Ор. Название: Rainbow Garden (Patricia St. John)Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1992
Серия: По Следам Веры 5
Language:
Описание: ...
Ор. Название: Rainbow Garden (Patricia St. John)
Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1992
Серия: По Следам Веры 5
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21
СТРАНА СОЛНЕЧНОГО СВЕТА
Все началось холодным январским вечером. Я сидела на диване, поджав под себя ноги. На улице, над Лондоном, падал крупными хлопьями снег, заглушая шаги пешеходов и шум машин; но внутри, в розовой маминой спальне с бархатными шторами, плотно закрывавшими окна, и с затененными лампами, бросавшими нежный свет на стены, было тепло и уютно.
Я радовалась как никогда, потому что это был один из тех редких вечеров, когда мама была дома и, казалось, у нее не было другого желания, как только развлекать меня. Это было так необычно, что сначала мы даже не знали о чем говорить. Но когда мы посмотрели телевизор, она принесла кипу журналов с моделями платьев и предложила мне выбрать летний наряд. После этого мама вымыла мои волосы и теперь сидела на низеньком стуле и завивала их, а я смотрела в высокое зеркало и ела шоколад.
Все обещало восхитительный вечер. Миссис Муди, экономка, имея свободный день, уехала домой в Голдерс Грин, и дом даже как-то посветлел без нее. Я была привязана к миссис Муди, которая заботилась о мне гораздо больше, чем моя мама, но я бы хотела иметь рядом более веселую компаньонку. Миссис Муди была пожилой женщиной со старомодными взглядами на жизнь и во многом не одобряла меня. Она была недовольна и мамой за то, что та часто уезжала по приглашениям, задерживалась до поздней ночи, а утром очень поздно вставала. Сама миссис Муди в молодые годы, по ее словам, уходила спать в десять, а вставала в шесть и не делала глупостей. Но так как моя мама ложилась спать в два, а вставала в десять, я считала, что она была ничуть не ленивее миссис Муди. Ведь обе они проводили в постели совершенно одинаковое количество часов.
Меня миссис Муди не одобряла, потому что считала, что у меня слишком много нарядных платьев, и получала я много кремовых пирожных к чаю. Я однажды слышала, как она внизу на кухне говорила поварихе, что я вырасту бабочкой, как моя мама. Но хотя она произнесла это неодобрительным тоном, я была польщена, потому что бабочки ведь красивые и веселые. Однажды в парке Св. Иакова я наблюдала как они порхали на солнце, перелетая с цветка на цветок. Повариха ответила, что, несмотря на все мои украшения и множество платьев, я славная маленькая штучка; но я не поняла, что она имела в виду, и подумала, что она, должно быть, говорит о пирожном, какое делает.
— Мамочка, — сказала я, откидывая с лица волосы, чтобы видеть ее лицо, — ты еще не сказала мне, когда мне опять в школу. Теперь уже скоро, да?
Несколько минут мама молчала, и я не могла понять, в чем дело. До этого я спрашивала у нее два раза, и она не отвечала, а переводила разговор на другую тему.
— Когда, мамочка? — нетерпеливо повторила я. — Должно быть, на следующей неделе? А миссис Муди еще не приготовила мне форму, и еще ведь надо удлинить мой костюм для гимнастических занятий.
Мама, казалось, полностью была поглощена моими волосами — завивкой локонов. Потом вместо ответа она неожиданно спросила меня:
— Элинор, тебе хотелось бы поехать в деревню?
Я обернулась и непонимающе посмотрела на нее.
— В деревню? — переспросила я. — Но... зачем? Куда? Вместо школы?
— Ну, нет, — ответила мама, — не совсем так. Я хочу сказать, что ты будешь ходить в школу в деревне. Я уверена, что особенно весной тебе там очень понравится. Дело в том, Элинор, что мне предложили чудесную работу, а это значит, что я должна ездить по разным местам и даже за границу, но я не могу взять тебя с собой. Это работа секретаря, и я буду очень занята.
— Хорошо, — сказала я, немного подумав. — Мне кажется, что мне действительно лучше остаться здесь с миссис Муди. Весь день я буду в школе, а вечером мы как-нибудь поладим. Но ты же будешь приезжать домой на каникулы, правда?
