Ор. Название: Rosa Von Tanenburg (Christoph von Schmid)
Переклад з німецької: Яков Берген
© Христианская заря 2004
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20
ГЛАВА 10
Розе довелось испытать многие суровые часы за время своей службы, а возможности посетить отца не случалось. И всё же она не теряла надежды, а ждала подходящего момента для осуществления своего плана. Из ежедневных наблюдений Роза узнала, что сам охранник центральных ворот, у которого она служила, и разносил заключённым еду. Роза постоянно интересовалась и наблюдала за тюремными порядками, но при этом очень осторожничала, чтобы не допустить ошибки.
Скоро Роза разузнала, что отец ещё жив. Это известие очень обрадовало её, но в то же время она ещё сильнее почувствовала сострадание к нему. На эту боль она обещала Богу не жаловаться. Поскольку Роза жила и служила в доме охранников, она всё ближе входила в контакт с этими людьми, вступала с ними в разговор на интересующую её тему.
Однажды она набралась смелости и попросила своего хозяина, то есть самого охранника, показать ей заключённых, но тот покачал головой и сказал:
— Не надо быть такой любопытной.
И на этом их разговор прекратился. Каждый раз, когда Роза видела глиняную посудину с очень жидким супом, кусочек чёрного хлеба и кружку с водой, предназначенные для отца, она не могла воздержаться от слёз. "Что значат мои страдания по сравнению с его, — — думала она. — Я не должна и не хочу больше обращать внимание на обиды и оскорбления."
Как-то вечером, когда посуда с ужином для заключённых стояла на подносе, охранник сказал:
— Роза, иди со мной. Мне завтра предстоит покинуть крепость, я должен явиться в общество рыцарей по важным делам, поэтому хочу тебя познакомить с тюрьмой, вернее, с её заключёнными для того, чтобы ты смогла им принести еду. Моя супруга тоже целый день будет занята, притом, ещё и очень мало интересуется этими несчастными.
Охранник взял деревянный поднос, связку больших замочных ключей и, оглянувшись на Розу, сказал:
— Пошли!
Они шли по длинному, почти тёмному коридору. Роза ступала на цыпочках, смотрела по сторонам, а сердце так часто стучало, будто готово было выскочить из груди. "Неужели я сейчас, через несколько минут, увижу своего отца?" — подумала Роза, и ей стало страшно от мысли, что не сможет утаить свои чувства. Ей казалось, что уже видит его, обросшего, худого, в кандалах, и притом, все ещё с забинтованной правой рукой. Но пока впереди маячила только фигура охранника, гремевшего железными ключами, и ей казалось, что это звенели не ключи, а цепи на ногах и руках отца. На глазах Розы выступили слёзы, руки дрожали, и она едва держалась на ногах. "Господи, помоги мне, — шептала она за спиной охранника, — дай мне силы и мужество остаться спокойной и неузнаваемой."
Роза прекрасно понимала, что могло произойти в случае её разоблачения, поэтому молилась и боролась, чтобы успокоиться и скрыть свои чувства от охранника, но, как не старалась, она всё же не могла удержать слёзы. Коридор казался бесконечно длинным, вероятно, ещё оттого, что в сознании Розы мелькали одна за другой самые страшные мысли.
Неожиданно охранник остановился. Роза быстро вытерла слёзы, присмотрелась и разглядела в стене квадратное углубление наподобие окна, но это было не окно, а металлический люк. Она услышала звон ключей, щелчок, и охранник открыл люк. Роза подошла ближе, а её сердце застучало ещё чаще. Она заглянула в этот проём и, чуть не вскрикнув, увидела мужчину с длинными волосами, бородой и очень грустным лицом. В его глазах отражались боль, тоска, страдание и полная безысходность. Этот вид несчастного так сильно подействовал на Розу, что она едва не лишилась сознания.
— Этот, — произнёс охранник, обращаясь к Розе, — был когда-то храбрым рыцарем, но картёжные игры и пьянство превратили его в бандита и убийцу. Я бы не хотел быть на его месте.
Охранник передал ему еду, а Роза облегчённо вздохнула, ей стало чуточку легче на душе оттого, что этот заключённый не её отец. Ещё несколько шагов они прошли по коридору, и охранник снова открыл другое окошко. Роза заглянула вовнутрь и увидела очень бледное лицо женщины, одетой в лохмотья. Волосы заключённой висели вокруг её головы, прикрывая часть лица. Опять Роза испытывала боль и жалость к несчастной, вспомнила свою мать, добрую, сочувствующую чужому горю, и заплакала. "Какой ужас, — подумала она, — неужели возможно, чтобы женщина становилась преступницей?"
Заключённая зашевелилась, и Роза заметила цепи на её ногах.
