Ор. Название: Rosa Von Tanenburg (Christoph von Schmid)
Переклад з німецької: Яков Берген
© Христианская заря 2004
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20
ГЛАВА 17
Утром следующего дня госпожа Кунерих позвала к себе Розу и встретила её с большой любезностью. "Я знаю, — сказала она, — что ты очень сочувствуешь заключённому Альберту и что стараешься ему помочь, чем только можешь. Должна тебе сказать, Роза, что мне это нравится, и я хвалю тебя за это. Мне очень жаль, что ты сама так бедна и, несмотря на это, готова помочь другим. Чтобы ты сама не страдала, я буду тебя поддерживать из своей кухни и нашего погреба. Одним словом, с сегодняшнего дня ты будешь получать еду для заключённого Альберта из моей кухни."
Роза покраснела, и в начале разговора ужасно боялась за отца, теперь же сияла от радости. Обещание хозяйки крепости исполнилось, Роза получала для отца лучшие блюда со стола госпожи Кунерих и, кроме этого, ещё вино лучших сортов. Эта женщина так умело организовала, что даже старый управляющий ничего не замечал, чего особенно боялась Роза. Всё происходило очень просто и без каких-либо подозрений. Супруга Кунериха ежедневно приходила со своими детьми в помещение охранников для того, как она говорила, чтобы показать маленькому Эдуарду его спасительницу, т. е. Розу. И каждый раз при этом передавала Розе еду для заключённого. Охранница так и не могла понять, почему знатная дама, которой и она служила, постоянно навещала её служанку, но и спросить об этом не решалась. В свободное время Розе разрешалось посещать барыню в замке, и даже с детьми охранницы. Сама охранница была очень горда тем, что её домашняя служанка имела доступ в господский замок.
Шло время, и никто не знал, с каким нетерпением супруга Кунериха ждала возвращения своего мужа. Если бы он не известил её, что скоро прибудет, то она бы, вероятно, не выдержала и сама отправилась к нему.
День за днём проходили, а Кунерих не возвращался.
Но наконец это время настало. Рыцарь в сопровождении своих воинов, с которыми он участвовал в сражениях, прибыл в Фихтенбург. Шлемы воинов украшали хвойные веточки, и всадники, совсем как почётные герои, проезжали главные ворота крепости под барабанный бой и звуки труб. Сам Кунерих ехал впереди и первым сошёл с коня для приветствия со своей супругой и детьми. После первых минут радостной встречи Кунерих пригласил всех в большой зал замка. Торжественно и шумно отмечалось возвращение воинов, а когда традиционные церемонии были исполнены и настало время для личного разговора встретившихся супругов, Кунерих с женой заняли кресла в свободной комнате.
Госпожа рассказала мужу происшествие с их сыном, как малыш упал в колодец и как служанка охранницы Роза его спасла. Супруга старалась упомянуть все подробности, каждую деталь, чтобы муж хорошо понял, в какой страшной опасности находился их сын. Кунерих посмотрел на сына, протянул к нему руки и поднял его, чтобы посадить на колени.
— Выходит, мой милый сынок, — сказал отец, —- ты почти утонул, и я тебя больше уже никогда не увидел бы, мой дорогой Эдуард! Какой ужасный удар был бы для твоих родителей! В моих венах кровь стынет от одной этой мысли. Ах ты, мой хороший мальчик, будь всегда осторожен.
Мать встала, вышла в соседнюю комнату и вскоре вернулась с пиджачком, в который сынок тогда был одет, она его хранила как память о том страшном и в то же время счастливом случае. Теперь она показала мужу дырку в одежде, прорванную острым камнем, на котором повис маленький Эдуард.
Кунерих внимательно осмотрел дырку с каймой, благодаря которой ткань не прорвалась, затем посмотрел на сына, на жену и произнёс:
— Страшно подумать, что наш сын висел на нескольких ниточках своего одеяния. Я вижу, что если бы помощь пришла на минуту позже, то было бы поздно. Какой ужас! Ты права, — продолжал Кунерих, обращаясь к супруге, — эта молодая служанка, действительно, оказала нам большую услугу. Это не просто услуга, а очень смелый поступок героини, очень много для такой молодой девчонки! Между прочим, кто её родители? Ты их знаешь?
