Ор. Название: Rainbow Garden (Patricia St. John)
Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1992
Серия: По Следам Веры 5
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21
ЧТО СКРЫВАЛОСЬ ЗА ТУМАНОМ
Когда я проснулась на следующее утро, Жаннет уже одетая ходила по комнате, делая приготовления к субботе. Увидев, что я проснулась, она начала со мной разговаривать. От ее застенчивости не осталось и следа. И пока я одевалась, она сидела на кровати, раскачиваясь взад и вперед, и рассказывала мне об их развлечениях и посвещала в секреты их семьи. Поэтому я вскоре уже перестала беспокоиться о том, чем можно заниматься в деревне. Я даже удивлялась тому, как они умудрялись за коротких двенадцать часов пережить столько приключений.
После завтрака все старались помочь по хозяйству и, казалось, получали от этого огромное удовольствие. Жаннет и Франческа спорили о том, кому из них покормить Люси, которая во время завтрака приятно забавляла нас своим лепетом и тщетными попытками просунуть свои пухлые щечки через прутья детского манежа. А сейчас девочки так возбужденно спорили, что я боялась, как бы бедную Люси не разорвали на части. Но, к счастью, миссис Овен вовремя заглянула в комнату и напомнила им, что сегодня очередь Франчески. Тогда Франческа из любви к своей сестре проявила великодушие, сказав, что Жаннет может покормить Люси, на что Жаннет ответила:
— Нет, Франческа, ты можешь это сделать, а я помогу Блодвен.
Она ушла, а я удивлялась, зачем тогда было поднимать такой шум.
Мальчики пошли за дровами для печки; миссис Овен ушла на кухню, и наступила тишина. Слышно было лишь чмоканье Люси, с удовольствием уплетавшей овсяную кашу за обе щеки, и тихий голос Франчески, рассказывавшей ей всякие выдуманные истории. Я стояла у окна. На улице шел мелкий дождь, за садовой калиткой ничего не было видно, кроме бурых полей и черных контуров деревьев. Дальше все скрывалось в тумане, но туман был не густой, и казалось будто вот-вот из-за него выглянет солнце. Меня очень интересовало, что же я увижу, когда туман исчезнет: те же бесконечные бурые поля и живые изгороди или же красивый пейзаж и голубое небо? Когда я так размышляла, вдруг где-то вдалеке звонко и приятно запела птичка.
Меня вывело из задумчивости прикосновение руки миссис Овен.
— Элинор, дорогая, — сказала она, — когда ты заправишь свою постель, пожалуйста, приди и помоги мне убрать детские кровати. А потом дети собираются выйти во двор поиграть, и я думаю, что ты охотно пойдешь с ними.
Я удивленно посмотрела на нее, не очень обрадовавшись такому предложению. Почему я, гостья, должна убирать свою постель? Дома это делала всегда миссис Муди. И что мы будем делать во дворе в такой холодный сырой день? Но за свою короткую жизнь я научилась держать свои мысли при себе, поэтому я молча последовала за миссис Овен наверх в детскую и принялась прибирать постель. Дома я привыкла к центральному отоплению и к электрическим каминам. Здесь, казалось, было ужасно холодно. Меня пробрала дрожь, лицо мое приняло недовольное выражение.
— По сравнению с Лондоном в деревне холоднее, — сказала миссис Овен, — но ты скоро привыкнешь. Тебе надо больше бегать и двигаться, тогда ты будешь выглядеть такой же здоровой, как Жаннет. Сейчас самое холодное время года, Элинор, но весна уже близко. С каждым днем становится теплее, и скоро появятся первые цветы. Я уверена, что тебе здесь очень понравится.
Она стала рассказывать о моей маме, об их совместной школьной жизни. Я слушала с большим интересом и даже смеялась, но когда внизу послышался топот и голоса вернувшихся детей, я почувствовала огорчение и досаду.
Джонни примчался наверх с криком: — Мамочка, я нашел мертвого зайца, и мы собираемся похоронить его. У тебя есть коробка из-под ботинок?
— О, — произнесла миссис Овен немного взволнованно. — Давно он сдох?
— Нет, мамочка, — успокоил ее Джонни, — недавно, он еще теплый был.
