Ор. Название: Rainbow Garden (Patricia St. John)
Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1992
Серия: По Следам Веры 5
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21
СПАСЕНИЕ
— Провалиться мне на месте! — произнес человек, пока мы так удивленно уставились друг на друга при слабом свете фонаря. — Похоже, что я никак не могу избавиться от тебя. Так что ли? И что ты здесь делаешь?
Мой ужас был так велик, что сначала я не могла вымолвить ни слова. Неужели это был ответ на мою молитву? Неужели я была оставлена на милость этого ужасного грабителя? Я только пристально смотрела на него, онемевши от ужаса, как, наверное, смотрит на змею загипнотизированный кролик. Может, он понял мои чувства, потому что заговорил более мягко, и дикий взгляд в его глазах исчез.
— Ну, ну, — произнес он, — нечего так смотреть. Я ничего плохого тебе не сделаю. С тобой что-то произошло?
— Да, — прошептала я пересохшими губами. — Я думаю... мне кажется, что я сломала ногу.
— Даже так? — сказал он, опустившись на колени рядом и опять освещая меня фонарем.
— Ну, я отнесу тебя в мой дом, а потом ты расскажешь, как тебя сюда занесло.
Я вскрикнула от боли, когда он поднял меня из ручья, и ухватилась за него. От него пахло пивом, и тяжесть моего тела, казалось, была непосильна для него, потому что он тяжело дышал, когда брел со мной назад к развалинам. Он очень осторожно опустил меня на матрац. Внутри не было темно, потому что в камине все еще тлели красные угли.
Он оставил меня и через минуту возвратился с фонарем, все еще тяжело дыша. Выглядел он очень бледным и усталым. Он присел на край матраца, где я лежала, и подпер голову руками. Потом повернулся и пристально посмотрел на меня.
— Ну, — сказал он, — как ты считаешь, хорошо Ты делаешь, что шпионишь за мной?
— Я не шпионю, — умоляюще прошептала я. — Я... не знала, что вы живете здесь. Я потерялась в тумане и упала в каменоломню.
— Ты следила за мной на болоте, ты и тот мальчишка. Я увидел вас раньше, чем вы меня. Мальчишка следил за мной чуть ли не до самого дома...
Я молчала, потому что мне нечего было сказать. Я просто лежала и думала, убьет он меня или нет.
— Я мог бы покончить с тобой здесь! — сердито проговорил он, тряся кулаком перед моим лицом. Приступ гнева, казалось, охватил его. Увидев, что я ужаснулась, он подавил свой гнев так же быстро, как и проявил его.
— Но тебе не надо бояться. Я совсем не собираюсь причинять тебе вред, совсем нет. У меня тоже девочка когда-то была. Только Бог знает, где она теперь. Но когда-то она была такой же невинной, как и ты. Я полагаю, что если ты потерялась, то все полицейские в этом районе сейчас подняты на ноги и ищут тебя... Ты втянула меня в довольно трудное положение, не так ли?
Он уставился в темноту, как бы соображая, что ему делать.
— Если бы вы смогли пойти и привести мистера Овен с фермы Дэвис, — нерешительно проговорила я, — он бы забрал меня домой. Я обещаю, что никогда, никогда не расскажу... никто не узнает, что я видела вас.
— О, мальчишка уже позаботился об этом, — сказал он безразлично. — Я видел, как они вместе шли к полицейскому участку, но я подумал, что одну ночь еще буду здесь в безопасности. Хорошо, что такая темень, легко можно убраться. Но мне некуда уйти... я — конченый человек... потерпевший крушение в жизни. Лучше быть в тюрьме, когда наступит плохая погода, а она уже наступает...
Он поднялся, но все еще, казалось, не решил, что делать.
— Того священника нет сейчас на ферме, — заметил он, — он ищет тебя в горах. Надо снять с тебя мокрую одежду. Я заверну тебя в одеяло, потом пойду на озеро и выясню обстановку. Я полагаю, дождь идет, поэтому, чем скорее я пойду, тем лучше.
Он помог мне снять мокрую одежду и делал это с такой нежностью, как мать. Потом завернул меня в теплое толстое одеяло, которое, как оказалось позже, было одним из лучших шерстяных вещей миссис Томас. Но в тот момент я ничего не замечала, потому что меня мучила сильная боль в ноге.
— Пока, — сказал тот человек, устроив меня насколько было возможно самым лучшим образом. — И замолви за меня хорошее словечко, если меня возьмут. Помни, что я сделал все возможное для тебя.
Я не поняла, что он имел в виду, но все же пробормотала слова благодарности и лежала в темноте, не отрывая глаз от едва мерцающих углей в камине. Я больше не боялась этого человека, и если он был вором, то был добрым вором, и мне совсем не хотелось, чтобы его посадили в тюрьму. Но я понимала, что, спасая меня, он тем самым выдавал себя, и мне было ужасно жаль его.