Жена промолчала, не нашла сразу подходящего ответа, но потом всё же сказала:
— Эта девочка служит у нашей охранницы.
— Молодчина! Мне нравится эта служанка, хотя её и не знаю, но характер у неё смелый, — сказал Кунерих и спросил: — Ты ей хорошо заплатила?
— Нет, — коротко ответила жена, — рассчитываться с нею будешь ты. Я считаю, что моего богатства недостаточно для оплаты её поступка, потому что она рисковала собственной жизнью, и этим вернула нам самое дорогое — нашего сына! Ты, дорогой мой, не можешь себе представить, что я ощущала, когда видела эту служанку в ведре над глубоким колодцем с нашим сыном в руках. Это невозможно рассказать, это надо видеть. По-моему, этот её поступок, её смелое решение и смертельный риск невозможно оплатить несколькими золотыми монетами. Поэтому я и оставляю это за тобой и хочу надеяться, что ты меня не опозоришь.
Кунерих был очень взволнован. Ещё никогда в жизни его сердце не ощущало потребности творить благодеяние, и он решил моментально встретиться с этой девчонкой. Розу сейчас же позвали. Тихо, с опущенной головой вошла она в большой зал, где сидел за столом рыцарь Кунерих. Он смотрел на неё, видел простое одеяние, смугловатое лицо и ещё почти детскую, но стройную фигуру, и он громко произнёс:
— Добро пожаловать, молодая героиня! Заходи, заходи, наша спасительница! Постой, постой, — продолжал он и внимательно присмотрелся к ней. —- Мне кажется, мы друг друга знаем, я видел тебя в помещении охранников.
Роза очень волновалась, в памяти всё перемешалось, она не знала, что сказать. К счастью, он её пока ни о чём не спрашивал, а сам продолжал говорить:
— Ей Богу, я тогда не думал, что ты такая смелая и храбрая девочка! Да, я тебе очень благодарен! Без тебя я стал бы самым несчастным отцом. Без твоего благородного поступка сегодняшний день был бы для нас днём глубокого траура.
Кунерих с восхищением смотрел на Розу, помолчал, потом громко сказал, глядя ей в глаза:
— Теперь, наша добрая спасительница, потребуй, что тебе хочется, и ты это получишь!
У Розы задрожали руки от волнения, потому что у неё уже готов был ответ на это предложение. Она пока молчала, а Кунерих громко и торжественно продолжал:
— Да, да, моя милая, мне ничего не жаль для тебя! Я клянусь тебе своим рыцарским титулом, что, если ты попросишь один из моих замков — будь то Фихтенбург или Таненбург, — я его передам тебе.
Роза, стараясь не волноваться, спокойно сказала:
— Вы произнесли очень важные слова, господин, и эти двое, стоящие здесь рядом рыцари, слышали эти слова, они живые свидетели. Так вот, я смогла бы сегодня попросить большую материальную ценность или золото, но я этого не сделаю, мне не нужны перечисленные богатства, но я попрошу о более важном и дорогом. Не для себя, поверьте, и не обо мне идёт речь в моей просьбе, господин Кунерих, я прошу: освободите моего отца.
В зале наступила полная тишина. Все смотрели на бедную служанку и не могли понять, о чём и о ком шла речь. Только рыцарь Кунерих будто очнулся и громко произнёс:
— Как? Что? Что произошло, и кто ты такая? Кто твой отец, о котором ты просишь?
— Я Роза из Таненбурга, — ответила она смело, — заключённый в вашей крепостной тюрьме Альберт —- мой отец. Я очень прошу: освободите его и верните ему его состояние.
Все присутствующие в зале слуги и рыцари были очень удивлены. Сам Кунерих отступил на шаг назад и остановился, как вкопанный. Если его сердце до этого было наполнено чувством благодарности и сочувствия к бедной девушке, то сейчас, выслушав Розу, он вскипел злостью и ненавистью не только к Альберту, но и к стоящей перед ним девушке, дочери заключённого. В его сердце происходил спор между только что объявленным обещанием и враждебным чувством к Альберту. Кунерих стал бледным, как стена, его тёмные глаза сверкали, как искры, и он что-то бормотал сквозь зубы. Потом громко злобным голосом сказал:
— Я был согласен отдать один из моих двоих замков, если бы кто-либо другой оказал мне такую услугу, но не дочь этого человека.
