Ор. Название: Rainbow Garden (Patricia St. John)
Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1992
Серия: По Следам Веры 5
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21
ВСТРЕЧА С ФИЛИППОЙ
Для нас будто солнце взошло, когда миссис Овен с трудом вышла из машины, в одной руке держа Люси, а в другой — набитые до краев бумажные пакеты с домашними булочками. Мы все бросились к ней.
Остальная часть вечера была проведена замечательно. Мистер Овен разжег костер, и чайник вскипел так быстро, что мы не успели оглянуться. Мы сидели вокруг огня, грели застывшие ноги и сушили нашу мокрую одежду. Вскоре мы уже ели булочки и пили из кружек горячий, крепкий, пахнувший дымом чай со сгущенным молоком и обсуждали меню на ужин.
— Я думаю, мы приготовим вареные яйца и бекон, — предложила миссис Овен, — а потом кофе с бисквитами. Может, миссис Дэвис присоединится к нам со своей девочкой. Это будет настоящий, праздничный вечер! А сейчас давайте распаковывать продукты. И, о Элинор, я совсем забыла, для тебя есть письмо от мамы! Оно пришло с дневной почтой.
Она подала мне тоненький конверт с французской маркой. У меня поползли мурашки по телу, потому что мама мне редко писала. Каждую неделю она посылала мне открытки с несколькими словами: как ты поживаешь? Не вешай нос! или что-нибудь подобное. Я оставила остальных, занятых распаковкой продуктов, и побежала к рощице, села на корни бука, сжимая в руках письмо. С моей стороны было глупо бояться, потому что последний раз она писала, что посылает три фунта для лагеря.
Я разорвала конверт и несколько раз прочитала письмо, потому что я не могла сразу сообразить смысл, хотя всегда предчувствовала, что когда-то это должно наступить. Тот человек, у которого мама работала, возвращается осенью домой. Она будет продолжать работать у него и подыщет в Лондоне дом для нас двоих. "Тебе лучше оставаться там, пока не окончится семестр, — писала она, — но на рождественские каникулы я заберу тебя, и мы найдем тебе здесь школу. Мне тебя так недостает и будет прекрасно, если мы будем опять вместе".
Рождественские каникулы! Жаннет много говорила мне о них: морозные вечера, когда они при свете фонарей ходили по всей деревне и пели песни, раздавая всем маленькие подарки; катание на санках и развязывание чулка с сюрпризом утром на Рождество, воскресный детский праздник в зале, когда мистер Овен переодевался в Деда-Мороза... и вот, я не увижу всего этого...
Я посмотрела вниз на лагерь. Уже заходило солнце, на фоне алого неба выделялись черные утесы, отражавшиеся в спокойных водах озера. Питер и Джонни тащили огромное бревно из амбара, а Жаннет сидела на корточках над сковородкой и что-то готовила. Франческа стояла спиной ко всем на маленьком пляжике, крошечная, похожая на фею, полностью поглощенная красотой игры света на воде... Нет! Я не могла оставить их. Теперь это мои братья и сестры. Мистер Овен, безусловно, поймет меня и поможет объяснить это маме. Конечно, иногда мне хотелось видеть маму, я не возражала бы время от времени посещать Лондон, и она могла бы приезжать ко мне в Уэльс. Но мой родной дом теперь здесь, в деревне, у этих детей, которых я любила.
Я мысленно вернулась на несколько месяцев назад. Как эгоистична и несчастна я была, и как я ненавидела все тo, к чему сегодня была привязана. Что же связало нас всех вместе и сделало таким тесным семейным кругом? — удивлялась я. Тогда я этого еще не понимала, хотя внутренне чувствовала, что это была ежедневно читаемая Библия, которая учила нас правильно жить, почитать и слушаться родителей, любить друг друга и познавать истинные ценности жизни. А кто будет продолжать учить меня в Лондоне? Как смогу я сама остаться христианкой?
— Иди сюда, Элинор! — нетерпеливо закричал Питер. — Мы уже собираемся жарить бекон. Каждый должен наготове сидеть с тарелкой. Ко мне доносился восхитительный запах, я спустилась и присоединилась к семье. Миссис Овен, отодвинув немного от себя Джонни, освободила место для меня, и я удобно устроилась рядом с ней. Возможно, она догадывалась о написанном в письме.