— Ну, хорошо, только не трогайте его руками. Она поспешила вниз искать газеты и картонную коробку.
— Заверните его в эту бумагу и в большие листья и положите в коробку. Смотрите, не трогайте его, а ты, Джонни, вымой руки.
— Я не буду принимать участие в похоронах, — объявил Питер с важностью. — Это занятие для малышей. Я буду лазить по деревьям.
— О, Питер, — беспокойно воскликнула Жаннет, — мы ведь всегда сначала играем с маленькими. Тебе не надо идти с процессией. Ты можешь пойти выкопать могилу и звонить в колокол, а я буду священником. Нам надо доставить удовольствие малышам. А потом будем лазить по деревьям.
Жаннет, как я узнала позже, очень любила похороны и ни за что бы не пропустила их. Как только Питер ушел исполнять поручение, она с самым серьезным видом занялась организацией похорон.
— Все несите листья и жасмин, чтобы украсить коробку.
Тут стройный ход дела нарушил Робин, примчавшийся с раскрасневшимся лицом. Он только что с помощью Блодвен еле надел свои сапоги с высокими голенищами. Он не знал что такое похороны, но очень боялся пропустить эту игру.
— Робин идет на похороны, — радостно пропел он. — И Джамбо тоже идет на похороны.
— Хорошо, Робин, — сказала Жаннет любезно. — Ты будешь везти коробку. Джамбо будет черной лошадью, мы привяжем коробку к его хвосту. Ты поведешь Джамбо во главе процессии, а я буду извозчиком и поеду с Франческой и Джонни в тачке. — Но ты ведь сказала, что ты священник, — возразила Франческа.
—У меня будет две роли. Когда мы приедем на кладбище, я стану священником, а до тех пор буду извозчиком. О, у нас есть еще Элинор! Я забыла про нее. Ты пойдешь сзади и понесешь цветы, Элинор.
— Но ведь цветов нет, — сказала я холодно. Мне казалось, они все сумасшедшие.
— Сорви веточки тиса, — приказала Жаннет, указывая на дерево около ворот, — и давайте начинать. Питер уже сердится.
Мы отправились очень медленно, потому что Джамбо, странное, бесформенное, набитое ватой чучело с четырьмя ногами и с торчащим хвостом, переставляли шаг за шагом по дорожке, а за ним на хвосте тянулась коробка. За лавровой изгородью Питер нетерпеливо звонил в обеденный колокольчик. Под конец извозчик тоже потерял терпение и промчался мимо катафалка, опрокинув присутствующих на похоронах в кусты капусты. Это настолько расстроило возницу катафалка, что его удалось успокоить только подарком — орехом из кармана могильщика. После этого можно было продолжать похороны.
Я заглянула за лавровую ограду и не могла скрыть своего удивления. Это было настоящее небольшое кладбище для животных с крошечными могилками, обложенными камушками, и с дощечками, на которых были написаны или вырезаны имена животных. Это были могилки дроздов и кроликов, белки, мышки, котенка Блекайт, а в дальнем углу — свежевырытая ямка, обрамленная лавровыми листьями, готовая принять бедного зайца. Его осторожно туда положили. Когда ямку закрыли землей, Франческа положила сверху несколько сухих маргариток, а Жаннет произнесла надгробную речь.
— Мы споем песню, — предложила Франческа после проповеди. — Споем ту, которую мы недавно учили в воскресной школе: "Вокруг престола пред Творцом толпы детей стоят".
— Можем мы петь: толпы зайчиков стоят? — спросил Джонни.
— Ни в коем случае, — быстро возразил священник, — это было бы очень некрасиво.
Но он не мог удержаться от смеха, так что скорбящие должны были петь одни. Когда прозвучали последние слова, Жаннет сказала:
— Пойдемте скорее, нам надо еще многое сделать.
Она взяла тачку, в которую поторопился залезть Робин с Джамбо, и мы отправились. Франческа задержалась делать венок из маргариток для новой могилки. Она любила маленькое кладбище, потому что для нее могила представлялась длинным коридором, по которому похороненный шел до тех пор, пока не достигал небес. А там открывалась дверь, и он входил на залитый солнцем луг с вечноцветущими цветами, где никого не убивали, не уничтожали, не причиняли боли. Но тогда я, конечно, не знала всего этого; я просто удивлялась, почему она осталась там одна. Став на колени на сырую землю под лавровой изгородью, она полностью погрузилась в свое занятие — плетение венка.