— Но, дорогая, — возразила мама довольно нетерпеливо, потому что она всегда хотела, чтобы все сразу соглашались с ней, — ты не понимаешь! Мы не можем позволить себе содержать дом и миссис Муди только ради тебя. Тебе понравится жить в деревне, да и семья, которая желает принять тебя, — прекрасная. У них шестеро детей, и там есть девочка по имени Жаннет, которая только на несколько месяцев младше тебя.
— Но если ты откажешься от квартиры и от миссис Муди, — произнесла я беспомощно, — то где же будет мой дом? Мне нигде не будет места.
Мама с досадой пожала плечами, и я знала, что она почла меня капризным и трудным ребенком, но я ничего не могла поделать. По существу, я была не против маминого отъезда, потому что мы все равно виделись редко. Но миссис Муди и квартира — это совсем другое дело. Я буду, как бездомная кошка, и мне нигде не будет места. Кроме того, если я поеду в деревню и мне там не понравится, или если те шестеро детей окажутся неприятными, куда я должна буду вернуться?
— Будь благоразумной, Элинор, — уговаривала мама. — Когда я вернусь, мы снимем новый дом, и ты всегда будешь со мною. Пожалуйста, постарайся быть умницей. Мне самой не хочется оставлять тебя, но тебе же будет лучше, когда я буду зарабатывать больше денег, чем сейчас за неполный рабочий день. Кроме того, я всегда хотела поехать за границу, теперь у меня такая прекрасная возможность.
Я сидела, уставившись в пылающие угли камина, упрямо сжав губы. Шестеро детей в деревне — это звучало очень устрашающе и опасно, я совсем не хотела ехать. Мое молчание раздражало маму. Она снова начала уговаривать меня:
— Ты не представляешь, как прекрасно все будет, — убежденно говорила она. — Мне стоило таких трудов, чтобы найти действительно хорошее место для тебя. Миссис Овен училась со мною в школе, и хотя мы не дружили, мне она нравилась больше всех остальных девочек. Потом, когда твой отец погиб, она написала мне. Она прочитала в газете заметку о катастрофе самолета и спрашивала, не может ли чем-нибудь мне помочь. Тогда ты была еще маленькой. И я ей недавно написала и просила ее узнать, есть ли где-нибудь хороший пансионат для тебя, а она ответила, что предлагает оставить тебя в своем доме, так что ты сможешь ходить в школу вместе с Жаннет. Это было очень-очень любезно с ее стороны, Элинор. Постарайся же быть благоразумной девочкой. Франция недалеко отсюда, время от времени я буду навещать тебя.
Не могла же я ей прямо сказать, что я возражаю не против ее отъезда, т. е. я вполне свыклась с тем, что часто ее не вижу. Поэтому я просто молчала и наблюдала за ней в зеркале. Я ясно видела, что она волнуется и хмурит брови.
— Элинор, — вдруг сказала она, — завтра вечером я устраиваю небольшой прощальный ужин для некоторых моих друзей. Ты поможешь мне в приготовлении, а потом наденешь свое самое красивое платье и побудешь в начале немножко с нами. Разве тебе не интересно будет?
Я вскинула голову.
— Завтра? Уже? — воскликнула я. — Когда же мы едем?
— Ну, — произнесла мама нерешительно, — надо будет еще многое упаковать в квартире, и я думаю, что тебе лучше будет уехать раньше. Я написала миссис Овен, что ты поедешь в пятницу.
— В пятницу?! А сегодня вторник... только три дня?
Я вдруг почувствовала себя ужасно одинокой и покинутой, но понимала, что отказываться нельзя и поднимать шум бесполезно, потому что все уже решено. Казалось, больше не о чем говорить, поэтому я постаралась уйти, чтобы как можно скорее забраться в постель. Когда мама пришла пожелать мне спокойной ночи, я притворилась спящей.
Весь следующий день я была занята всякими приготовлениями к ужину и почти забыла свою печаль. Гости должны были прийти к половине девятого, а к половине восьмого я была уже готова — в розовом с оборочками платье и с тщательно уложенными локонами. Я еще ни разу не была на вечере для взрослых, и меня интересовало, что мы будем там делать.
