Ор. Название: Julia Ried: Listening and Led (Pansy)
Перевод с английского: N/A
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25 - 26 - 27
ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР
Евангелизационные собрания, которые пастор Муллфорд проводил уже две недели, надеясь возгреть желание христиан к более плодотворной духовной жизни, закончились. Начатое им дело росло медленно, но уверенно. Доктор Дуглас часто приходил домой сияющим, рассказывая, как та или иная душа обратилась к Господу. Молодёжь стала больше интересоваться вопросами веры. Абби регулярно посещала собрания, а я — редко, потому что после всего пережитого чувствовала себя плохо.
Доктор Дуглас организовал ещё одно молитвенное собрание для молодёжи. Абби помогала везде, где только могла, и была неутомимой. Особенно заботилась она о девушках с фабрики. Они тоже полюбили её, за исключением Фанни Хоппер, которая гордо держалась поодаль.
Заметные изменения произошли в Каролине Вебер. Я стала уважать её, особенно после того, как Абби рассказала, что Каролина покаялась. Мне это казалось настоящим чудом.
Я же чувствовала себя разбитой и несчастной. В моём сердце не было мира, хотя я прилежно читала Библию и молилась. Твёрдо установленный час молитвы не приносил мне утешения и бодрости, я всё ещё негодовала на фрау Тиндалл и не могла оправиться от всего случившегося.
Время от времени я серьёзно разговаривала с Фанни Хоппер. Она же отвечала мне по-старому: в полугорделивом, полушутливом тоне и всегда с полным безразличием ко всему святому.
Однажды вечером мы с Абби пришли с работы раньше обычного. Вернее, Абби зашла ко мне на фабрику, а я отпросилась на час раньше, чтобы посетить одну из учениц воскресной школы. Спустившись в прихожую, Абби вспомнила, что не взяла открытки, которые хотела подарить этой девочке.
— Юлия, подожди минутку, Я сбегаю наверх за открытками, — попросила она.
Я присела на стул и рассеянно стала слушать разговор, доносившийся из гостиной. Вдруг я услышала своё имя.
— Её зовут Юлия Рид, — проговорила фрау Тиндалл. — Её мать была бедной вдовой, а сама Юлия... Как вам сказать... Честно говоря, она простая работница. Мы называем её бухгалтером, чтобы не оскорбить её чувств. Конечно, она помогает владельцу фабрики вести учёт и тому подобное, но это не меняет сути. Она, как и другие девочки, работает с утра до вечера.
— И всё же живёт у вас?! — послышался удивлённый возглас.
— Да. Разве это не смешно?
— Как же это получилось?
— Право, я и сама не знаю! Доктор Дуглас не оставил меня в покое, пока я не приняла её. Он несколько лет был другом их семьи. Думаю, поэтому он и заботится о ней. Он, действительно, очень хорошо относится к ней. Может быть, это и побудило его дать мне неправильное представление о ней. По-моему, он сказал, что она посещает здесь одно из учебных заведений. Я уже точно не помню его слова. Во всяком случае, он всё хорошо устроил. Я даже не думала, что она будет работать на фабрике. Так как мужа часто нет дома, я решила взять её к себе, чтобы не скучать.
— Комично!
— Конечно. Вначале я сердилась. Была б моя воля, я бы сразу выпроводила её. Но мой муж и слышать об этом не хотел. «Глупости, — сказал он, — что в этом плохого?..» Вы же знаете мужчин. Им всё равно. Короче, она осталась благодаря моей нерасторопности, к тому же я боялась неприятных разговоров.
— А её кузина? Тоже работница?
— Нет. У неё совсем другие корни. Подумайте только, она дочь знаменитого Ральфа Рида из Нью-Йорка, одного из владельцев прославленной фирмы!
— Так Юлия Рид её родственница?
— Они двоюродные сёстры. Всё-таки хорошо, что я не последовала своему первому побуждению и не выпроводила её. Кто знает, может, это всего-навсего глупость, что Юлия устроилась на фабрику. Хотя мне кажется, что она довольно бедная.
— А как обстоит дело с господином Зайлесом? Он выделяет Юлию среди своих знакомых?
Фрау Тиндалл тихо и мелодично рассмеялась.
— Вы же знаете Роберта! Он должен кого-то любить, и ему всё равно кого.
До этого места я слушала разговор, не давая себе отчёта, что речь идёт обо мне. Только когда упомянули господина Зайлеса, я как будто очнулась и сразу захотела узнать больше. Вдруг мне пришли на память слова, которые я слышала от мамы ещё в детстве: «Подслушивающий слушает свой собственный стыд». Пристыженная, я бросилась в свою комнату.
— Юлия, тебе уже надоело ждать? — спросила меня Абби, не поднимая головы от чемодана. — Я никак не могу найти открытки. Придётся идти без них, — извиняясь, посмотрела она на меня и застыла: — Что с тобой, Юлия, на тебе лица нет!
Я опустилась в кресло и, дрожа всем телом от негодования, рассказала сестре всё, что слышала. Абби приняла это совсем не так, как я ожидала. Узнав, о чём шла речь, она снова повернулась к чемодану и стала перебирать вещи. Как только я замолчала, чтобы перевести дыхание, она невозмутимо спросила:
— И ты ещё удивляешься?
— Мне было очень неприятно слушать, что говорят обо мне и моих близких!
— Согласна, это действительно неприятно. И всё же это не должно было так удивить тебя.
— Почему?
