Ор. Название: Julia Ried: Listening and Led (Pansy)
Перевод с английского: N/A
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25 - 26 - 27
ВЛИЯНИЕ НОВЫХ ВЗГЛЯДОВ
Попрощавшись с доктором Дугласом, я решила сразу же пойти в свою комнату, но, проходя мимо гостиной, невольно заглянула в распахнутую дверь. Фрау Тиндалл сидела в кресле за своей неизменной работой — вязанием. Увидев меня, она поспешно поднялась навстречу.
— Я только что вспоминала вас, Юлия, — заулыбалась она. Мой муж придёт поздно, и я уже сейчас скучаю, как одинокий зверёк в клетке.
Фрау Тиндалл придвинула к огню второе кресло, и я, не задумываясь, опустилась в него.
— Бедная девочка! — с сожалением посмотрела она на меня. — Со стороны доктора Дугласа это просто жестоко: потащить вас в эту пещеру! Неужели зал, в котором они собираются, можно назвать классной комнатой? Я обязательно скажу ему об этом! Неужели вам понравилось?
— Конечно! — немного сердито буркнула я, потому что её тон испортил мне настроение. — Я с удовольствием хожу на молитвенный час.
— В самом деле? — в её голосе зазвучали еле заметные нотки сомнения. — Честно говоря, не могу полностью согласиться с вами. Правда, молитвенные часы воспринимаются по-разному, в зависимости от образованности и духовных способностей участвующих. То, что назидает одних, возможно, не принесёт пользы другим...
— Никогда не слышала, что на молитвенном собрании играет роль образование, — возразила я. — По-моему, там как нигде должно царить равноправие.
— К сожалению, так думают многие, поэтому богатые и одарённые люди не обращаются к Богу, — невозмутимо произнесла фрау Тиндалл.
Я знала, что доктор Дуглас и моя мама понимают это по-другому, но не могла возразить. А словоохотливая хозяйка продолжала:
— Как я слышала, доктор Дуглас по-особенному проводит молитвенные собрания. Катерина, наша горничная, постоянно посещает их и говорит, что получает большие благословения. Она всегда охотно рассказывает о собраниях, и я поняла, что в служении участвуют все, и даже девушки. Конечно, я и наполовину не верю её словам.
Ещё я слышала, что эти собрания посещают девушки из группы доктора Дугласа. Это же простые работницы и продавцы! Кажется, туда ещё ходят два ученика из фирмы моего мужа и один рабочий из типографии, а также молодые люди с фабрики, остальных я не знаю. Я весь вечер жалела вас, моя девочка...
Мне было тягостно слышать упрёки в адрес доктора Дугласа. Мысль, что я не подхожу к тем людям, с которыми мне пришлось общаться, была неприятной. Не хотелось соглашаться с фрау Тиндалл, что я на ступеньку выше всех, присутствовавших там. И ещё я была недовольна тем, что фрау Тиндалл вывела меня из блаженного состояния, в котором я находилась. После некоторого колебания, я коротко ответила:
— У всех этих людей есть душа, несмотря на то, что они всего-навсего ученики, горничные или просто рабочие. Бог вознаградит доктора Дугласа за работу среди них!
Фрау Тиндалл приподняла брови и сосредоточенно провязала несколько петель.
— Несомненно, молитвенные собрания нужны, и я уверена, что если их правильно проводить, они могут стать благословением для этих бедных созданий. Никто так не восхищается служением доктора, как я, и всё же мне трудно понять, где он находит для этого время. Ведь он не тот человек, который делает что-либо спустя рукава!
Конечно, доктор Дуглас заслуживает самого большого уважения! Единственное, что я нахожу неправильным в его действиях, — это то, что он принуждает и вас к этому совершенно бесполезному труду. Вполне достаточно, что он полностью пожертвовал собой. Вы, возможно, не согласитесь со мной, я вижу это по вашим глазам. Да, девушки умеют мечтать и красиво говорить. Но разрешите мне дать вам совет как старшая сестра младшей. Чем опытнее становишься в христианском хождении, тем больше видишь, что нужно советоваться с разумом. Мы можем говорить о равноправии, желать его и напоминать друг другу, что у людей есть душа. На самом же деле, равноправия нет и не будет до тех пор, пока люди не начнут одинаково мыслить.
Возьмём, к примеру, мою горничную. Это добрейшее создание, которое, без сомнения, имеет неумирающую душу, и мы, конечно, желаем ей самого лучшего. Но с удовольствием ли мы проведём с ней вечер? Будет ли Катя рада общению с нами? Думаю, мы все трое будем чувствовать себя неловко. В такое положение ставят себя мечтатели, совершенно не думая, что их идеи просто-напросто смешны. И мы должны показывать им, что их высокие идеи нередко приводят к глупым результатам.
Всё это фрау Тиндалл произнесла тоном, не признающим возражения. Она сбила меня с толку, хотя внутренне я не хотела соглашаться с её доводами.
После некоторой передышки фрау Тиндалл спросила:
— Юлия, а девочки знают, о чём говорить на молитвенном собрании?
— Конечно, — коротко и довольно сердито бросила я, сама не зная почему.
— Неужели они хорошо говорят по-английски?
— Они же все американки! — невольно рассмеялась я. Как же им говорить, если не по-английски?!