Ужин был очень вкусным. Мы подложили еще хвороста в огонь, и поднялось такое пламя, что осветило темные горы вокруг, и в воде замелькало красное отражение. Миссис Дэвис, Элси и овчарка Тюдор присоединились к нам, когда мы пили какао и ели бисквиты. Мы пели песни до тех пор, пока не охрипли. Потом при свете гаснущего пламени мистер Овен открыл свою Библию и прочитал место, которое так подходило к действительности, потому что снизу доносилось тихое блеяние овец, сгрудившихся беспорядочным гуртом в загоне.
— "И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его", — читал мистер Овен. Мы слушали его, затаив дыхание. Луна поднялась на краю долины, заливая озеро серебряным светом. — "Я есмь пастырь добрый: пастырь добрый полагает жизнь свою за овец..."
В своем сердце я понимала, что здесь речь идет о добром Пастыре — Христе, который умер за каждого человека, а значит и за меня.
Мистер Овен прочитал почти половину главы без объяснения, оставив нам это для самостоятельного размышления. Потом мы преклонили колени, каждый сказал несколько слов благодарности, а после всех помолился мистер Овен. И мы отправились спать по своим палаткам. Брезентовый полог был отброшен наверх, лунный свет проникал к нам всю ночь.
Каждый день в лагере приносил новые радости. Мы вставали на рассвете, и хотя утром было прохладно, мы все равно еще купались перед завтраком. Питер отвечал за костер, Жаннет и я были поварихами, а миссис Овен давала нам указания, как главный повар. Иногда мы предпринимали поход в горы, иногда просто разведывали ближайшие холмы или болтались без дела на ферме. А во время туманов и дождей мы играли и кувыркались в амбаре, а вечером миссис Дэвис принимала нас у себя на кухне, что нам очень нравилось. Кухня была просторная и низкая, с огромным камином, который занимал большую часть одной стены. Медные кастрюли отражали наши лица в искаженных смешных формах. На стенах висели старые ковры и вышивки. Все это представляло очень уютное место в дождливые вечера, когда в горах гремел гром и ветер поднимал волны на озере. В такие дни мы обычно раздевались в комнате миссис Овен, потом мчались к лагерю и быстро забирались в наши спальные мешки.
Однажды в ясный солнечный день мы взобрались на Сноудон. А на другой день мистер Овен поднял нас, привязанных веревкой, по крутому склону Трифана, и мы чувствовали себя настоящими покорителями вершин. С помощью карты Питера мы разыскали каждое озеро, спрятанное в неизвестных складчатых горах, взбирались на каждую скалистую поросшую вереском вершину. Я очень загорела и стала такой коричневой и сильной, как горная пони. Мне было интересно узнать, что подумала бы мама, увидев меня.
Но самым величайшим событием этих каникул для меня было посещение Филиппы. В субботу рано утром, когда другие еще спали, я выскользнула из своего спального мешка и пробралась к отверстию палатки посмотреть, какая погода.
Небо на горизонте было жемчужно-голубое, и утренние звезды над высокими утесами уже бледнели. Предрассветный ветерок проносился над долиной, морща воду озера и шумя в тростнике. Внизу в загоне овцы беспокойно шевелились во сне, а Воллер, спавший с ветренной стороны нашей палатки, поднял голову и стал к чему-то принюхиваться. "Будет прекрасный день, — подумала я, слегка вздрагивая, — не видно ни облачка". Я натянула одеяло на плечи и стала следить, как постепенно прояснялось небо. Две чайки вылетели из тростника на самом краю воды, и я увидела, как их белые крылья засверкали при свете наступающего дня. Я была слишком взволнована, чтобы опять уснуть, и осталась сидеть до тех пор, пока не взошло солнце и не осветило своими золотыми лучами луга и озера.
Не в силах больше сдерживаться, я нетерпеливо стала будить Жаннет:
— Проснись, Жаннет! Пойдем искупаемся! Вода такая сверкающая.
Но Жаннет только пробурчала что-то под нос и почти совсем исчезла в спальном мешке, оставив меня в компании с Воллером. В своем нетерпении мне казалось, что в то утро все шло очень медленно. Мальчики не хотели вставать, а когда наконец встали, никто не мог найти кастрюлю с кашей. Но после долгих поисков кто-то обратил внимание на Робина, который сидел на корточках на берегу, целиком поглощенный в свое любимое занятие: он пускал кораблики, а недалеко от берега качалась на воде кастрюля. Питеру пришлось зайти в воду и достать ее. Когда каша наконец подогрелась, Люси отказалась есть ее. После завтрака Воллер утащил скатерть, что задержало мытье посуды. Мне казалось, что кроме меня никто не спешил.