— Вспомни, ты слышала когда-нибудь от фрау Тиндалл что-то хорошее о человеке, которого не было рядом? Ты же сама недавно рассказывала мне, что она каждому даёт отрицательную характеристику или представляет его в смешном виде. Неужели ты думаешь, что она о тебе будет лучше говорить, чем о других? Разве ты не знаешь, что тот, кто кормит тебя ошибками и слабостями ближних, доберётся когда-нибудь и до тебя? — Абби смотрела на меня с любовью.
— Но она говорила такие ужасные и неправдоподобные вещи! Если бы это была правда, то пусть бы болтала сколько угодно!
— Разве у тебя есть основание утверждать, что всё, сказанное тебе о других, было правдой?
Поражённая её словами, я замолчала. И в самом деле, сколько удивительных историй она рассказала мне о пасторе Муллфорде и его жене, о Фанни Хоппер и многих других! Уже тогда я думала, а теперь знала точно, что они неправдоподобны.
— Юлия, давай поговорим начистоту! — заговорила Абби после долгого молчания. — Ты утверждаешь, что фрау Тиндалл сказала неправду, называя тебя простой работницей. Скажи честно, чем отличается бухгалтер от девушки, работающей на фирме или в магазине? Кроме того, разве ты не работала всю зиму на картонной фабрике?
Замечание попало не в бровь, а в глаз. Я никогда не считала себя простой работницей и ценила себя выше всех девушек, с которыми трудилась на фабрике.
— Я принадлежу совсем не к тому сословию, что Каролина Вебер и Рут Валкер! — недовольно бросила я. — Работницами обычно называют более низкий разряд служащих.
— Нет, дорогая, ты неправильно понимаешь, — остановила меня Абби. — Это название меньше всего подходит к какому-то особому классу людей. Иногда под названием «работница» подразумевают необразованных девушек, потому что они не хотят учиться и выбирают простые профессии. Мне совсем не нравятся эти глупые разговоры о разнице в классах и сословиях. Это совершенно чуждо духу христианства.
Не считай меня безучастной, Юлия. Я бы на твоём месте не расстраивалась. Подумай, фрау Тиндалл ведь не сказала чего-либо сверх ужасного.
— Но я думала, что она любит меня! — чуть не плакала я.
— И я так думаю. Мне даже кажется, что она очень любит тебя.
— Мне не нужна такая любовь!
— Твоя любовь к фрау Тиндалл такая же. Разве ты не видишь, как сама поступаешь? Ты рассердилась на то, что случайно услышала. Представь себе, если бы я слово в слово передала фрау Тиндалл всё, что ты рассказала мне о ней. Что она сказала бы на это?
Для меня слова Абби были настоящим открытием. Действительно, я утверждала, что не могу терпеть фрау Тиндалл, и в то же время ожидала её любви.
— А какие ужасные вещи она говорила о докторе Дугласе! - напомнила я.
— Думаю, доктор Дуглас не обращает на это внимания, —- спокойно заметила Абби.
Это была правда. Я вспомнила спокойное лицо доктора, когда он слушал мои замечания и колкие слова фрау Тиндалл в свой адрес.
— Абби, я тебя совсем не понимаю, — откровенно призналась я. — Скажи, тебе нравится характер фрау Тиндалл?
— Нет.
— Но ты поступаешь так, будто полностью согласна с ней. Более того, как будто она очень нравится тебе! Это ведь настоящее лицемерие!
— Ты считаешь, что я поступила бы по-христиански, если бы прямо сказала: «Фрау Тиндалл, я не могу терпеть вас! Вы невыносимый человек, и вас невозможно уважать!»?
— Об этом мне как-то говорила фрау Тиндалл, — вспомнила я. — Конечно, мы не можем так разговаривать с людьми, но всё же это было бы честно. А по-твоему, общаясь с такими людьми, нужно лицемерить?
— Юлия, разве ты не знаешь, чьи мы дети? Любовь без правды не заслуживает своего имени. Но правда должна быть пропитана любовью и с любовью преподнесена. Насколько мы любим человека, настолько сможем быть полезными ему.
— Всё равно я не могу её терпеть! — упрямо твердила я. Абби уже давно перестала рыться в чемодане и сидела на подушке у моих ног.
— Я хочу, чтобы ты не предавалась этим горьким чувствам. Ты не сможешь иметь общение с Господом, если они будут владеть твоим сердцем.
— Но я не могу любить её, — я обхватила голову руками. - Конечно, у тебя нет причины сердиться на фрау Тиндалд, но мне она причинила столько горя...
— Юлия, лучшее средство примирения — это молитва, перебила меня Абби. — Нужно постоянно нести фрау Тиндалл на руках молитвы к Богу, пока она не станет истинной христианкой.
—Наверное, я никогда не смогу делать это, — тяжело вздохнула — И вообще, мне кажется, что она неверующая! Абби медленно подняла голову и с удивлением посмотрела на меня.
— Неужели поэтому за неё не нужно молиться? Если она христианка, то нуждается в обновлении, а если неверующая, то ещё больше нуждается в Господе. Разве ты не хочешь, чтобы она покаялась? Во всяком случае, тебе нужно за неё молиться, тогда ты непременно полюбишь её.
Я молча опустила голову.
— Я по-другому смотрю на фрау Тиндалл, — наклонилась ко мне Абби. — Думаю, что она просто не обуздывает свой язык и часто не знает, чем заняться. Она даже не представляет, сколько зла причиняет людям своими разговорами.
В этот момент прозвенел звонок к ужину, и нам пришлось спуститься в столовую, вместо того чтобы идти в гости.
