Ор. Название: Rainbow Garden (Patricia St. John)
Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1992
Серия: По Следам Веры 5
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21
НЕЗНАКОМЕЦ В САДУ
Всю субботу мы с другими деревенскими детьми катались на санках, играли в снежки и лепили снежную бабу. Но к обеду даже я заметила, что погода меняется. Подул южный теплый ветер, во второй половине дня закапало со всех крыш, и сквозь следы санок показалась трава. Бедная снежная баба заметно похудела, поскольку от нее потекли ручейки, шляпа ее сползла на бок. Ярко-красное солнце катилось к закату, когда мы в высоких сапогах хлюпали по воде к ферме и еще издали услышали беспокойное блеяние ягнят в загоне. Они чувствовали приближение весны и с нетерпением ждали того дня, когда смогут прыгать и скакать на открытых лугах.
— Я выпущу их завтра, — сказал мистер Джеймс, чистивший сарай. — Весна близко, они знают это.
Дети и Воллер тоже знали это, и, казалось, совсем вышли из себя. Весь день они валялись в снегу с нелепым смехом, сливавшимся с сумасшедшим лаем собаки. Они кричали, прыгали, толкали друг друга. К счастью, меня они не трогали, и я почти все время просто стояла рядом, ощущая холод и скуку. Я очень обрадовалась, когда мы возвратились на ферму к теплу и свету фонаря в сарае.
— Что случилось с тем ягненком, мистер Джеймс? — нетерпеливо спросила я.
— Иди и посмотри, — добродушно сказал он. Мы пошлепали через талый снег к двери загона. Он поднял фонарь и указал в угол.
Овца лежала на боку, как и раньше, а рядом все трое дружно, с упоением сосали, уткнувшись носиками в вымя матери. Самый большой, казалось, чувствовал себя, как дома, и даже отталкивал другого, занимавшего больше места.
— Как это произошло? — спросила я. — Они перестали бодать его?
— Нет, — засмеялся мистер Джеймесу- Он перестал кричать и тоже бодаться стал, поэтому они угомонились. Все уладилось. И он подмигнул мне, и я улыбнулась в ответ. Потом мы вприпрыжку побежали с холма домой, голодные, как волки. Оранжевые огоньки окон в доме пастора приветливо приглашали нас. Я опять далеко отстала, но на этот раз не сердилась. Мои мысли унеслись к спящему саду. Возможно, даже сейчас подснежники пробиваются навстречу весне. Сердце мое учащенно забилось, и я решила завтра рано утром пойти туда, потому что по воскресеньям мы завтракали на час позже, и у меня будет достаточно времени.
К счастью, я проснулась очень рано, разбуженная, видимо, доносившимся из сада птичьим пением. Небо было чистое, голубое, едва тронутое лучами восходящего солнца. Небольшие розово-золотистые облака, подобно волнистым перьям, были разбросаны по всему восточному краю. Жаннет крепко спала. Я тихонько оделась и на цыпочках спустилась вниз; было семь часов — до завтрака оставалось два часа.
В детской, где спали трое младших, слышалось какое-то бормотание, и я в испуге застыла на лестнице, думая, что миссис Овен проснулась. Но это Франческа рассказывала Робину, перебравшемуся в ее постель, библейскую историю. Через открытую дверь я могла видеть их светловолосые головки на одной подушке и крошку Люси, которая еще полусонными глазами смотрела на них через прутья своей кроватки.
— Бог велел Каину и Авелю принести в жертву овечку, — торжественным голосом говорила Франческа. — Каин принес овощи, но Богу не понравилось это, а Каин потом сильно ударил Авеля. Авель упал мертвый... А после того Каину пришлось много трудиться, потому что он должен был смотреть за всеми овцами Авеля и еще работать у себя в саду. Крошка Люси, чувствуя себя вне внимания, встала на ножки, держась за поручни кроватки, и приветствовала утро нового дня громким криком, который мог бы разбудить весь дом. Поэтому я торопливо поспешила дальше и, выскользнув через парадную дверь, пробежала половину дороги вверх по холму. Только тогда я остановилась, чтобы перевести дух, и осмотрелась. За ночь сильно подтаяло, воздух был мягким и свежим. Снег еще лежал во всех оврагах и ложбинах, придавая местности полосатый вид, но он был мягким и пористым. По дорожкам текли ручейки. Земля жадно впитывала влагу, и я вспомнила о прилежных корнях под землей. "Один солнечный день — и все распустится" — так сказала миссис Овен.