Опять наступила тишина. Резко изменившееся настроение Кунериха всех немало встревожило. Он то бледнел, то краснел, как рак, и дико смотрел по сторонам. Гости молча посматривали друг на друга. Наконец нарушила молчание супруга Кунериха. Она сказала:
— Мне лично всего несколько дней тому назад стало известно, что эта служанка — дочь Альберта. Она пришла в нашу крепость из любви к отцу, чтобы оказать ему хоть малейшую помощь в беде и одиночестве, утешить ласковым словом и по-детски его любить. Она подкармливала его хлебом, который отнимала от собственного рта. Она переносила все унижения и оскорбления со стороны некоторых грубых людей. Для нас не секрет, что у нашей охранницы уже побывало множество самых разных служанок и ни одна не выдержала, только Роза, дочь знаменитого рыцаря, не постеснявшаяся надеть старую одежду и поступить на службу, не спорила, не отказывалась, а работала за троих.
Моё сердце чуть не разорвалось на части, когда видела из окна, как она носила на своих плечах коромысло с тяжёлыми вёдрами. И всё это исполняла она, хотя сама была знаменитой сударыней из графской семьи. Я не дала ей знать, что мне известно её имя и происхождение, не хотела разглашать её тайну, потому что мне её очень и очень жаль. Скажу тебе честно, мой милый супруг, я с тоской и нетерпением ждала твоего возвращения, ждала, чтобы ты сам решил это важное дело с Розой и её отцом.
Все гости и слуги с серьёзными лицами смотрели на хозяина крепости, как на самого могущественного человека, способного одним своим словом осчастливить семью рыцаря Альберта. Но этот властный, непоколебимый в своих убеждениях человек молчал, он отвернулся от всех и через окно смотрел на тюрьму, в которой томился закованный в цепи Альберт.
Опять заговорила жена Кунериха: — Милый Кунерих, я прошу тебя: впусти в своё сердце всем нужное чувство доброты и человечности. Пойми же, если бы Роза даже не спасла твоего сына, то её детская и нежная любовь к своему отцу должна бы тронуть твою душу, и ты согласится примириться с отцом такой доче-ри.
Присутствующий рыцарь Зиберт не мог дольше воздержаться и сказал:
— Клянусь своим мечем! То, что сделала эта сударыня для своего отца, намного больше и важнее того, что она сделала для ребёнка. Спасение мальчика было смелым, решительным поступком, исполнением святой обязанности каждого сознательного человека, а то, что эта девушка сделала для своего отца, — длительное страдание, самопожертвование, что свидетельствует о её необыкновенно доброй душе. Такой поступок, действительно, неоценим, его можно считать героическим. Прости меня, Кунерих, но я бы на твоём месте долго не задумывался, знал бы, что делать.
Кунерих не возражал и не прерывал высказывания своих подчинённых, но и не поддавался. Он ожесточённо боролся с собственным характером, со своим гордым "я". Он похаживал по залу и ничего не говорил, видно, не находил в памяти существенных, нужных доказательств и явных причин для обвинения Альберта, и именно это злило его больше всего. "Получается, что я не прав, — думал он про себя, — какая-то девчонка принуждает меня выпустить из тюрьмы моего злейшего врага. Ведь я опозорюсь, если это допущу, мои друзья меня высмеют," — продолжал рассуждать Кунерих, не задумываясь над тем, что один его близкий друг Зиберт уже высказал своё мнение.
Кунерих опять подсел к столу, и в это время взял слово другой его воин, и тоже верный ему человек.