Я, должно быть, пролежала довольно долго в полудреме, ощущая только боль и слыша шум дождя, потому что поднялась настоящая буря. К счастью, угол, в котором я лежала, был под крышей, но сквозь щели в стене продувал ветер. В моем бреду мне казалось, что бегущая вода в ручье уносит меня прочь. Я то дрожала от холода, то горела от жара и не знала, где я нахожусь. Иногда мне казалось, что я все еще пробираюсь сквозь туман по болоту, а иногда мне чудилось, что я в Лондоне и слышу собственный голос, просивший миссис Муди дать мне стакан воды. Меня томила жажда... Я будто проваливалась в темноту.
"Ты укажешь мне путь... пред лицем Твоим". Кто говорит эти слова? Никто. Это был просто конец моих кошмаров. Я как-то забыла о Его присутствии, но Он был здесь, и я ясно осознала, что ни на одну минуту я не оставалась одна. Дождь все еще бил по крыше, ночь была очень темная, но любовь Бога обнимала меня, как свет.
— Полнота радостей, — прошептала я себе, — я больше совсем не боюсь... кажется, кто-то идет.
Я навострила уши. Кроме дождя и шумящего ручья я услышала мужские голоса и в следующее мгновение увидела ровный свет фонаря через оконное отверстие. Скрип старой двери, звук шагов, спотыкающихся на неровном полу, и вот комната осветилась, и я увидела мистера Овен, который выглядел почти таким же нездоровым и изможденным, как и человек, следовавший за ним.
— Элинор, бедное мое дитя! — воскликнул он, опустившись на колени рядом с моей постелью. — Благодарение Богу, я нашел тебя! Ты сильно ушиблась, дорогая? Ты можешь сказать мне?
Я молча кивнула.
— Моя нога, — пробормотала я невнятно, — и я хочу пить. Пожалуйста, дайте мне глоток воды.
Он уже стянул со спины рюкзак, в котором были теплые вещи, еда и термос с чаем. Есть я ничего не могла, но чай был превосходный, а также теплая одежда. Я нашла его руку и закрыла глаза. Теперь, когда он был здесь, я ничего больше не хотела, как только уснуть. Буря все еще бушевала, и ничего другого не оставалось, как оставаться здесь до утра.
Я засыпала и вновь просыпалась от боли, лежа в полудреме и, наблюдая за мистером Овен и мужчиной. Они раздули угли и сидели вместе перед камином.
— За вами всегда будут охотиться, если даже вы и уйдете, — услышала я слова мистера Овен. — Гораздо лучше покончить с этим. На ваш след уже напали и если вас поймают при побеге, с вами поступят строго. Если же вы добровольно сдадитесь, к вам проявят снисхождение. Я пойду с вами и расскажу, что вы сделали для нашей девочки.
Мужчина что-то невнятно сказал безнадежным, разбитым голосом, я не могла это расслышать.
— Я всегда буду ждать вас, — серьезно говорил мистер Овен. — Теперь не будет так, как раньше, когда у вас не было шанса начать сначала, не было ни одного друга во всем мире. У меня есть работа для вас и пристанище, где вы сможете жить. Моя жена и я никогда не забудем, что вы сделали для нас этой ночью. Кончайте с этой жизнью и начните заново. Вы голодны, не правда ли? Возьмите сэндвич.
Я опять уснула неспокойным сном, и когда снова проснулась, бледный рассвет уже проникал в эту жалкую комнату. Дождь перестал. Человек лежал на полу и крепко спал, а мистер Овен сидел, опустив голову на колени, и сторожил нас обоих.
Услышав, что я зашевелилась, он с трудом поднялся на онемевшие ноги и подошел ко мне. Он выглядел совсем изнуренным от бессонной ночи и волнения. Он налил еще чаю и покормил меня, как маленького ребенка, потому что моя голова была такой тяжелой и горячей, что я едва могла поднять ее с матраца. Потом он приоткрыл одеяло и очень нежно осмотрел мою ногу.
— Придется вызвать скорую помощь, Элинор, нам нужны носилки, — сказал он. — Мне кажется, что ты сломала ногу. Небо над домом позолотело, и свет был такой яркий, что больно было смотреть, и я закрыла глаза. Не помню ясно, что случилось дальше, но через некоторое время я поняла, что рядом сидит миссис Овен, а мистер Овен ушел... Потом было много людей в комнате, и я почувствовала сильную боль, когда меня подняли на носилки. Я заметила, что меня несут вниз по холму, потому что носилки качало и встряхивало. Я ощущала солнечное тепло на лице и запах мокрого папоротника и сырой земли вокруг... Потом мы все ехали куда-то на машине, но я слишком устала, чтобы спросить куда, и хотя я иногда слышала свой голос, казалось, будто кто-то другой произносил мои слова. Я заметила, что меня вносят внутрь, что вокруг собрались сестры в белом, а я все время протягивала руку, чтобы убедиться, здесь ли еще миссис Овен. Она все время была рядом. Потом я почувствовала укол в руку и долгое время ничего больше не ощущала.