Наконец, я не вытерпела и побежала к мистеру Овену, который спокойно сидел на солнце, слушая, что ему рассказывала Франческа. Я спросила его, когда он думает ехать за Филиппой.
— За Филиппой? — спокойно переспросил он, взглянув на часы. — Ах, да, она должна здесь сегодня к обеду быть. Тогда мне лучше отправиться сейчас, пока погода хорошая, и привезти ее пораньше. Позже, может, будет туман.
Он встал и посмотрел на машину.
— Мы оставим заднее сиденье для Филиппы, — сказал он, — но есть еще три места впереди. Хочешь поехать со мной, Элинор? Филиппе будет интересно ехать с тобой на обратном пути.
Я была в восторге и бросилась приводить себя в порядок. Франческа побежала за отцом:
— Папочка, папочка! — умоляюще просила она, — а когда ты ее повезешь назад, ты возьмешь меня? Ты ведь очень хотел послушать конец моего рассказа, правда же?
— Очень хочу, — ответил мистер Овен, наклоняясь к ней. — После обеда, Франческа, мы поедем вместе и по пути остановимся и попьем чай в чайной. Только никому не говори!
Веснушчатое личико Франчески напомнило мне сегодняшний восход солнца — оно внезапно осветилось таким же радостным сиянием.
Она заслужила эту небольшую награду, потому что была еще маленькая, чтобы подниматься с нами на горы, и для нас было всегда большим огорчением оставлять ее внизу. Она уходила, садилась у озера, сложив руки, молча переживала свою печаль, глядя на воду, пока мы не скрывались из вида...
Я наслаждалась поездкой. И как только мы прибыли, я бросилась вперед, чтобы узнать, готова ли Филиппа. Она давным-давно была готова и в ожидании сидела у окна, так что через пять минут мы были уже на обратном пути. Филиппа лежала на заднем сиденьи, а я сидела, зажатая между мистером Овен и миссис Томас, повернула голову назад и разговаривала с ней. Филиппа хотела знать все подробности и точности каждого дня, и я болтала без умолку. Я рассказывала ей о костре, о палатках, о ягнятах и овцах, озерах и горах, о том, как мы поднимались на горы, как купались и исследовали местность вокруг, а она лежала и слушала с горящими глазами, какими смотрят на сказочную страну через запертую калитку.
— А что ты делала? — спросила я, когда мы уже приближались к лагерю.
— Ничего особенного, — ответила Филиппа довольно весело, — просто сидела.
Я с удивлением взглянула на нее, потому что это был необычный ее тон, полный жалости к себе самой. Она посмотрела мне прямо в глаза и шепнула,
— Мне надо кое-что тебе сказать, когда мы будем одни.
Это было так загадочно. Я кивнула и подмигнула ей, потому что очень любила всякие тайны. Но тут же я обо всем забыла, так как мы заезжали на узкую дорогу, ведущую к озеру, и через несколько минут мы обогнем выступ скалы, а там — наше царство.
— О! — воскликнула Филиппа. — Вон они, посмотри, вот озеро... О Элинор, какое это прекрасное место!
Мистер Овен довольно резко нажал на тормоза, потому что пятеро детей выбежали нам навстречу и встали на дороге, взявшись за руки, — загорелые, смеющиеся, растрепанные. Робин стоял в центре, босоногий и счастливый от того, что ему разрешили быть со старшими. Потом с диким криком они отпустили руки друг друга и бросились бежать по упругому торфу, стараясь не отставать от машины. Но мистер Овен нажал на газ, и через несколько минут они остались далеко позади. А мы с Филиппой высунулись из окна и визжали от восторга и триумфа.
Для Филиппы было приготовлено ложе из папоротника и вереска возле костра. Мистер Овен осторожно перенес ее туда. Обед был почти готов. Это был настоящий пир по такому важному случаю — отварные сосиски, испеченный в золе картофель, заправленный маслом, и огромный сливовый пирог, спеченный миссис Дэвис. А в заключении мы пили пахнувший дымом чай, после которого мы все почувствовали себя совершенно пресыщенными и легли на теплый дерн, посасывая конфеты из сахара и масла, предложенные нам Филиппой. А миссис Овен читала нам вслух рассказ "Ветер среди ив".
Только она закончила первую главу, как миссис Томас с беспокойством указала на другую сторону озера. Из расселины в горах выползал странный белый туман и подобно протянутой холодной руке окутывал нижние склоны рваными клочьями. Несколько буков, которые как будто охраняли вход в долину, казались уже расплывчатыми и призрачными, будто холодная пелена наползала на солнце.