— Вы не смейтесь надо мной, — шутливо погрозила пальцем фрау Тиндалл. — Я, конечно, могла бы спросить это и у Кати, но считаю ниже своего достоинства говорить с прислугой о таких вещах. Юлия, а вы тоже участвуете в беседах?
— Да! — победно произнесла я. — Сегодня многие участвовали, в том числе и я.
— Это же просто ужасно со стороны доктора Дугласа! — фрау Тиндалл испуганно всплеснула руками. — Я действительно не могу понять, как он может такое допустить!
— Прошу вас, фрау Тиндалл, не обвиняйте доктора Дугласа за мои поступки! — холодно остановила я. — Ведь я пошла на собрание по собственному желанию и не сделала ничего предосудительного.
Фрау Тиндалл вновь взялась за работу, и её голос по-прежнему зазвучал серебряным колокольчиком.
— Милое дитя, не думайте, что я вас осуждаю. Вы родились в тихой, маленькой деревне, и при вашем воспитании совершенно естественно вести себя так. Всё же разрешите мне немного рассердиться на доктора Дугласа за то, что он не познакомил вас со взглядами ньютонского общества. Он хорошо знает, что у нас считается неприличным, когда на собрании говорят женщины, а тем более девушки. Вас, конечно, не за что винить. Откуда вы должны были знать это?
— Объясните, пожалуйста, почему ньютонское общество отрицательно воспринимает короткое свидетельство на молитвенном часе и к тому же в общении молодёжи? — густо покраснев, спросила я.
Фрау Тиндалл передёрнула плечами.
— Моя милая маленькая пуританка, ну и задали вы мне задачку! Я не стремлюсь расследовать эти причины. Многие люди понимают, что такое поведение женщины принципиально неправильно, как об этом пишет и Апостол Павел. Конечно, это неверно. Лично я думаю, что такие вопросы нужно решать со своей совестью. Слава Богу, я никогда не чувствовала необходимости говорить открыто на собрании и надеюсь, что моя совесть не позволит мне это делать и в будущем.
Мы не должны забывать общественного мнения по этому вопросу. Что касается меня, я не хочу пренебрегать им. Милое дитя, если бы вы знали хотя бы половину насмешливых замечаний, слышанных мной по этому поводу, то никогда в жизни не стали бы открыто говорить на собрании!
— Мне всё равно, как думают об этом окружающие! — вспыхнула я.
— И всё же со временем вы увидите, что ваши взгляды неправильны или, по крайней мере, не подходят к городской жизни, — настойчиво утверждала фрау Тиндалл. — Такое пренебрежение мнением общества производит на неверующих плохое впечатление, потому они смеются над христианами.
— Никогда не слышала, чтобы кто-нибудь насмехался над тем, что женщины участвуют в богослужении!
— Моя милая провинциальная невинность! — вздохнула фрау Тиндалл. — Вы не должны забывать, что живёте в городе. Я не спорю, ньютонское общество во многих отношениях своеобразно. Здесь, наверное, больше образованных людей, у которых были преимущества для хорошего воспитания. Такие люди особенно строги в своих суждениях.
В это время в комнату зашёл господин Тиндалл и опустился в кресло рядом с женой.
— Какие проблемы решают мои дамы, если не секрет? — весело спросил он. — Может, они будут понятны и мужчинам?.. Или я помешал вам и должен уйти?
— Нет-нет, ты пришёл как раз вовремя! — защебетала фрау Тиндалл. — Подумай только, мой милый, доктор Дуглас поручил этой маленькой пуританке сказать речь перед молодыми людьми в собрании. Что ты скажешь на это?
Мной овладело раздражение. Затем оно сменилось смущением, и я, стараясь успокоиться, молчала.
Господин Тиндалл тихо свистнул:
— Извините меня, но я должен высказаться. Доктор Дуглас мудрый человек. Я даже согласился бы посидеть часок в этом ужасном помещении, чтобы услышать ваш голос, фрейлейн Рид. Значит, вот какая волшебная палочка действует на моих работников! Теперь я не буду удивляться, если...
— Я только что хотела рассказать фрейлейн Рид о фрау Гильдебрандт, — перебила его жена. — Может, ты помнишь её?
— Это та, что раньше всех приходила на молитвенные собрания? В общем-то у меня есть время, и я с удовольствием послушаю тебя.
Фрау Тиндалл, используя все свои способности, красочно описала давно происшедший случай, да так смешно, что ни её муж, ни я не могли удержаться от смеха. Мы то замолкали, то снова смеялись, не в силах остановиться. Наконец господин Тиндалл, махнув рукой, ушёл к себе. Его жена тут же приняла серьёзный вид.
— Я нисколько не преувеличила, фрейлейн Рид. Эрнст часто сопровождал меня на молитвенные собрания и всё это должен был слышать. Поэтому не стоит удивляться, что он перестал туда ходить.
В этот вечер в моей голове, словно мельничное колесо, беспрестанно кружились противоречивые мысли. Я не могла принять за чистую монету всё, что говорила фрау Тиндалл. И всё же её замечания оказывали на меня определённое влияние. Я чувствовала, что постепенно удаляюсь от надёжной пристани. Не раз я начинала читать Библию, но слова фрау Тиндалл снова и снова приходили на память, и я смеялась, не в состоянии взять себя в руки. Мне стало ясно, почему господин Тиндалл не захотел больше посещать молитвенные собрания.
В тот вечер, прежде чем лечь спать, я подробно записала беседу, которую слышала на собрании.