Солнце еще не взошло, но небо с каждой минутой становилось светлее. Птицы на верхушках деревьев, наверное, тоже заметили это и будто посылали друг другу радостные приветствия. Но когда я забралась на стену и спустилась вниз по лестнице, я увидела, что сад все еще находился в состоянии дремоты и вдоль стен дома лежал снег. Только на лужайке он растаял, и подснежники стали крупнее, чем раньше. Очарованная я побрела дальше, завернула за угол дома и остановилась как вкопанная: в маленьком дворе стоял какой-то человек и смотрел на одно из зашторенных затемненных окон.
Я даже не знаю, испугалась я или просто очень удивилась, потому что в этот момент он украдкой оглянулся и увидел меня. Он вздрогнул, но, казалось, сразу овладел собой и, подойдя ко мне, поздоровался довольно приятным голосом:
— Доброе утро. Потом добавил неуверенно:
— Есть ли кто-нибудь дома?
— Не думаю, — ответила я. — Мне кажется, что дом пустой. Здесь никто не живет или все уехали.
Он сильно нахмурился, глядя на меня, и тут меня охватил страх.
— Тогда что ты здесь делаешь? — спросил он строго.
То же самое я могла спросить у него, но не подумала об этом. Я хотела только одного, чтобы меня не выгнали из моего сада, и потому я как можно смелее ответила:
— О, я живу рядом, сразу у подножья холма. Мне разрешили приходить сюда. Я смотрю за садом. Он смотрел на меня, прищурив глаза.
— Ты ведь сказала, что не знаешь, кто здесь живет, — произнес он после минутной паузы.
— Ну да, — ответила я, — я точно не знаю, кто они, потому что я только недавно приехала сюда жить. Миссис Овен, у которой я живу, знает их, и она разрешила мне смотреть за садом.
В действительности я не имела представления, знает ли миссис Овен их или нет. Меня это не беспокоило, потому что никто не научил меня необходимости говорить правду.
Он опять изменил свой тон.
— Да, это хороший сад и надо за ним ухаживать, — сказал он, оглядываясь. — Я сам немного занимаюсь садоводством. Ты будешь каждый день сюда приходить?
— О нет, — ответила я. — Я хожу в школу. А сюда прихожу только по субботам и воскресеньям. Он, казалось, успокоился.
— Ты хочешь сказать, — продолжал он, — что присматриваешь за садом совсем одна? Есть кто-то еще, кто приходит сюда в течение недели?
— Думаю, что нет, — простодушно ответила я.
Мысль о том, чтобы кто-то еще приходил в мое сокровенное царство, мне совсем не нравилась. Но я пожалела, что сказала это, потому что решила, что этому человеку здесь нечего делать, да и зачем он задает столько вопросов?
Человек тот производил на меня неприятное впечатление. Лицо его было изможденным, небритым, одежда была грязная, и от него пахло спиртным. Еще мне не понравилось его беспокойное поведение, что он все время украдкой оглядывался, как будто опасаясь чего-то. Я пристально смотрела на него, и ему, видимо, стало не по себе, потому что он быстро натянул фуражку на лоб и, уходя, произнес:
— Ну ладно, если хозяина нет дома, бесполезно ждать. Я еще зайду попозже. Пока.
Он перелез через решетчатую калитку и исчез, а я с облегчением вздохнула и вернулась в свой сад. Но мне показалось, что птицы уже не так весело пели, как раньше. Может, они просто были напуганы нашими голосами. Но у меня было такое впечатление, будто какая-то злая тень нависла над садом, и я впервые почувствовала себя здесь одинокой.
Но это чувство было непродолжительное. Когда я стояла, раздумывая, бежать ли домой, перед моими глазами мелькнуло что-то золотисто-коричневое: это была белка, спрыгнувшая вниз со ствола старого каштана в углу сада. Одним легким прыжком она достигла земли и, усевшись между выступавшими из земли корнями дерева, смотрела на меня. Ее блестящие черные глазки блестели, и она дерзко подергивала хвостиком. Мое чувство одиночества как ветром сдуло. Сад был наполнен безмолвным спокойным общением, и птицы опять дружно запели.
