Ор. Название: Julia Ried: Listening and Led (Pansy)
Перевод с английского: N/A
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25 - 26 - 27
ФАННИ ХОППЕР
Почти шесть недель уже я работала в Ньютоне. Иногда мне казалось, что я живу двойной жизнью. Дома на меня большое влияние оказывала фрау Тиндалл. Свой досуг я всегда проводила с ней. Она открывала передо мной захватывающий и в то же время опасный мир всевозможных удовольствий, знакомый мне только по книгам.
Нередко я чувствовала себя безмерно счастливой, но иногда меня охватывало чувство отвращения к себе. Тогда я принимала твёрдое решение исправиться. Обычно это желание появлялось на работе.
Я познакомилась со всеми девочками на фабрике и даже в некоторой степени влияла на них. Конечно, не так, как того желал доктор Дуглас. Я очень редко говорила с ними на духовные темы. Девушки уважали меня и дружелюбно принимали мои редкие замечания.
А с доктором Дугласом дружба не ладилась. Запланированная учёба, которую я с такой радостью начала, резко прервалась. Этому содействовала фрау Тиндалл. Она считала, что я достаточно занята целый день и вечером должна развеяться и отдохнуть. По её просьбе господин Тиндалл не раз покупал билеты на хороший концерт, приглашал меня на интересный литературный вечер или просто на какую-то вечеринку. Бывало, под предлогом головных болей, фрау Тиндалл ходила вечером на прогулку, и я сопровождала её. При этом она всегда была предельно добра и внимательна, и я не могла противостоять ей.
Доктор Дуглас перестал предостерегать меня и делать какие-либо замечания. Когда я приходила к нему с книгами, он тут же откладывал свои дела и занимался со мной, не спрашивая о планах на следующий вечер. Мама и Сади всегда упоминали в письмах о докторе Дугласе и считали его моим опекуном, думая, что я советуюсь с ним по всем вопросам. Я порой злилась на них за это. Сам же доктор оставил меня в покое и только, когда менялась погода, заботливо напоминал о плаще и зонтике.
Как-то раз в субботу мы вышли из дома вместе с доктором Дугласом. Он выглядел печальным и дорогой интересовался жизнью Фанни Хоппер. Он беспокоился, что она уже больше месяца не ходит на собрания. Несмотря на то, что фрау Тиндалл пригласила меня пойти с ней вечером в гости, я решила сегодня же поговорить с Фанни.
После работы, сложив бумаги, я окликнула Фанни Хоппер. Она тут же пришла и, присев на стопу папок, пристально посмотрела на меня.
— Фанни, почему вы не ходите на молитвенный час? — прямо спросила я.
Её холодные серые глаза, казалось, пронизывали насквозь. Она невозмутимо спросила:
— Откуда вы это знаете?
Её вопрос прозвучал для меня порицанием, так как после прибытия в Ньютон я была на собрании всего один раз. Чувствуя себя не лучше Фанни, я честно призналась:
— Об этом мне сказал доктор Дуглас.
Фанни смутилась. На её щеках появились красные пятна, но голос звучал спокойно:
— Доктор Дуглас пожаловался вам на мою беспечность, и попросил вас помочь мне?
— Фанни, почему вы не ходите на собрание? — повторила я, не обращая внимания на её насмешку.
— Не вижу в этом пользы! — холодно засмеялась она. После того как я побуду на собрании, дьявол прилагает больше усилий, чтобы затянуть меня в свою ловушку. Я не хожу в церковь, чтобы меньше чувствовать себя неверующей...
— Не говорите так легкомысленно, Фанни! — сказала я взволнованно.
— А я даже не догадывалась, что вы интересуетесь этими собраниями, фрейлейн Рид, — усмехнулась Фанни. — Но почему же вы сами не посещаете их?
Этот вопрос обескуражил меня и заставил покраснеть.
— К этому есть свои причины, — наконец выдавила я. — Во-первых, у меня почти нет свободного времени, да и обстоятельства у меня совсем другие, чем у вас...
— Конечно, вы очень заняты! — прервала меня Фанни.Я работаю десять часов в день, а вы — восемь, кроме этого, я живу в женском общежитии, а вы — на квартире у фрау Тиндалл. Это и есть самое большое различие в мире. Нет, вам просто невозможно ходить на молитвенный час!
— Не думала, что заслуживаю такого обращения с вашей стороны, — сказала я сдержанно. — Разве я веду себя так, будто считаю себя выше вас? Вы хорошо знаете, что это не так.
Фанни вскочила.
— И всё же вы поступаете именно так, фрейлейн Рид! Вы не ходите на собрание, потому что фрау Тиндалл сказала, что это ниже вашего достоинства! Молитвенные собрания полезны работницам, продавцам, ученикам и другим отбросам общества, но только не вам. Одним словом, вы унизитесь в глазах окружающих, если будете ходить туда. И если вы будете общаться с людьми низшего сословия, фрау Тиндалл не захочет помочь вам выпутаться из этого страшного заблуждения. Ах, фрейлейн Рид, я знаю, как она говорит! Я как будто вижу её сидящей в кресле! Я даже знаю, в каком углу её благоустроенного жилища стоит это кресло. Моё стояло там же. Мой отец построил этот дом и сделал в нём всё по желанию моей мамы. Я отлично помню, как фрау Тиндалл льстило внимание моих родителей, когда они приглашали её в свой дом. Несмотря на это, сейчас она проходит мимо меня по улице с таким видом, будто меня не существует! Наверное, у фрау Тиндалл плохая память и она забыла меня.
Я слушала Фанни с удивлением. Оказывается, единственное различие между нами заключалось в том, что мне уже давно нужно было перешивать свои платья, обновлять шляпы и всеми способами экономить деньги, чтобы их хватило на самое необходимое, в то время как Фанни знала, что значит быть дочерью богатого человека. Меня это ужасно разозлило.
