Ор. Название: Ester Ried: Asleep and Awake (Pansy)Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1990
Серия: По Следам Веры 10
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25 - 26 - 27
МАЛЕНЬКИЕ РАДОСТИ
Занятая обычными делами, Эстер была на кухне, разделывая тесто для пирожков. Внешне она выглядела так же, как и три месяца назад: простенькое ситцевое платье, большой кухонный фартук, гладко причесанные волосы. И все же она сильно изменилась. От прежней Эстер, ворчливой и раздражительной, не осталось и следа. Сади, с любопытством наблюдая за работой сестры, втайне догадывалась о какой-то перемене, примечая особенный блеск ее глаз и доселе небывалую мягкость в голосе.
— Если бы ты знала, Эстер, как мне опротивела всякая работа на кухне! Мама смеялась над моими пирожками и часто говорила, что их погрызли мыши. Неужели мне когда-нибудь придется быть хозяйкой? Это будет самый ужасный дом!
— Тебе только так кажется, добродушно возразила Эстер, ловко двигая пальцами вокруг каждого кусочка теста и откладывая в сторону готовые пирожки. Ты совсем неплохо справлялась на кухне и мама очень довольна тобой.
У Сади повлажнели глаза.
— Неужели мама так сказала?! — невольно вырвалось у нее. — Милая мамочка! Как мало нужно сделать, чтобы утешить и обрадовать ее! Я так рада, Эстер, что ты снова дома! Ты избавила меня от приготовления этого противного теста!
И Сади, словно птичка, выпущенная из клетки на свободу, весело выпорхнула из кухни и с радостью побежала в школу. Эстер молча посмотрела ей вслед, затем еще раз заглянула в духовку, где пеклись пироги, и вышла на веранду.
Было тихое осеннее утро. Любуясь увядающей природой, Эстер ощутила в сердце какое-то новое чувство необычной радости и горячее желание сделать чтон-ибудь особенное для Господа. Конечно, она понимала важность и ответственность работы на кухне, но жаждала чего-то большего, возвышенного...
Вдруг до ее слуха донеслись слова, которые так мелодично напевал доктор Ван-Анден у себя в комнате:
Я быть ничто желаю,
У ног Его лишь пребывать,
Сосудом пустым и разбитым,
Годным волю Его исполнять.
Пустым, чтобы Он мог наполнить Силой Своею меня,
Разбитым, чтоб истекала Его жизни струя.
Конечно, он не догадывался, что Эстер стояла внизу и все слышала, и песня, как бальзам, благотворно подействовала на ее душу.
Однако Эстер нужно было готовить обед, и она возвратилась в кухню, напевая: "Я быть ничто желаю, у ног Его лишь пребывать...".
Она принялась торопливо чистить картошку, то и дело поглядывая то на духовку, то на часы.
В кухню тихонько проскользнули Альфред и Юлия. Занятая работой, Эстер не сразу обратила на них внимание.
— Мама еще не вернулась? — шмыгнул носом Альфред, тем самым обнаружив свое присутствие.
— Нет, — не отрываясь от работы, отозвалась Эстер. — Вы же знаете, что госпожа Карльтон снова заболела, и мама задержится там до вечера.
Альфред недовольно затарабанил ногами по кухонной двери и пробубнил:
— Вечно кто-нибудь болеет! И почему только наша мама должна ухаживать за всеми больными? Мне это уже надоело! Скоро я вообще не буду знать, есть ли у меня мама?
Эстер чуть не рассмеялась, но взглянув на pacстроенного брата, сдержалась.
— Что случилось, Альфред? Обычно ты не очень то нуждаешься в маме, когда ее нет дома. Ты что-то хотел от нее?
— На то она и моя мама, чтобы говорить ей все, что мне нужно!
— Представь себе, что я твоя мама, — примирительно улыбнулась Эстер. — Скажи, что тебе надо, я постараюсь помочь. Может, у меня получится?..
— Ты? — грубо буркнул Альфред. — Я знаю наперед, что ты скажешь: "глупости" или "детские выдумки", а потом прогонишь из кухни, вот и все!
Эстер покраснела от такого правдивого замечания. Да, он сказал правду, раньше она так и сделала бы. Но сейчас Эстер совсем по-другому обратилась к недовольному брату:
— А ты попробуй! Может быть, я не скажу "глупости"?
