Ор. Название: Paula the Waldensian (Eva Lecomte)
Перевод: Валентина Коливаєва
© Христианское просвещение 2002
Серия: Семя веры 6
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20
СОКРОВИЩА ПАУЛЫ
Как и следовало ожидать, на следующее утро после приезда Паулы я проснулась с мыслями о ней. Паула, Паула, Паула — она занимала всё моё внимание. Я обнаружила, что она ещё спала. Как мне хотелось разбудить её! Но Тереза предупредила меня, чтобы я дала ей возможность отдохнуть после вчерашнего путешествия и не мешала ей спать так долго, как она захочет. Так что я только приоткрыла наполовину занавески на её кровати и закрыла окно, чтобы в комнате стало теплей.
Я не имела понятия, сколько было времени. Тереза хранила часы под своей подушкой, а я никогда не могла, как Луис и Роза, сказать время, глядя на солнце, но я могла понять, что было очень рано, потому что почти все окна и двери в красных домах на Другой стороне улицы были ещё закрыты. Изредка я видела фабричных рабочих — со свёртками с обедом они направлялись на работу. Одного из них, по имени Бретон, который был ужасным пьяницей, я всегда очень сильно боялась, но, к моему удивлению, в это утро он шагал уверенно и прямо, совсем как обычный человек.
Небо было чистым и голубым, без единого облачка. Ночью прошёл дождь, а на кустах и деревьях в лучах восходящего солнца, словно бриллианты, сверкали тысячи водяных капель.
Множество маленьких пташек на огромных липовых деревьях вдоль улицы распевали свои утренние песни, и аромат цветов из маленьких садов рабочих вплывал в комнату через окно. А какое множество цветов там было! Розы, лилии, герани, анютины глазки и незабудки. Я не могла видеть наш сад из окна моей спальни, но я знала, что там — такое же изобилие цветов, благодаря непрерывной заботе преданной Терезы. В саду также висели качели, вносившие много удовольствия в мою жизнь. Мой отец повесил их под яблоней пять лет назад. О, Паула полюбит их, и она будет очень счастлива с нами! Я опять украдкой заглянула между занавесями, но она по-прежнему спала. Проснётся ли она когда-нибудь? Сейчас у меня была возможность рассмотреть её на более близком расстоянии. Красивое, немного серьёзное лицо, зарылось в белую подушку, на которой были видны следы влаги, возможно, она плакала во сне.
Паула проснулась намного позже того, как мы закончили завтракать и наш отец ушёл на работу. От её печали и слёз не осталось и следа. Она съела свой завтрак с большим аппетитом и не без того, чтобы опять не исполнить тот странный обычай — складывание вместе рук и молитва, которая так изумила нас вчера вечером.
Тереза просматривала одежду моей сестры, чтобы найти что-нибудь немного современнее, чем одежда нашей маленькой деревенской гостьи. Тем временем Паула счастливо щебетала с нами, рассказывая нам вкратце о своей жизни в той далёкой долине Вальденсов. Зимой они с отцом жили в хлеву вместе с коровами, козами, овцами, кроликами и так далее. Тепло, исходящее от животных, согревало их, и в то же время они могли сэкономить деньги на топливо, которое им бы пришлось покупать, если бы они оставались в течение дня в жилом доме. Иногда с тем же намерением — согреться без траты на топливо — к ним в хлев приходили бедные люди со своими детьми из их деревни. И тогда какое счастливое время они проводили вместе и в какие только игры играли в том маленьком уголке в хлеву, среди животных!
О да, она ходила в школу, маленькую школу, где учителем был её отец, который каждый день собирал детей в тот же самый хлев. Вечером соседи обычно заполняли всё свободное пространство, которое можно было найти в хлеву, каждый приносил с собой маленькую скамейку; женщины пряли, а мужчины при свете сальной свечи по очереди читали Библию. Между тем малых детей, до тех пор пока не приходило время расходиться на ночь, укладывали спать на соломе над загоном для овец.
Паула как вполне взрослая десятилетняя девочка всегда старалась бодрствовать вместе со старшими. К концу вечера её отец обычно говорил: «Сейчас, мои друзья, давайте предстанем перед Господом». Спицы и прялки откладывались в сторону, вынимались сборники гимнов, и пение часто затягивалось до глубокой ночи. Затем после искренних молитв нескольких соседей долгое зимнее собрание заканчивалось.