— Что, собственно, вы хотите этим сказать, Фанни? Мой вопрос совсем не относится к этим вещам!
Фанни засмеялась и приняла равнодушный вид.
— Конечно, я запуталась. Это, наверное, потому, что очень редко говорю и легко могу уйти от главной мысли. Минуточку... о чём вы спрашивали? Ах да, почему я не хожу на собрание! Милая фрейлейн Рид, после долгих рассуждений я пришла к выводу, что не хочу больше ходить туда. Теперь вы не можете жаловаться, что я не ответила на ваш вопрос.
Поняв, что ничего не достигла своим разговором, я растерялась.
— Фанни, неужели у вас вообще нет интереса?
— К чему? К тому, что я ниже вас? Ужасный интерес. Я как раз считала, на сколько миллиметров фрау Тиндалл поднимает голову, когда проходит мимо меня, и какой высоты она ещё достигнет.
— Фанни, я позвала вас не для того, чтобы слушать дерзкие речи о моей хозяйке. Мне очень жаль, что вы не интересуетесь серьёзными вопросами жизни. До свидания! — С гордо поднятой головой я покинула цех.
На улице меня догнал доктор Дуглас.
— Ты сегодня так рано идёшь домой?
— Наоборот, очень поздно. Мы работали до обеда, — ответила я, горя желанием передать ему прошедший разговор. Я задержалась, чтобы поговорить с Фанни Хоппер.
— Ты говорила с ней о спасении? — Лицо доктора просветлело.
— Да, — ответила я без промедления, потому что на самом деле считала эту беседу серьёзной.
— Я рад, Юлия. В последнее время я сильно переживаю за неё. Боюсь, что она сознательно закрывает своё сердце для Евангелия. Какое впечатление произвела на тебя Фанни?
— Она озлоблена и ничего не хочет слушать. Фанни с большой неприязнью отзывается о богатых. По-моему, она воспринимает своё теперешнее положение ниже своего достоинства.
Последние слова я произнесла с такой гордостью, будто находилась на недосягаемой высоте по отношению Фанни Хоппер.
— Особенно она сердится на фрау Тиндалл, не так ли? — нерешительно спросил доктор.
Этот вопрос вывел меня из равновесия.
— Да, конечно, все имеют что-то против фрау Тиндалл! Наверное, потому, что она намного лучше, чем большинство из них!
— Не спеши с выводами, Юлия! У Фанни нет внутренней опоры, ей не на кого положиться, и потому неудивительно, что её негодование иногда выплёскивается наружу.
Однако меня нельзя было так скоро успокоить.
— Вы всегда находите оправдание для любого, только не для фрау Тиндалл! Думаю, что она в ваших глазах — олицетворение зла.
— Неужели я такой злой?
— Да! — сердито бросила я. — Вы никогда не упускаете возможности сказать о фрау Тиндалл что-нибудь плохое. Не понимаю, за что вы не можете терпеть её?
В этот момент идущий за нами господин окликнул доктора Дугласа, и я торопливо зашагала домой.
Как я и думала, фрау Тиндалл уже ждала меня. Я быстро переоделась, и мы, захватив визитные карточки, отправились в гости.
Дорогой мы встретили доктора Дугласа и Рут Валкер. Они о чём-то увлечённо разговаривали.
Фрау Тиндалл смерила их удивлённым взглядом и, с трудом дождавшись пока мы отойдём на приличное расстояние, воскликнула:
— Скажите, разве доктор Дуглас достойно ведёт себя? Как такому уважаемому человеку можно идти по улице и разговаривать с работницей фабрики?
— Рут учится в его группе! — напомнила я. Не знаю почему, но у меня всегда было такое чувство, что я должна защищать доктора Дугласа перед фрау Тиндалл и наоборот.
— Ну и что же? — фрау Тиндалл приподняла плечи. Это ведь не повод общаться с ней, как с равной!
— Разве это плохо? — удивилась я.
— Милое дитя, мы же ещё не в раю! — любезно сказала она. — Почему моя горничная не равна мне? Почему я кланяюсь фрау Хервиг, жене мэра города? Видите, вы заблудились в бесконечном лабиринте собственных мнений...
В этот момент мы завернули за угол и, к моему ужасу, столкнулись с Фанни Хоппер. Её низкий насмешливый поклон остался без ответа.
Как только Фанни скрылась за углом, фрау Тиндалл брезгливо поморщилась.
— Бессердечная интриганка! Её родители были богаты, но отец занялся рискованной аферой, обанкротился и умер. Мать её часто болела и, очень близко приняв к сердцу горе, через три месяца последовала за мужем. Многие дома открылись для Фанни, желая принять её, среди них и мой. Но она гордо отказалась от всякой помощи и пошла работать на фабрику. Конечно, причина её действий ясна: она надеется завлечь Роберта Зайлеса. Перед тем как случилось несчастье, он был другом их семьи, да и сейчас продолжает дружить с ней. Иногда мне кажется, что хитрость Фанни и влияние злой мачехи Зайлеса заставят бедного юношу сделать шаг, который он впоследствии будет горько оплакивать. И только вы, милое дитя, можете помешать этому...
Я невольно отшатнулась. Этот разговор был для меня весьма неприятным. И всё же я пересилила себя и вежливо спросила:
— Почему фрау Зайлес вмешивается в это дело?
— Она сама из более низкого сословия, поэтому у неё особая привязанность к этому классу людей. Насколько я знаю, она была швеёй, когда заморочила голову господину Зайлесу. Да и Фанни не очень-то радовалась расположению фрау Зайлес до того, как сама стала работать на фабрике. Ну, вот мы и пришли! Это дом нашего пастора.
