Ор. Название: Ester Ried: Asleep and Awake (Pansy)Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1990
Серия: По Следам Веры 10
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23 - 24 - 25 - 26 - 27
ОТКРОВЕННАЯ БЕСЕДА
Эстер стояла перед зеркалом, поправляя рассыпавшиеся волосы. Она хотела быстро причесаться и спуститься в гостиную.
— Иногда просто, как на зло, все из рук валится, — сердито пробормотала она. Эта лента совсем не идет к платью! Куда же делась синяя?
Второпях Эстер все перерыла в столе, в шкатулке, но нужную ленту так и не нашла. Нечаянно она задела сумочку, стоящую на столе, которая, потеряв равновесие, упала. Ее содержимое оказалось на полу.
— Что это сегодня со мной? — расстроенно проговорила Эстер, складывая разбросанные вещи.
Тут она снова наткнулась на открытку, которая так сильно досаждала ей своим содержанием. Сердцe учащенно забилось, а мысли закружились, словно растревоженный улей: "Что это значит? Почему эта открытка так упорно преследует меня? Случайность ли это? Почему слова, написанные на ней, не дают мне покоя?.."
Эстер еще раз внимательно перечитала каждую фразу и решительно отложила карточку в сторону:
"Мне уже надоел этот глупый страх! Ничего особенного здесь не написано. Вполне понятно, почему это так тревожит меня: дома было слишком много работы, и поэтому я так недобросовестно относилась к чтению Библии и молитве. Но здесь есть все условия для того, чтобы исправить упущенное. Я начну с сегодняшнего вечера. Даже нет, лучше прямо сейчас почитаю что-нибудь из Библии и помолюсь. Пусть Абби, пока я задержусь, поговорит с Фостером".
Искренне желая успокоить совесть, она, вполне довольная собой, взяла Библию и села напротив открытого окна.
— Что же почитать? — листая книгу, прошептала Эстер. До сих пор она читала то тут, то там, где откроется. — Начну лучше всего по порядку! — решила она. — Наверное, Евангелие от Иоанна самая подходящая книга!
"В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог..." — начала она читать вслух, но тут же остановилась.
"Вот беда! Опять вылетела шпилька. Что это с моими волосами? Никогда не знала с ними хлопот, а сегодня... Ну ладно..." "Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков". Она выглянула в окно. "Вон идет господин Гастингс с дочерью. Интересно, зайдут ли они к нам? Я так хотела посмотреть, как сшито у нее платье. Такое красивое!.." "И свет во тьме светит и тьма не объяла его..."
Но чудесные слова не проникали в ее сердце. Она не понимала их, а мысли то и дело убегали и сосредотачивались то на одном, то на другом. Дочитав до стиха: "Пришел к своим, и свои Его не приняли", Эстер снова задумчиво посмотрела в окно.
"Что же мне надеть, если госпожа Гастингс пригласит нас в гости? Может, голубое платье?"
В дверь постучали.
— Мисс Эстер, — голос служанки прервал беспокойные мысли, — пришли гости, и мисс Абби просит вас спуститься в гостиную.
— Хорошо, я сейчас! — Эстер захлопнула Библию и вскочила.
Она еще раз посмотрела в зеркало, чтобы убедиться, что все в порядке и, довольная собой, сбежала вниз по лестнице.
После ужина, когда гости ушли, Эстер оказалась вместе с господином Фостером в дальнем углу гостиной. Абби вела оживленный разговор с отцом. Время от времени мать принимала в нем участие. Их беседа, видимо, увлекала и Ральфа, так что его веселый смех то и дело доносился до Эстер. Однако, о чем они говорили трудно было понять.
— Так-так, Эстер, значит, когда вы впервые увидели меня, сразу же решили, что я пастор? — улыбнулся Фостер.
Его вопрос смутил Эстер, и она, сильно покраснев, вместо ответа кивнула головой.
— Интересно, просто интересно, чем же я похож на пастора?
— Я подумала... мне показалось... — окончательно растерялась Эстер. — Я слышала часть вашей беседы с той старушкой и из этого сделала такой вывод.
