Ор. Название: Ester Ried: Asleep and Awake (Pansy)Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1990
Серия: По Следам Веры 10
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25 - 26 - 27
ВРЕМЯ ПОКОЯ
Эстер усердно молилась об Альфреде и Юлии, чтобы их детское желание служить Богу не угасло, но крепло и утверждалось. Вскоре она была свидетелем их простого и искреннего обращения к Богу...
Жизнь текла своим чередом, быстрая и занятая различными делами. Честная прямодушная Юлия преуспевала в вере. Альфред, целеустремленный и решительный по характеру, был поглощен изучением Библии. Эстер, видя это, радовалась за младших. Кроме того, между нею и матерью завязалась настоящая христианская дружба, выраженная общими нуждами и молитвенной поддержкой.
Сама же Эстер возрастала в благодати, продвигалась вперед в духовной жизни. Маленькие неприятности, которые раньше выводили ее из терпения, она переносила с радостью. И только одна печаль тяжелым камнем лежала на ее сердце: весело и легкомысленно Сади по-прежнему шла по скользкому пути навстречу погибели. Иногда в конце дня у нее появлялись серьезные мысли, но к утру исчезали, как ночной туман. Все больше Эстер убеждалась в том, что врагу удалось посеять в сердце сестры слишком много сорняков. И все же она не теряла надежды на обращение сестры и продолжала усиленно молиться о ее покаянии.
В конце января Эстер неожиданно почувствовала какое-то недомогание. Она стала замечать, что, вытряхивая дорожки, ей приходится все чаще останавливаться, прижимая руку к груди. Поднимаясь на второй этаж, она отдыхала, потому что сердце так часто билось, словно хотело выскочить наружу. На озабоченные взгляды матери Эстер улыбалась и ласково успокаивала ее, убеждая, что все пройдет. Между тем она много думала и мечтала сделать что-нибудь полезное для Господа. Эстер прекрасно понимала, что мать нуждается в помощи, и семейный круг- это ее миссионерское поле, на котором она должна трудиться. Усердно, сколько могла, она исполняла всякую работу, свидетельствуя о любимом Иисусе, но сердце жаждало большего.
Как-то раз вечером Эстер сидела в гостиной и писала Абби письмо:
"Удивляюсь, как могла я когда-то думать, что не стоит жить? Сейчас я вижу, как коротка жизнь, а так хочется потрудиться для Господа! Знаешь, о чем я мечтаю?.."
Послышались тихие шаги, и в гостиную вошел Ван-Анден. Эстер отложила ручку в сторону.
— Вы не слишком торопитесь, доктор? Я давно уже хочу поговорить с вами, но у вас всегда так мало времени!
— Я к вашим услугам, — с готовностью отозвался Ван-Анден, останавливаясь у камина.
— Я слышала, что вы входите в комитет организации воскресных школ?
— Да.
— А вы нуждаетесь в учителях?
— Очень.
— Возьмите меня. Я с большой радостью буду трудиться для Христа, — приступила Эстер к осуществлению своего замысла.
Вместо положительного ответа доктор Ван-Анден печально покачал головой.
— Я думаю, что это невозможно.
— Конечно, я совсем мало понимаю в преподавании и не смогу принести много пользы... Но я все же надеюсь... — она неожиданно осеклась. — Если нет, то не стоит об этом и говорить...
— Не в этом дело, мисс Эстер! Уверяю вас, мы были бы очень рады вашей помощи, но... он внезапно замолк и заходил по комнате.
Потом в нерешительности остановился перед растерявшейся девушкой:
— Не знаю, как лучше все объяснить...
— Не нужно подбирать подходящих слов. Скажите, как есть. Вы не нуждаетесь в моей помощи или думаете, что я не справлюсь?
— Нет, мисс Эстер. Дело совсем не в этом. Нам нужны помощники, и я знаю, что вы неплохо справились бы с работой. Однако меня, как врача, беспокоит ваше здоровье.
Эстер облегченно вздохнула и просветлела.
— Мое здоровье? Я просто сильно переутомилась. Через недельку не останется и следа от усталости, вот увидите!
Доктор слабо улыбнулся.
— Мне кажется, вы не особо задумываетесь над своим здоровьем, но вы серьезно больны.
— Откуда вы знаете? — немного побледнев, удивилась она.
— Вы, наверное, забываете, что я врач. С моей стороны было бы слишком несправедливо знать, что вы больны, и молчать об этом.
— Тогда скажите конкретно, что со мной?
Вместо ответа доктор только грустно посмотрел на нее. Может, его молчание сказало понятнее, чем многие разъяснения, а может, собственное сердце подсказало. Внезапно сероватая бледность покрыла лицо Эстер. В глазах потемнело, и комната закружилась в плавной карусели. Она схватилась за спинку стула и беспомощно опустилась в кресло.
Позже Эстер не один раз вспоминала тот ураган мыслей, который пронесся в ее голове за этот короткий промежуток времени. Все мечты о труде для Господа, все добрые намерения промелькнули перед взором. Эстер никогда не думала, что ее жизнь в любой момент может оборваться. "Неужели смерть придет прежде, чем я успею осуществить хотя бы одно из своих желаний? А Сади? Неужели она погибнет навеки?"
В памяти ясно всплыли картины недалекого прошлого: вокзал, поезд, старушка, жизнь в Нью-Йорке... И снова она вдруг отчетливо вспомнила слова: "Может, моя смерть сделает больше, чем жизнь?"