Альфред удивился этому и перестал стучать по двери.
— Да что тут говорить... — махнул он рукой. — После обеда наш класс идет в лес на прогулку. Мама обязательно отпустила бы нас. К тому же нужно взять с собой еду. Я хотел попросить, чтобы она испекла пирожков со сливами. А теперь... Придется оставаться дома, и все из-за этих больных!
— Неужели нельзя взять с собой что-нибудь другое? Обязательно пирожки, да еще и со сливами? — улыбнулась Эстер.
— Нельзя, — печально вздохнул Альфред. — Что-нибудь другое принесут девочки, а я пообещал принести пирожки со сливами.
— А Юлия тоже хочет идти? — Эстер оглянулась на сестру, которая, надув губы, болтала ногами, сидя на большом стуле. На ее глазах уже блестели слезы, и она готова была расплакаться.
— Да, — подтвердил Альфред, — у нее дела еще хуже, чем у меня. Все девочки наденут нарядные платья, а у нее на выходном дырка, к тому же оно не глажено. Да что толку говорить об этом? Все равно придется сидеть дома... — и он снова затарабанил ногами.
Эстер старательно дочищала картошку. Она уже изрядно устала и в самом деле готова была ответить на их детское горе привычным словом "глупости". Но тут она вспомнила, что с самого утра ей хотелось сделать что-нибудь для Господа. А вместо приятного большого дела пришлось столкнуться с мелочными пустяками: порванным платьем, пирожками…
"Разве так можно прославить Господа?.. Может, Бог предоставляет мне эту возможность, чтобы изменить отношение к детям? Ведь я хотела и не раз просила об этом. Нужно обязательно использовать этот момент!" — решила Эстер.
— Ну, что ж, Альфред, — весело подмигнула она, — давай посмотрим, может, мама не единственный человек на свете, который стряпает вкусные пирожки. Принеси-ка мне из погреба банку со сливами! Она стоит на второй полке. А ты, Юлия, сходи за своим платьем и захвати иголку с ниткой, ножницы и наперсток. Попробую, может, у меня что-нибудь получится и мои маленькие господа будут довольны? И она усердно принялась за дело.
К трем часам на столе стояли две небольшие корзинки, полные румяных пирожков.
— Я никогда не думал, что ты можешь быть такой доброй, Эстер! — искренне восхищался Альфред. — Теперь пирожков всем достанется. Ты сделала в два раза больше, чем мама!
В ответ Эстер только улыбнулась, заплетая косичку Юлии и завязывая бантики.
— Эстер, почему ты сегодня не такая, как всегда? — не вытерпела девочка, когда сестра отступила назад, осматривая, все ли в порядке.
Эстер сильно покраснела и не знала, то ли рассмеяться, то ли заплакать. Ведь за все сознательные годы она никогда не делала ничего подобного. Это сразу же заметили младшие.
Она поцеловала сестренку и радостно сказала:
— Потому что теперь я все делаю как для Господа.
— Но ведь мое платье ты штопала и гладила для меня, а не для Господа! —возразила Юлия.
— Конечно, я делала это, чтобы ты была довольна. Но Иисус говорит: все, что я делаю для самых малых, то делаю для Него. Поняла?
— Нет, не поняла. Ты ведь уже давно верующая. Неужели до сих пор ничего не делала для Господа?
Жгучий румянец стыда залил щеки Эстер, она тяжело вздохнула и созналась:
— Я никогда не стремилась жить так, как хочет Иисус.
Юлия удивленно взглянула на старшую сестру, встала на цыпочки и в знак благодарности поцеловала ее.
— Это просто замечательно, что Бог хочет, чтобы ты нас любила! — воскликнула она восторженно и бросилась догонять Альфреда, который был уже на крыльце.
Эстер посмотрела в окно на уходящих детей. Они были такими радостными и оживленными, что у нее сжалось сердце и выступили слезы. "Как мало нужно сделать, чтобы доставить радость этим ребятишкам!" — с любовью подумала она и запела:
Я быть ничто желаю,
У ног Его лишь пребывать
Сосудом пустым и разбитым,
Годным волю Его исполнять...