— Что же я говорил такого особенного? — удивился Фостер.
— Ну... в общем... — запинаясь произнесла она, — вы все время говорили о Боге.
— Неужели только пасторы говорят о Нем? Разве христиане, с которыми вы встречаетесь, не рассуждают о Христе?
— По крайней мере, я до сих пор не слышала ничего подобного, — осмелела она, — чтобы женщины говорили о Боге!
— Ну, а старушка, которая ехала с нами в поезде?
— Ах, да! Она тоже была непохожа на всех остальных. А в общем-то, она старая и неграмотная к тому же, поэтому ей больше не о чем говорить.
Фостер кивком головы указал в сторону Абби:
— Неужели она никогда не говорит о Христе?
— Разве вы не считаете ее странной христианкой? — вопросом ответила Эстер.
Фостер от души рассмеялся:
— Не надейтесь, что я буду справедливым судьей, если дело касается моей невесты!
— Да, — совершенно серьезно подтвердила Эстер свои слова, — Абби совсем не похожа на других. Мне кажется, что она ни о чем другом не думает, как только о Боге и о том, чтобы угодить Ему.
— Разве это плохо?
— Да нет... По крайней мере, я считаю это неестественным.
— Давайте вместе порассуждаем, — предложил Фостер, поглядывая на Абби. Может, вы думаете, что она не по возрасту достигла духовной зрелости? Не задумываясь я скажу: да. Но если вы скажете, что это невозможно для всех христиан, я твердо отвечу: нет! Нет, и еще раз нет! Я верю, что всякий христианин не только может, но даже должен достигать близости с Богом, льнуть к Нему, говорить и петь о Нем постоянно.
— Я думаю иначе. — Эстер решительно тряхнула головой. — Просто одним легче быть христианином, а другим...
— Конечно, все люди разные, и характеры, и условия жизни. Неужели вы считаете, что у Абби благоприятные условия и мягкий по природе нрав?
— Я даже не сомневаюсь в этом! — быстро подтвердила Эстер.
— Если бы вы знали ее раньше, — Фостер серьезно покачал головой и тяжело вздохнул, то никогда такого не сказали бы! Как ей тяжело было уступить, смириться! Против нее восстали и родители, и друзья. Но все же Господь победил!
— Возможно и так! Но с тех пор, как она полностью отдалась Иисусу, у нее нет больше трудностей, — не сдавалась Эстер.
— Неужели вы действительно так думаете? Разве нет у нее борьбы с собственным "я"? Христианин нуждается в силе свыше не только для преодоления больших искушений. В борьбе с мелочами нужно тоже много силы, чтобы быть победителем. Я знаю сколько трудностей пережила Абби, чтобы вот такие, с виду незначительные, неприятности и неудачи встречать с радостным лицом и спокойным духом. Вся беда в том, что мы слишком быстро свыкаемся с мыслью быть побежденными, вместо того, чтобы любой ценой стремиться стать победителями, пусть даже в маленьких испытаниях. Потому некоторые верующие никогда не постигают истинной христи анской радости в победе над своим "я".
Эстер стало неловко. Слова Фостера осуждали ее и тревожили совесть. И все же она решила до конца высказаться.
— На эту тему, — продолжила она, — как и на любую другую, могут быть разные мнения. Мы с Абби во многом расходимся: то, что я считаю правильным, она- неправильным, и наоборот.
— Неужели? — Фостер испытующе посмотрел на собеседницу. — Я хотел бы знать, чем именно?
— Мне, к примеру, не нравится, когда на молитвенном собрании наравне с братьями участвуют в рассуждениях и сестры. Я не встречала подобного и считаю это неприличным.
— Разве это грех?
— По крайней мере, я никогда бы не стала так делать! — возмутилась Эстер.
— Вы были на вечере, когда мисс Бертон выступала с докладом? — как бы меняя тему, внезапно спросил Фостер.
— Да. — Эстер вопросительно взглянула на него, желая понять, что он хочет этим сказать.