На кухне нас ожидал горячий шоколад и хлеб с маслом. Затем мы опять ушли гулять. Только Робин полез к кошке под кухонный, стол. Вместо него мы взяли с собой Воллера. Ему не разрешили быть на похоронах, потому что однажды, когда хоронили другого зайца, он проявил бестакность и хотел съесть его.
У ворот сада нас догнала Франческа. Питер ушел далеко вперед, и мы побежали по грязной тропинке, вдоль которой лежали огромные бревна серебристых буков. Он сидел на нижней ветке, болтая ногами, и вырезал что-то на коре перочинным ножиком.
— Залезайте быстро сюда, — крикнул он. — У нас мало времени, потому что после обеда я буду делать клетку для кроликов. Сначала Франческа, — скомандовал Питер.
Он лег животом на сук, чтобы помочь ей взобраться. Жаннет подсадила Франческу, и Питер, схватив ее за руки, потянул вверх. Оказавшись на ветке, маленькая Франческа полезла выше, как проворная белка. Джонни последовал за нею. Меня охватил панический страх, потому что я никогда в своей жизни не лазила по деревьям и была уверена, что не смогу этого сделать.
— Ну, иди же, Элинор, — настаивал Питер. — Ты сама можешь достать до сука, это не трудно. Подпрыгни, раскачайся и ногами обхватишь ветку.
Но я знала, что это мне не удастся. Я только опозорюсь и упаду. Поэтому я отвернулась от него, сказав через плечо:
— Нет, спасибо. Я не люблю лазить по деревьям, это ребячество. Я пойду домой, мне надо привести в порядок мои вещи.
Я даже не обернулась, чтобы посмотреть, как были приняты мои слова. На дереве минуту царила тишина. Потом Питер сказал:
— Не обращай на нее внимания, Жан. Она слишком много воображает о себе. Прыгай, я подтяну тебя.
Медленно, с глазами полными слез, я побрела домой. Эти дети, думала я, никогда не полюбят меня. Я тоже никогда не полюблю их, ни их глупых детских игр. Мне было ужасно жалко себя. И мне даже в голову не приходило, что надо чем-то пожертвовать, чтобы научиться делать то, что мне не нравится или что я боялась делать.
— Я ненавижу эту деревню и ненавижу Питера, — бормотала я. — Я напишу маме, что я очень-очень несчастна и домой хочу. Немедленно. Я не останусь на том месте, где я несчастна, да и почему я должна здесь оставаться.
Я дошла до вершины небольшого холма и украдкой оглянулась. Все четверо сидели на высоком суку, болтая ногами, как ряд счастливых обезьянок. Они наклонились друг ко другу, как будто все вместе разговаривали. О, какие они глупые! Однако их глупый вид делал меня еще несчастней. Как все-таки одинок слишком умный.
Вдруг я заметила еще что-то. Солнце начало рассеивать туман и победоносно проникать сквозь него. И через эту яркую, тонкую пелену я смогла вдали различить обширные волнистые поля. Куда бы я не посмотрела, повсюду проглядывало солнце, и на голубом фоне неба туман плыл, как клубы дыма. За вспаханными полями и пестрыми рощицами я увидела высокие холмы, а передо мной простиралась вытянутая между двумя мысами полоса моря...
Кругом пели птицы. Рядом на буковом дереве, выпятив грудку, похожую на злую ягодку, изо всех сил выводила радостные трели малиновка. Я поворачивалась во все стороны и повсюду слышала чириканье, щебетанье, веселое щелканье птиц в предвкушении близкой весны. На минуту я почувствовала себя почти счастливой.
Но как можно быть вполне счастливой, когда никто о тебе не беспокоится, никому ты не нужна, когда нельзя делать то, чего хочешь. Мокрые от тумана поля, казалось, вдруг стали серебряными в лучах солнца, а голубой воздух заискрился, но слезы застилали мне глаза, и было трудно видеть эту красоту. Я только слышала, как на дереве продолжала петь малиновка.