Я, однако, полностью разочаровалась с приходом гостей, хотя каждый начинал с того, что шумно приветствовал меня, но все они скоро забыли о моем присутствии. Других детей не было. И мы не играли ни в какие игры, хотя позже они собирались играть в карты. Они ели, пили, курили и странно шутили; я не могла понять их шуток, но они, должно быть, были очень забавны, потому что все много смеялись. Мама заговорила о миссис Муди и назвала ее настоящим сокровищем, но очень скучным, и все неудержимо захохотали, что меня весьма поразило. Я не знала, что миссис Муди такая смешная. Внезапно у меня закружилась голова от жары и дыма, и слегка затошнило оттого, что я съела много кремового торта. Мама в это время была занята разливанием напитков, и я подумала, что никто и не заметит, если я уйду отсюда.
При следующем взрыве смеха я выскользнула из комнаты и направилась на кухню. Один человек, по крайней мере, помнила о мне. Миссис Муди сидела в кресле и штопала мои носки.
— Хорошо, что ты пришла, Элинор, — быстро сказала она, — тебе давно надо быть в кровати. Ты уже почти спишь.
Все еще чувствуя головокружение, я прислонилась к ней:
— Пойдем со мной, миссис Муди, — прошептала я довольно робко, — меня тошнит.
— Ничего удивительного, нельзя вести такой образ жизни в твоем возрасте, — отпарировала она, вставая. Она очень нежно обняла меня, повела в детскую, помогла мне снять нарядное платье и надеть ночную рубашку. Потом принесла грелку, потому что я вся дрожала, уложила меня в постель и удобно устроила мою голову на подушке. Я тихо лежала, а она расчесывала мои волосы.
— Миссис Муди, — начала я, — я еду в деревню, а мама во Францию. Миссис Муди вздрогнула и поджала губы, но что было предметом ее неодобрения — Франция или деревня — мне еще предстояло выяснить.
— Я про это слышала, — ответила она натянуто, мягко и нежно поглаживая мои локоны.
— Миссис Муди, — прошептала я заискивающе, — а вы жили когда-нибудь в деревне?
Лицо миссис Муди расплылось в улыбке. Было ясно, что о деревне можно говорить без опасения, а Францию не упоминать.
— Я росла в Суссексе, — сказала миссис Муди, — в маленьком коттедже с садом, где росли лаванда, душистый горошек и розы. По-моему, детям это место лучше подходит, чем Лондон.
Я прижалась к ней ближе. Ее слова ободрили меня. Мысленно я представила себе среди кустов роз маленькую девочку, которой была миссис Муди, худенькую, подтянутую и серьезную с плотно зачесанными назад волосами.
— Пожалуйста, продолжайте, — шепнула я, — расскажите еще что-нибудь.
Довольная она усмехнулась, что с ней бывало очень редко.
— Я теперь мало что помню из того времени, Элинор, — сказала она. — Помню только как ласточки делали гнезда под крышей, помню ручей, поляну, всю золотисто-желтую от лютиков... и букеты цветов, какие мы обычно собирали. Мой дедушка знал названия всех диких цветов, и мы, дети, всегда смеялись, когда он называл их, потому что их названия были такими смешными: сердечник луговой, молочай, ползучие цветы, ятрышник. Красиво, не правда?
...Казалось, мы оторвались от реальности и находились в стране приятных и милых воспоминаний...
Неожиданно в прихожей раздался взрыв смеха. Я прижалась еще ближе к миссис Муди. Казалось, мы отгородились от реальности и находились в стране приятных и милых воспоминаний.
— Миссис Муди, — умоляюще произнесла я, — почему вы не едете со мной?
— Потому что меня не приглашают, — ответила она. — Ты уже большая девочка. Я нашла место экономки в другом доме, но я буду скучать по тебе, душенька, очень-очень буду скучать.
— Расскажите еще что-нибудь о деревне, — после грустного молчания снова попросила я.
И она продолжала рассказывать о ягнятах, какие они забавные, когда весело прыгают по лугу и гоняются друг за другом, игриво бодаясь безрогими лбами, а потом подбегают к человеку, ласкаются и облизывают руки и лицо; еще о коровах и телятах, когда утром рано их выгоняют на пастбище, они послушно идут по знакомому пути — черные, белые, пестрые, рогатые и безрогие; еще о полях и садах, как чудесно собирать ягоды и фрукты. Она говорила неторопливо, с задумчивым видом отдавшись воспоминаниям. Голос ее потеплел и действовал на меня успокаивающе. Я тихо слушала, пока не уснула, крепко сжав ее натруженные руки. Казалось, что теперь, когда я уезжаю в деревню, миссис Муди больше не находит во мне ничего, заслуживающего неодобрения.