— Я сильно жалею, что не имел возможности там быть. Вам понравился доклад?
— Очень. Правда, я боялась, что буду неловко чувствовать себя среди незнакомых людей и поэтому немного вначале смущалась. И все же не жалею, что пошла. Было хорошо, я узнала много нового.
— А еще кто-нибудь принимал участие?
— Несколько девушек. Речь мисс Бертон мне понравилась. Она без конспекта так живо и интересно говорила! Просто замечательно!
— Значит, вам все-таки понравилось участие сестер? — переспросил Фостер.
— Не понимаю, господин Фостер, к чему вы клоните? — неуверенно произнесла Эстер.
— Сейчас объясню, — все так же невозмутимо продолжал он. — Минуту назад вы утверждали, что женщинам неприлично участвовать в служении, а теперь восхищаетесь?
— Но, тут совсем другое дело! Ведь мисс Бертон говорила не на молитвенном собрании!
— Простите. Значит я вас неправильно понял. Вы имеете в виду только молитвенные часы? Так почему же сестры не имеют права участвовать в служении?
Эстер стало досадно, и она резко ответила:
— Потому что там достаточно братьев, которые могут говорить!
— По-моему, и на том вечере их было немало!
— Да, но разве вы не видите разницу между молитвенным собранием и просто молодежным вечером?
— Значит, все дело в церкви! А если молитвенный час проводить в простом доме, вот в этой гостиной, например?
— Если там не будет братьев, пусть говорят сестры, — упрямо твердила Эстер. Неужели вы меня не понимаете?
— Отлично понимаю. Только вы сами то понимаете, что говорите? Только перед этим вы согласились, что речь мисс Бертон вам понравилась и в этом нет ничего предосудительного. Думаю, что вам никогда не придет на ум назвать неприличным красивое пение мисс Эмз перед всем собранием; вы с удовольствием слушали стихотворение, рассказанное мисс Ганлей. Но стоит только всем этим людям собраться в церкви, вы сразу же считаете неприличным, если та же мисс Бертон попросит молиться за учеников воскресной школы или мисс Ганлей поблагодарит Бога за обращение младшего братишки. Скажите, почему вы так думаете?
Но Эстер была совершенно нерасположена вдаваться в объяснения, а может, просто не знала, что ответить. Поэтому она настойчиво повторяла:
— Я не привыкла к такому поведению в церкви.
Господин Фостер встал, молча прошелся и, как бы не решаясь обидеть ее и все-таки дать правильный ответ, задумчиво сказал:
— Простите меня, мисс Эстер, если я буду задевать ваши чувства. Эта тема довольно-таки серьезна, чтобы так легкомысленно говорить о ней. Я не могу быть равнодушным, потому что эти понятия часто извращаются. Скажите, чем отличается молитвенное собрание от простого общения христиан, искренне любящих Господа? Многие стараются превратить их в строгие обрядовые служения, вместо того, чтобы дружески помолиться друг за друга, помогая идти в небо. Извините, я лично вам задам вопрос: вы счастливы в пути следования за Господом? Крепнет ли с каждым днем ваша любовь к Богу?
Эстер боролась сама с собой. Вопросы, заданные серьезным, но дружеским тоном, глубоко врезались в душу, вызывая на глазах слезы. Она еле слышно прошептала:
— Нет.
— Почему же? — удивился Фостер. — Неужели Господь изменил вам? Или вы оказались неверны Ему?
Сердце Эстер сильно колотилось, а совесть громко твердила: "Неверна, неверна, неверна!" Но она не успела ответить. Подошел Ральф и громко восликнул:
— Двое против одного! Нечестно, не так ли? Фостер, ты не прав, что оставил Абби одну защищать свои убеждения. Как мужчина, ты должен помочь ей! А я развеселю Эстер, а то у нее слишком печальный вид.
Господин Фостер вопросительно посмотрел на Ральфа, затем грустно на Эстер и медленно направился в другой конец гостиной, откуда раздавались громкие и уже возбужденные голоса родителей.
