Ор. Название: Treasure Of The Snow (Patricia St. John)
Перевод с английского: Галина Мехонцева
© Свет на Востоке 1992
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25 - 26 - 27 - 28
ПОСЛЕДНИЙ ВЕЧЕР ДОМА
Несколько часов спустя Анита в шерстяной шапочке и теплой кофте сидела в большом кресле-качалке в комнате Луки. А Лука полулежал в постели. Лицо его было бледным и усталым, однако он был весел и счастлив.
— Расскажи мне обо всем, — попросила Анита. В ее голосе было удивление и восхищение. — Все говорят, что ты совершил геройский поступок. Лука, расскажи мне все с самого начала, как там было на перевале?
Лука радостно вздохнул. Его назвали смелым, было так приятно слышать это. Ему не терпелось рассказать всю историю. Но почемуто все вдруг показалось ему очень далеким и трудно было рассказывать о событиях минувшей ночи. Все представлялось сном. Лука не осознавал, что из-за непомерного напряжения, пытки холодом и усталостью его разум не запечатлел многого из этого рискованного путешествия.
— Ну, — начал он, — сначала я пошел к старику и попросил у него денег. Потом надел лыжи и поехал вниз в долину. Затем перебрался через речку и прошел лесом до самого верха. Там был сильный ветер. Оттуда я съехал вниз на другую сторону.
— Это я все понимаю, — нетерпеливо перебила его Анита. — Иначе бы ты никогда не добрался туда. Расскажи мне все понастоящему, Лука. Были ли у тебя какие-нибудь приключения? Было ли тебе страшно? Приходила ли к тебе мысль, что ты сейчас погибнешь? И как там, наверху, все выглядит?
Несколько мгновений Лука сидел молча. Все послеобеденное время он мечтал поговорить с Анитой. Теперь ему представилась такая возможность, но он не знал, как начать.
— Да, — заговорил он медленно, барабаня пальцами по одеялу. — Мне было очень страшно наверху, недалеко от перевала. Я почти уже решил вернуться назад. Анита, помнишь, как ты говорила мне, что очень ненавидела меня, и как ты просила Иисуса войти в твое сердце, и как Он заменил твою ненависть любовью?
— Да, — быстро ответила Анита, — конечно, я это помню. Но почему ты сейчас об этом спрашиваешь, Лука?
— Потому что, — продолжал Лука, немного стесняясь, — что-то подобное случилось со мной, когда мне стало страшно. Я вспомнил стих, которому твоя бабушка научила нас: «Совершенная любовь изгоняет страх». Я попросил Иисуса изгнать страх. Потом я сразу перестал так сильно бояться.
— Правда? — спросила Анита, глубоко заинтересованная. — Тогда я думаю, что Иисус вошел в твое сердце точно так же, как и в мое. И ты перестал бояться точно так же, как я перестала ненавидеть. Наверное, это все то же самое, Лука: боимся мы, или ненавидим других людей, или обманываем — что бы там ни было, но если Иисус входит в наше сердце, там больше не остается места для всего этого.
— Да, — согласился Лука, — я думаю, что в том стихе слово «страх» можно заменить любым другим: эгоизм, неправда, леность, ненависть. Одним словом, можно сказать, что совершенная любовь изгоняет все злое. Когда Иисус входит в сердце, то Его совершенная любовь тоже входит вместе с Ним, ведь так?
— Да, я думаю, что это так, — подтвердила Анита. Они сидели, подперев подбородки руками и тихо разговаривали, не замечая сгустившихся сумерек. Никто из них не догадался включить свет, было так хорошо говорить в этих сумерках.
Анита шла домой по освещенному луной снегу. Ей казалось, что могучие горы заключали ее в свои объятья. Вдруг до ее сознания дошла мысль, что это ее последний вечер дома. От этой мысли комок подкатил к горлу и глаза затуманились слезами. Она быстро побежала домой и, тяжело дыша, влетела в кухню. Отец все еще был в коровнике, но бабушка сидела у стола, пришивая пуговицы к Анитиному фартуку. На столе лежали две стопки одежды, приготовленной им на утро. Даник крепко спал в кровати со всеми котятами поверх одеяла. Так как это была его последняя ночь дома, ему разрешили взять их к себе.
— Бабушка! — Анита со слезами бросилась в ее объятия.
Бабушка дала ей возможность выплакаться. Затем она пододвинула небольшой стульчик, Анита села, облокотившись о колени бабушки, и начала вслушиваться в то, что она говорила ей. А бабушка говорила о доме, в котором Анита будет жить, о работе, которую ей придется делать, и о радости, которая придет к ней после, когда Даник снова станет здоровым. Бабушка говорила с такой уверенностью и восторгом, что Анита прониклась ее словами. Она даже не догадывалась о том, что испытывает сама бабушка, говорившая себе: «Что я буду делать завтра вечером и все последующие вечера, когда стульчик у моих ног будет пуст и в той постели в углу никто не будет спать?»