Я знала, что хотела сделать в это утро, и с радостью принялась за работу, пока солнце не взошло из-за холма. Я намеревалась засадить небольшую клумбу, обложить ее камнями, как я видела это в некоторых городских парках. А потом как-нибудь по дороге из школы, когда Жаннет будет занята своими подругами, я незаметно ускользну и куплю семена. Когда наступит лето, моя клумба станет разноцветным ароматным букетом цветов, а пчелы и бабочки будут жужжать и порхать над ними, как было в саду у миссис Муди в Суссексе.
Хлопотливо бегала я взад и вперед, сгребая мягкую землю и собирая камни, пока не настало время завтрака. Собравшись уже уходить, я заметила в траве букетик нежных маленьких ростков крокусов: среди темно-зеленых листочков виднелись прозрачные чашелистики. Сложенные внутри, цветки ожидали прикосновения солнца. Уже можно было различить, какой будет пурпуровый, какой оранжевый, а какой белый.
Они образовали круг. "Это волшебный круг", — подумала я. Я читала об этом раньше, и здесь, где я была одна и некому смеяться над моей глупостью, казалось, легко поверить в такое, даже если тебе уже одиннадцать лет. Я прыгнула в середину круга.
"Теперь я могу себе что-то пожелать", — подумала я, смеясь сама над собою, и все же почти веря, потому что это уединенное место с доверчивыми белками и жизнерадостными птицами очень напоминало сказочную страну. Я стояла совсем тихо, раздумывая, что же пожелать.
— Знаю, — сказала я про себя, — я пожелаю полноту радостей.
Вспомнив, что давно уже настало время возвращаться к завтраку, я выпрыгнула из круга и стремглав побежала вниз с холма. Ветер развевал мои незаплетенные волосы. Я услышала над собой странные крики и, взглянув вверх, увидела, как чайки описывали круги и ныряли к земле, а солнце золотило их крылья. Они прилетели с моря, чтобы на размягченных весенних полях найти себе корм.
Прибежав домой, я забежала наверх, чтобы привести в порядок свои волосы, и увидела Жаннет, склонившуюся в молитве у кровати. Она всегда делала это утром и вечером. Я уже заметила, что, поднявшись с колен, она бывала в особенно хорошем настроении. Я решила воспользоваться этой возможностью и задать ей очень важный вопрос. Это отвлекло бы ее от расспросов о моем отсутствии.
— Жаннет, — спросила я, когда она подняла голову, — ты много стихов знаешь из Библии?
— О да, почти все, — не задумываясь ответила она. — А где ты была, Элинор?
— Потому что, — продолжала я, не обращая внимания на ее вопрос, — есть один особый текст. Я знаю только начало и конец, но хочу знать и середину. Там такие слова: "В... чем-то... есть полнота радостей".
— Ну, — осторожно сказала Жаннет, не желая откровенно признаться в своем незнании, — я не вполне уверена, но думаю, что в небесах полнота радости. Я даже убеждена в этом; мне кажется, я помню такое. Вот и звонок к завтраку. Пойдем.
Она ушла, чтобы помочь принести чашки с кашей, а я стала медленно переобуваться, потому что всегда проходило несколько минут, пока все соберутся. Я была разочарована ответом Жаннет, ведь небеса были так далеко, и я даже не была уверена, что когда-нибудь попаду туда. Миссис Муди говорила мне, что хорошие люди попадут туда после смерти. Но я не знала, хорошая я или нет, да и не задумывалась много над этим. Я считала себя лучше Жаннет, потому что не забывала свои вещи, не теряла носовые платки, как она, и не была такой шумной и неаккуратной.
Вполне довольная собой, я сошла вниз. Однако, когда я дошла до столовой, это чувство исчезло; потому что именно Жаннет, а не я, вовремя поспешила вниз помогать. И когда Робин вбежал, громко плача, потому что упал во дворе, он пробежал мимо меня прямо в открытые объятья Жаннет.
Да, Жаннет, без сомнения, лучше заботится о людях, чем я. До сих пор я не понимала, что я вообще ни о ком, кроме себя, не беспокоюсь. Я серьезно начала искать разницу между Жаннет и мной.
После завтрака я отправилась опять наверх, все еще размышляя об этом. На ее неубранной постели я увидела раскрытую Библию и потрепанную записную книжечку. Интересно, что она находила в Библии и что так тщательно записывала каждое утро? Я наклонилась, чтобы прочитать ее сегодняшние записи, сделанные круглым четким почерком: "Будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас" (Еф. 4, 32).