Какая прекрасная и утешительная мысль. Может, и моя смерть сделает для Сади то, что я не смогла достичь при жизни? Ну, что ж, у Бога Свои планы... И если Он хочет использовать мою смерть для спасения Сади, я согласна!"
Наконец, она приоткрыла глаза и чуть слышно прошептала:
— Скажите, доктор, вы уверены в этом? И долго ли мне еще жить?
— Не могу точно сказать... Один только Бог знает, когда это произойдет. Может, вы проживете еще год, а может, жизнь прервется внезапно и быстро. Я не сторонник, чтобы со взрослым христианином обращаться как с малым дитем. Поэтому говорю с вами откровенно.
— Вы правильно сделали, сказав мне правду. Доктор Дуглас согласен с вами?
— Ему не верится.
И та поспешность, с которой он произнес эти слова, и его огорченный вид сказали многое.
Наступила длинная пауза. Доктор Ван-Анден внимательно смотрел на неподвижно сидящую Эстер. Один только Бог знал, что происходило в ее сердце.
Она с трудом встала.
—Большое вам спасибо, доктор Ван-Анден, вы поступили по-дружески, по-христиански!
Врач, чувствуя, что ей нужно побыть одной, поспешно простился.
Первое, на что Эстер обратила внимание, вернувшись к столу, было недописанное письмо. Она взяла его и бережно положила на пылающие угли камина.
— Надо рассчитывать не на длинную жизнь, а на скорую смерть, вздохнула она, настраиваясь на дальнейшее.
Мало-помалу всем стало известно, что Эстер серьезно больна, и постепенно к этому привыкли. Круг ее обязанностей стал понемногу сужаться. Теперь каждый старался чем-нибудь помочь ей по хозяйству. Сначала изредка, а потом все чаще и чаще Эстер не выходила на улицу. Наконец настало время, когда она, держась за перила, с трудом спускалась вниз и целыми днями сидела в кресле. Спокойно и уверенно Эстер ожидала назначенного Богом дня.
Наступила весна, а затем жаркое лето. В июне приехала Абби. Эстер уже не поднималась с постели. Жизнь постепенно угасала. Иногда были такие дни, когда ей становилось немного легче. Тогда все думали, что дело идет на поправку, утешаясь тем, что, когда спадет жара, Эстер снова окрепнет и поправится. Но они ошибались. Господь подготавливал ее и родных к разлуке, которую ясно видели оба доктора и чувствовала сама Эстер.
Как-то раз Сади пришла из школы радостная и возбужденная. Она присела на край кровати, где лежала больная.
— Послушай, Эстер, что придумал наш учитель! Каждый из нас должен написать письмо, в котором нужно честно выразить все свои желания, планы и мечты. Потом мы обменяемся между собой этими письмами и будем хранить их запечатанными целых два года. А на выпускном вечере, в присутствии всех учителей и учеников, каждый будет прочитывать письмо, называя при этом его автора.
— Для чего это? — поинтересовалась Абби.
— Господин Гаммонд говорит, что эти письма покажут нам, насколько мы изменились за два года.
— Какая хорошая идея! — подтвердила Эстер, приподнимаясь на подушке. — Хорошо, что ты рассказала мне об этом. Послушай, Сади, а что, если я тоже напишу тебе письмо? Ты его положишь в стол и прочитаешь в день выпускных экзаменов, вечером. Договорились? Пообещай мне, Сади?
Та в ответ весело рассмеялась.
— Зачем это, Эстер? Думаю, что в тот вечер буду сидеть рядом с тобой и болтать, как сорока, от радости!
Сади никак не хотела смириться с мыслью, что Эстер умрет. Когда же сестра еще раз повторила просьбу, она, смеясь, согласилась.
— Хорошо! Пиши. Я сохраню его и обещаю прочитать через два года. И вообще, я готова идти хоть на край света, лишь бы ты улыбалась и была довольна мною. Скорее только поправляйся! Через несколько дней Сади бережно взяла адресованное ей письмо и направилась в свою комнату. Но прежде чем она закрыла ящик стола, непрошенная слеза упала на конверт...
Летние дни становились длиннее и теплее. С возрастающей жарой состояние больной заметно ухудшалось, а лица родных становились все печальнее. Они чувствовали неизбежное приближение смерти...
Этот день наступил тихо и незаметно. Эстер больше была похожа на спящую, нежели на умершую. Ее жизнь закончилась в девятнадцать лет. Родные, близкие, друзья и знакомые пришли попрощаться и последний раз взглянуть на нее. Задолго до смерти Эстер написала несколько текстов для венков, и теперь они украшали траурную гостиную.
— Это мои последние слова к живым, — говорила она Абби. — Постарайся их так повесить, чтобы всем видно было.
Абби исполнила просьбу подруги. Вдоль стены стояли венки с надписями:
"Блаженны мертвые, умирающие в Господе".
"Дорожите временем, потому что дни лукавы".
"Хочешь ли знать, неосновательный человек, что Вера без дел мертва?"
"Все, что может рука твоя делать, по силам делай..."
"Встань, спящий, воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос".
"Итак, не будем спать, как и прочие, но будем бодрствовать и трезвиться".
На стене висел большой плакат:
"Так поступайте, зная время, что наступил уже час пробудиться нам от сна... Ночь прошла, а день приблизился: итак отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия света".