— Вот что я тебе скажу, Кунерих. Если бы рыцарь Альберт действительно хотел тебе навредить, как ты говоришь и думаешь, то он бы тебе натворил ой-ой-ой сколько вреда! Не забывай, Кунерих, что в то время, когда ты сражался с врагами далеко отсюда, в твоей крепости сидел заключённый, отец этой смелой девушки, которая имела ключ от его камеры. Ты хоть задумался над этим? Да он бы давно поджог не только твой замок, но и всю крепость и убежал бы в понравившемуся ему направлении. Так что, мой друг, забудь свою безосновательную, самовнушённую вражду к нему. Поверь мне, Альберт тебе не враг, наоборот, он желает с тобой помириться.
Кунерих тяжело вздохнул, вытер носовым платком вспотевший лоб и опустил голову. Никто не знал, что творилось в его голове, о чём он думал, но все в напряжении и с нетерпением ждали от него разумного решения. Роза, которая сидела в углу большого зала, направила свой взор к небу.
Опять наступила жуткая и мучительная тишина, только в душе Кунериха ещё шёл спор. Один голос говорил в его пользу, другой, более спокойный, доказал ему, что он не прав. И как обычно в таких случаях бывает, первой нарушила молчание женщина, жена Кунериха. Она встала со своего места, подошла совсем близко к мужу и очень спокойно сказала:
— Любимый ты мой! Позволь мне сказать ещё несколько слов, только ты не обижайся, а внимательно слушай. Ты, мой милый, думаешь, что Альберт твой враг, но, поверь мне, ты в этом глубоко ошибаешься. Подумай, если бы он действительно был против тебя, как тебе кажется, то как бы я, твоя верная жена, могла просить тебя освободить его из тюрьмы? Я бы тогда просила у тебя обратное, ещё строже и бдительнее его охранять. А что твоё мнение ошибочно, я приведу тебе ещё одно веское тому доказательство. Что, между прочим, уже сделал твой друг, рыцарь Зиберт. А теперь слушай меня. Я одна и только я знала, что Роза — дочь твоего заключённого. До момента, когда она сама тебе это сказала, ни один человек в нашей крепости об этом не знал, но я знала. Все твои доверенные слуги и охранники не имели об этом представления, как и ты сам. Даже твоему глухому управляющему не приходило в голову, что Роза в ночное время ходила на свидание к своему отцу. Я уверяю тебя, что девять из десяти заключённых в подобном случае использовали бы этот удобный момент и, не задумываясь, подожгли бы нашу крепость, и убрались бы подальше от этих мест. Подумай, мой милый, ведь здесь всё понятно.
Всё это время Кунерих не проронил ни единого слова, только хмуро смотрел по сторонам и вытирал со лба пот. Его супруга смотрела на него и после короткой паузы продолжала:
— Слушай меня дальше, мой дорогой. Я, краснея от стыда, в ночное время тайно преследовала эту служанку. Я подслушивала их разговор у двери тюремной камеры. Поверь мне, я это делала потому, что больше заботилась и беспокоилась о тебе и нашей крепости, чем о себе. Так низко я опустилась только ради тебя, мой милый супруг. Я хотела убедиться в отсутствии заговора против тебя. Они же, эти несчастные дочь и отец, и не думали совершить какое-либо зло, я слышала каждое их слово. О, Боже! Что я там слышала! Как я стыдилась сама себя! Там, стоя у тюремной двери, я поняла, кто такие Альберт и Роза, какие это добрые люди. Этот добродушный твой заключённый терпеливо ждёт, чтобы в твоём сердце появилось чувство справедливости и уважения к другим людям, и к нему лично. Он советует своей дочери любить нас. Ты понимаешь, что это значит? Навряд-ли эта Роза спасла бы твоего сына, если бы не была так воспитана. Милый ты мой Кунерих, ну как ты можешь его ненавидеть? О, Боже! Помоги Ты смягчить сердце моего мужа.
Наконец Кунерих заговорил. Он повернулся лицом к супруге, посмотрел на Розу, которая стояла с поникшей головой, и властно сказал:
— Пусть Роза получит обратно крепость Таненбург и всё имущество. Я не возражаю, но её отец Альберт должен остаться там, где он есть!