Как я позже узнала, состояние мое было крайне тяжелым. Кроме перелома ноги на мое здоровье повлияло и то, что я долго лежала в мокрой одежде на холоде. Не остался бесследным и пережитый страх. Почти неделю я находилась между жизнью и смертью. Время от времени я ощущала резкую боль в груди, и мне с трудом удавалось дышать, но большую часть времени я была в забытьи. Иногда я оказывалась в густом белом тумане среди темных скал, иногда я падала, падала в бездонную тьму и вскрикивала. И всегда в такие моменты рядом были руки, нежно державшие меня, и добрые лица, склонявшиеся надо мною. Иногда это был мистер Овен, иногда миссис Овен. И иногда сквозь шум бегущей воды и сплошную тьму я слышала их голоса, они казались огоньками света, указывающими мне путь домой.
"Господь — мой Пастырь, я не буду нуждаться... хотя я прохожу долиной смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною".
Однажды я проснулась от какого-то страшного сна и увидела лицо Жаннет, бледное и заплаканное. Она смотрела прямо на меня. За ней через большие окна палаты виднелось яркое от заката небо. Позже я узнала, что это была кризисная ночь, они не знали, останусь ли я жить. Жаннет очень просила разрешения увидеть меня, и мистер Овен привел ее в палату и оставил на несколько минут со мной.
— Жаннет, — произнесла я вдруг ясно и осознанно. — Почему ты плачешь? Разве я собираюсь умереть?
Она взяла мою безжизненную руку и прижала ее к своей мокрой щеке. Бедная Жаннет, она никогда не могла притворяться или говорить неправду, и она совсем просто ответила :
— Не знаю, Элинор. Говорят, что ты можешь умереть. Но ты не бойся. Не надо бояться, ты пойдешь прямо к Иисусу.
Слезы опять заполнили ее глаза, и я почувствовала, как горячие слезинки побежали по моей руке. Я смотрела мимо нее в открытые небеса, алые и золотые. Казалось, будто Бог широко открыл Свои ворота и через них изливал сияние. — Конечно, — ответила я, с трудом переводя дыхание. — Полнота радостей... — Туман опять сомкнулся вокруг меня и я уснула.
Потом внезапно все лица исчезли, и осталось только одно — лицо моей мамы. Но сначала я его едва узнала. Это не было ее красивое, тщательно ухоженное лицо, но бледное и обеспокоенное, с большими темными кругами под глазами. И когда я кричала во сне, она брала мою руку, и я ощущала у нее такой же страх, как и у меня. Мы обе, казалось, потерялись в тумане, и я страстно желала услышать те слова, которые были огоньками, ведущими меня домой.
Ночь следовала за днем, день следовал за ночью, я видела сны, кричала, просыпалась и опять видела сны...
Но однажды я проснулась и поняла, что это не сон. Должно быть, было раннее утро, потому что за окном было серо, затемненная ночная лампа все еще горела посреди палаты. Я поднялась на локте, и медсестра тотчас подошла ко мне.
— Где моя тетя? — спросила я. — Не могли же они все уйти и оставить меня одну!
— Милая девочка, здесь твоя мама. Она спит в соседней палате, — сказала сестра мягко. — Я сейчас приведу ее.
Через минуту мама была около меня. Она была в халате и выглядела постаревшей, усталой и ужасно испуганной. У меня появилось такое чувство, будто мама заблудилась в тумане и я должна протянуть свою руку и привести ее домой.
— Здравствуй, мама, — произнесла я спокойно. — Мне лучше. Ты приехала, потому что я заболела?
— Моя дорогая девочка! — воскликнула мама, обнимая меня и заливаясь слезами, — тебе действительно лучше? Я думала, что потеряю тебя, я так ужасно боялась.
Я тихо лежала и думала. Не считая боли в ноге, которая была в гипсе, я чувствовала удивительную бодрость и легкость. Все вокруг было очень, очень реально, а остальное не имело значения. Я была еще слишком слаба, чтобы чувствовать какую-то боязнь.
— А я не боялась, — ответила я. — Я бы ушла к Иисусу и получила полноту радостей. Но теперь вместо этого я выздоровею. Дай мне, пожалуйста, пить, мама. Я ужасно хочу пить.
Вошла няня с подносом, на котором был чай и бисквит для меня. Она измерила температуру и была в восторге. Няня была очень милой, с вьющимися волосами, и сразу мне понравилась. Мама дала мне пить, я захотела кушать и съела два бисквита. Потом усталая, но с той же легкостью и спокойствием я лежала, держа мамину руку, а через окна проникал приятный летний рассвет. Дежурная сестра выключила лампу. В больничном саду начали петь птицы.