— Эта женщина, — начал объяснять охранник, — когда-то была очень красивой, похожей на ангела, но, к сожалению, не осталось таковой. Она тайно следовала распутными путями и теперь мучается здесь, подозреваемая в детоубийстве. Если это подтвердится, то она будет обезглавлена.
Охранник посмотрел на Розу, удивился её бледному лицу, потом добавил:
— Мне её иногда жаль, когда вижу её отчаяние.
Он молча посмотрел на заключённую, потом на Розу и предупреждающе сказал:
— Помни, Роза, никогда не отворяй этой двери и не заходи в камеру. Поверь мне: эта женщина может быть опасной и причинить тебе физическую боль. Не доверяйся ей.
Роза молчала. Она не могла говорить — настолько была тронута увиденным, так растревожена, что была готова отказаться от поручения разносить еду. Охранник, чувствуя волнение Розы, повернулся к ней и, глядя ей в глаза, спросил:
— Ты же сама просилась посетить тюрьму, а теперь, как мне кажется, тебе страшно?
— Ничего, это пройдёт, — ответила она, стараясь отвести в сторону глаза.
— Конечно, моя милая, ты очень скоро привыкнешь к этим визитам, поймёшь, что эти несчастные сами избрали свою судьбу.
Опять захлопнулся тяжёлый люк, и они пошли к окошку следующей камеры.
— Только в эту камеру мы можем свободно, без опасения заходить, — сказал охранник и открыл дверь. — Этот человек спокойный и добрый, кроткий и очень религиозный, его имя Альберт, рыцарь из крепости Таненбург.
Эти слова услышала Роза прежде, чем успела заглянуть в камеру. Она почувствовала жар и прилив крови, голова перестала соображать. Роза боялась потерять сознание. Хорошо, что охранник не обращал на неё внимания. Она прикрыла ладонью рот, чтобы не вырвались слова сострадания, которые могли выдать её волнение. Роза видела через открытую дверь своего любимого отца, смотрела, но не узнавала: так он изменился.
Заключённый был очень бледен, с бородой и длинными волосами. Одежда очень изношена и нестирана. Он сидел на вырубленной из камня скамье, к которой был прикован длинной цепью так, чтобы имел возможность передвигаться по камере вокруг стола, тоже высеченного из цельного камня. В момент, когда охранник вошёл в камеру, заключённый сидел за столом в глубокой задумчивости. Левая его рука лежала на столе, а правой он устало опирался о скамью.
Роза осталась стоять у порога, когда охранник прошёл вовнутрь этого полутёмного помещения, к столу, за которым сидел несчастный рыцарь Альберт. Его дочь, плачущая от горя, не могла двинуться с места, она прислонилась плечом к каменной стене и смотрела на заключённого, который приходился ей любимым отцом. В углу камеры стояла очень трухлявая, почерневшая от времени и сырости, деревянная кровать, на которой лежала солома и гру-ботканное шерстяное одеяло. Вся камера выглядела мрачно и угрюмо. Она имела форму склепа с овальным сводом, и вся из камня. Только одно узенькое, завешенное окошко обеспечивало помещение слабым дневным светом, но поскольку стены и потолок были очень тёмными, то этот проникающий в подземелье свет почти поглощался тёмными стенами. Весь этот вид так сильно растревожил Розу, так больно отразился на ней, что она почти не могла контролировать свои мысли и действия. Ей хотелось крикнуть: "Милый мой отец!" Но всё же, несмотря на свою слабость, она знала, что не должна этого делать, а если бы и имела на это право, то и тогда бы, вероятно, не выдавила из себя слова, потому что горло сдавило комом. Громкий голос охранника прервал её печальные мысли:
— Рыцарь, —- произнёс он, и в этот момент загремела металлическая цепь. Всё это происходило несколько секунд, а Розе казалось, что она давно в этой камере. Заключённый поднялся, чтобы приветствовать охранника, протянул к нему руку, и охранник сказал вместо приветствия:
— Завтра Вам принесёт еду моя служанка. Я уезжаю на недолгое время.
Роза боролась с собою, чтобы сохранить самообладание и не провалить своих планов. Заключённый молча, но очень пристально смотрел на девушку, казалось, он вот-вот поднимет руку и подойдёт к Розе, чтобы обнять её, но, к счастью, этого не случилось, он её не узнал. Но испытание стойкости и мужества для Розы этим не кончилось. Узник сделал шаг вперёд, и, не сводя взгляда с девушки, хриплым голосом промолвил:
— Боже мой, — из его глаз покатились слёзы, — моя дочь Роза тоже такого возраста...
Заключённый перевёл взгляд на охранника и спросил:
— Неужели Вы, мой добрый охранник, не сможете мне сказать что-нибудь о моей дочери? Неужели нет никаких известий? Ведь я уже столько раз просил, чтобы мне хоть что-то сказали о моей Розе!