Услышав эти решительные слова мужа, госпожа Кунерих со слезами на глазах обратилась к своему маленькому сыну, как будто тот сильнее её и способен повлиять на отца ещё убедительнее. Она с мольбою произнесла:
— О, мой милый Эдуард, попроси же отца за свою спасительницу, чтобы он нашу общую просьбу исполнил не на половину, а целиком, всю. Опустись на колени, сынок, и попроси отца помиловать невинных людей. Я помогу тебе, дорогой сынок, я тоже встану на колени рядом с тобой, и мы вместе обратимся к нему. Сынок, повторяй за мною слова молитвы, и Бог нас услышит и поможет.
Свидетели этой грустной и очень трогательной сцены не могли и не хотели вмешиваться, они все молчали и многие плакали. Мальчик, спасённый Розой, смотрел на мать и тоже начал плакать. Даже в своём возрасте этот ребёнок понимал, что его отец, которого он всегда очень любил, теперь был виновником печали и несчастья. Мальчик послушно опустился на колени, хотя не вполне понимал просьбу матери, но, несмотря на это, исполнил всё, что от него требовали взрослые. Кунерих вздрогнул, он плотно сжал губы и хмуро смотрел в пол. Потом, когда он увидел своего сына на коленях, не выдержал и громко вскрикнул от ярости, дрожа всем телом:
— Прекратите же!
И в этот момент все увидели на его глазах слёзы. Он стоял в центре зала со сжатыми кулаками и своими чёрными глазами смотрел на супругу. Она же как будто и не видела рядом стоящего мужа, а смотрела на маленького Эдуарда и диктовала слова:
— Любимый отец. Не будь таким жестоким. Не растягивай время освобождения отца моей спасительницы. Ведь Роза тоже не задумывалась, когда ради меня рисковала своей жизнью. Смотри, эта добросердечная сударыня на своих руках достала меня из глубокого колодца. Освободи теперь и ты её отца!
Супруга Кунериха перевела взгляд на мужа и продолжала говорить:
— Не смотри куда-то, наш дорогой отец, не думай плохо о добрых людях и смотри на своего сына.
— Хватит! Это невыносимо! — произнёс громко Кунерих дрожащим голосом и неуверенной походкой направился к своему креслу за столом. Намного охотнее он покинул бы это помещение, где его подвергали такой страшной пытке, но это было бы неприлично для рыцаря. Его супруга умолкла и смотрела на мужа с мольбой и надеждой. Все собравшиеся молча дожидались желанного слова рыцаря, от которого зависела судьба Розы и её отца. Он медленно сел, ещё раз вытер пот с покрасневшего лица и через короткую паузу сказал, обращаясь к Розе:
— Ваш отец, сударыня Роза, свободен, и его крепость вместе со всем имуществом я ему тоже возвращаю.
Кунерих умолк, опустив глаза, и долго молчал. Рядом послышались облегчённые вздохи присутствующих, но никто не проронил ни слова. Все понимали, что в душе хозяина крепости только что произошёл перелом, он жестоко боролся с собой, чтобы принять такое решение. Наконец он опять заговорил:
— Я был неправ и несправедлив, — сказал он, глядя на Розу. — Отец, который воспитал такую дочь, как ты, не может быть плохим человеком.
И в это время все услышали громкий женский голос. Это был возглас госпожи Кунерих:
— Слава Богу! — произнесла она и, не скрывая слёз, обвила своими руками шею мужа, целуя его.
Роза почувствовала себя, как в раю. Присутствующие рыцари, несмотря на твёрдый характер и жестокость своей профессии, вытирали слёзы. Потом один из них сказал:
— Вы, Кунерих, всё же благородный мужчина. С этого момента я Вас в два раза больше уважаю, чем раньше.
Отозвался и другой воин:
— Я тоже рад Вашему мудрому решению, — произнёс он и добавил: — Вы, Кунерих, поступили по справедливости, как и подобает настоящему рыцарю! Правдивость благороднее храбрости. Победить самого себя тяжелее, чем побить врага.
Присутствующие кивали головой в знак согласия.
— Слава нашему Кунериху! — хором скандировали воины и слуги. — Слава его доброй супруге Гильдегарде и сыну Эдуарду, а также Альберту и Розе!