Было уже поздно. Утром придется рано вставать. Анита поднялась и взяла с полки большую Библию. Вечером, перед сном, она читала ее бабушке вслух.
— Сегодня мы прочитаем тринадцатую главу первого послания к Коринфянам, — сказала бабушка, когда Анита положила большую книгу ей на колени. — Я бы хотела, чтобы ты запомнила слова этой главы на все время своего отсутствия.
Анита начала читать, а когда закончила, бабушка сказала:
— Я бы хотела, чтобы четвертый стих этой главы ты запомнила и увезла с собой. Прочитай его еще раз, Анита.
Анита еще раз медленно и вдумчиво прочитала этот стих: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, не превозносится, не гордится».
Бабушка сложила руки на раскрытой Библии и посмотрела на Аниту через очки.
— Послушай меня, — начала она. — Ты попросила Спасителя войти в твое сердце. И Он вошел в него и принес Свою любовь с Собой, ту любовь, о которой мы только что читали. Тебе придется смотреть за маленькими детьми. Но ты ведь сама еще ребенок. Они не всегда будут хорошо относиться к тебе. Часто ты будешь злиться, у тебя не будет хватать терпения, ты будешь горячиться. Но любовь Иисуса долготерпит и оказывает милость. Приноси к Иисусу все плохие мысли и чувства, и ты заметишь, что они быстро оставят тебя. И еще, ты будешь жить в большом доме, Анита. Ты увидишь там много красивых вещей, которых ты сама никогда не сможешь иметь. Иногда ты будешь испытывать недоброжелательность и зависть. Но запомни, что любовь Иисуса в твоем сердце никогда не завидует. И если твое сердце наполнено Его любовью, там не будет места недовольству. Ты будешь маленькой служанкой детям семьи Гивет. Я не думаю, что они будут внимательны к тебе. Иногда тебе захочется, чтобы они увидели твою работу и похвалили тебя за нее. Но запомни, что любовь Иисуса не превозносится, не гордится. Его любовь поможет тебе делать свою работу молча и честно, независимо от того, замечает ее кто-нибудь или нет. Храни свое сердце, наполненное любовью Иисуса. Читай о ней и думай о ней. А когда плохие мысли постучатся к тебе, не старайся изгонять их сама. Попроси Спасителя действовать вместо тебя и сказать злым мыслям, что нет им у тебя места, потому что твое сердце наполнено любовью Христа. И тогда этим мыслям придется уйти.
Анита внимательно слушала бабушку, перебирая пальцами свои косы. Затем она встала, поцеловала ее и побежала в коровник, чтобы провести с отцом последние полчаса перед сном.
Ранним утром, когда долина была еще в туманной дымке, а вершины гор уже засеребрились, вся семья поехала на вокзал. Они приехали пораньше, боясь опоздать на поезд, и стояли на перроне, ожидая господина Гивета, который появился через двадцать минут. Анита в одной руке держала большую коричневую сумку, а другой она крепко ухватилась за руку отца. А Даник притих и казался сегодня каким-то стеснительным. Он все время прятался за спинами и не хотел, чтобы его обнимали, когда наступило время прощаться.
Поезд отошел уже далеко, когда Анита поняла причину его поведения. Она вдруг заметила, что под пальто у Даника что-то шевелится.
— Даник, что у тебя там, под пальто? — спросила она в изумлении, видя, как пальто поднимается.
Даник покраснел.
— Я... только одного, Анита, — смущенно пролепетал он.
— Кого одного? — спросила Анита, бросив тревожный взгляд на врача.
Но господин Гивет, углубившись в книгу, не прислушивался к их разговору.
— Только вот этого, — объяснил Даник и расстегнул пуговицы пальто.
На мгновение оттуда показались усы и мордочка белого котенка. Он высунулся и тут же снова укрылся в своем убежище.
— Даник, — громко сказала Анита, — ты очень непослушный мальчик. Бабушка же сказала тебе, что в больницу не принимают котят. Я не знаю, что мы теперь будем с ним делать.
Даник отвернулся к окну и ничего не ответил. Он не мог придумать никакого оправдания своему непослушанию и только нежно прижимал к себе котенка, а тот, свернувшись в клубок, запыхтел, как маленький паровоз. И ни Даник, ни котенок не чувствовали себя виновными в совершенном преступлении.