— Бог на небесах знает, где она, — ответил охранник и, глядя ему в глаза, добавил, — людям пока не известно, куда она пошла и где находится.
— Ах, какое несчастье, — отозвался огорчённо Альберт, — честное слово, не могу себе представить, чтобы ни один из моих старых друзей не позаботился о моей бедной дочери, не принял её к себе.
Так он высказался охраннику, но на самом деле в глубине души надеялся, что его дочь, вероятно, у доброго старого угольщика Бурхарда, куда он сам ей посоветовал идти. Это были его тайные мысли, а вслух он сказал следующее:
— Я всё же хочу надеяться, что она нашла пристанище у надёжных людей.
Узник опустил глаза, не обращая больше внимания на девушку-служанку, которая должна будет завтра принести ему обед, чуть повернулся в сторону окна, будто ожидал помощи от того единственного источника света, и сказал:
— Позволь мне узнать, мой милосердный Бог, прежде чем умру в этой тюрьме, где моя любимая Роза. И если такова Твоя воля, то дай мне возможность ещё раз увидеть её.
Альберт умолк, и Роза заметила, как скатились по его щекам слёзы. Он опять, обращаясь к своим посетителям, продолжил:
— Вы, мой добрый охранник, не можете себе представить, какая она умница, какая честная моя добрая дочь. Она намного добрее меня, она меня любила, ничего не скрывала и верила мне. Кроме радости, я ничего не испытал от неё.
Роза с охранником молчали. Каждый думал о своём, а взволнованный заключённый уже обращался к служанке:
— Если твои родители ещё живы, милая сударыня, то люби их самой нежной любовью, поверь, они наверняка и тебя очень любят.
Эти слова не только тронули, но невыносимо больно ранили сердце Розы. Она больше не могла притворяться и скрывать свои чувства. Сердце просто не выдержало этого испытания, и она громко заплакала. В ней боролись две силы, перебивая друг друга. Сердце говорило: "Обними своего отца, не терзай его души своим молчанием." Разум советовал обратное: "Не выдавай себя, иначе ты не сможешь ему помочь." И Роза кусала себе губы, дрожала, как в лихорадке, и огромной силой воли и разума твердила себе: "Молчи!"
Альберт что-то заподозрил, чувствовал сердцем, что девушка боролась с собою, но почему — не мог догадаться.
— Почему ты плачешь, милая? — спросил он, глядя на Розу. — Неужели из твоих родственников тоже кто-то находится в тюрьме? Или ты похоронила своих родителей, что так опечалена?
Охранник был удивлён не меньше своего заключённого, он молча смотрел то на Розу, то на Альберта и не мог понять, почему вдруг так резко изменилось настроение служанки. Двое стоящих перед нею мужчин ждали, и Роза понимала, что должна что-то сказать, она вытерла слёзы и, подумав, ответила:
— Моя мать давно умерла, а отец хоть и живой, но не живёт со мною вместе.
— Как печально, — сказал заключённый и, стараясь говорить ласковее, сочувственно добавил: — Бог непременно заступится за тебя, Он тоже видит твоё мягкое сердце, любимое дитя, так что положись на Него, Он твой Спаситель.
Охранник не вмешивался, позволил заключённому высказать своё мнение, потому что знал его добродушный характер, потом всё же добавил к сказанному:
— Он прав, моя девочка, только ты, по-моему, слишком милосердна. Если ты из-за каждой мелочи будешь плакать, то я не смогу доверить тебе предложенное поручение.
После этих слов охранник посмотрел на Альберта, поставил на стол поднос и, уже собравшись покинуть камеру, сказал, глядя заключённому в глаза:
— Вообще, эта девочка очень воспитанный ребёнок. Она очень исполнительна, к тому ещё и религиозна. Но это не всё, она талантливая воспитательница моих детей, и это очень похвально для неё. Честное слово, если моя маленькая Берта когда-нибудь станет такой, то я буду всю жизнь благодарить Бога.
Альберт молчал, но в душе своей удивился, почему в его камере вдруг происходил такой разговор. Он внимательно посмотрел служанке в глаза, старался улыбнуться, что плохо удалось, а Роза страдала и мучилась потому, что этот грязный, в лохмотьях человек был её отцом. Когда Роза опустила глаза, заключённый сказал:
— Благослови тебя Господь, милая девочка. Если ты позволишь, то пожму тебе руку. Я советую тебе: останься и впредь такой достойной и верной людям и Богу.
Роза, волнуясь, протянула руку и в тот же момент почувствовала теплоту отцовской ладони.
— Спасибо, храни Вас Бог, — ответила она.
Когда охранник наконец вышел из камеры, Роза облегчённо вздохнула: силы покидали её. Оказавшись опять в коридоре, она едва передвигала ноги: так устала от свидания с отцом.