Само собой разумеется, что Паула предпочитала лето зиме, тогда, сопровождая отца на покос пшеницы, она могла бегать босиком по покрытым цветами полям. В другие дни, когда приходила её очередь пасти овец и коз, она следила, чтобы ягнята и козлята не отбились от стада. Ей никогда не надоедало наблюдать, как эти маленькие счастливые создания озорно перепрыгивали через камни.
Летом она была так счастлива на тех обширных альпийских полях, чистый воздух был изумителен, а такого голубого неба нет больше нигде! А осенью! Какая это была прекрасная пора: снятие орехов, сбор яблок и винограда. Потом она рассказала нам, как дядя Джон, бывало, брал мёд из ульев — тот золотистый мёд восхитительного вкуса.
Милая лицом Паула рассказывала с большим воодушевлением, казалось, она почти забыла, что находится сейчас очень далеко от своей любимой солнечной страны в Альпах, где на склоне горы заснул вечным сном её отец, и опять жила в своём счастливом прошлом. Для меня было привычным видеть слёзы на глазах нашей матери и слышать её вздохи, когда она рассказывала о своей родине в Альпах. Я с изумлением слушала, как это юное создание, полное жизни, энергии и счастья, рассказывало о своей прошлой жизни в Вальденсе. Я заранее приготовилась утешать её, сделать её счастливой и помочь ей забыть прошлую жизнь в нищете. Но сейчас было совсем наоборот. Паула, которая была перед нами, излучала вокруг себя счастье и любовь и развлекала нас до смеха своими замечательными историями.
Тереза переходила из одной комнаты в другую, открывая сундуки. В одном она нашла платье, которое Каталина не могла больше надевать, в другом — передник, который был слишком короток для Розы, также она нашла пару маленьких туфель с чёрным бантом, которые послужили нам во время траура по нашей маме и которые, без сомнения, подошли бы нашей деревенской кузине. Каталина слушала из своей комнаты, она лежала в кровати и время от времени звала меня повторить то из нашего разговора, что не могла расслышать, а Роза написала письмо Луису, в котором описала все детали приезда Паулы.
Конечно, все мы были в приподнятом настроении, но я полагаю, что счастливее всех была я, потому что, без сомнения, полюбила мою недавно прибывшую кузину; я убедилась, что она оказалась в тысячу раз лучше, чем я могла себе представить.
Неожиданно, не подумав, я спросила её:
— Паула, ты очень грустила, когда умер твой отец?
Тереза взглянула на меня угрожающе, но было слишком поздно! Паула уже услышала меня, и её глаза наполнились слезами. Я бы много отдала, если бы можно было вернуть обратно мои необдуманные слова.
— Отец сейчас пребывает в покое, — ответила эта храбрая девочка, — он много страдал перед смертью, а сейчас он спит спокойно. В небесах я увижу его опять.
Это утверждение изумило меня, я никогда не слышала ничего подобного. Неожиданно Тереза воскликнула дрожащим от волнения голосом:
— Несомненно, ты дитя Божие, наша любимая Паула!
Я была очень счастлива следующие три дня после приезда Паулы и очень хотела, чтобы она ходила в школу вместе со мной, но мой отец считал, что некоторое время ей будет лучше дома, где она могла привыкнуть к новой жизни и побыть с бедной Каталиной, чьи силы уменьшались с каждым днём.
Утром, во время обеда, после школы и вечером мы были всегда вместе. После моего возвращения из школы мы вместе пили чай на открытом воздухе. Когда я заканчивала домашнее задание, мы обычно копали мою грядку в огороде, а после этого (летние дни были длинными) Тереза позволяла нам играть во дворе, пока не приходило время сна.
Конечно, я показала Пауле все наши игрушки, всех кукол и замечательно иллюстрированные книги, которые дарили мне время от времени родственники и друзья. Паула была в восторге от нового мира, который открылся перед ней в книгах. Она потрогала моих кукол одну за другой, с благоговением прикоснулась к их волосам и воскликнула:
— О, какие красивые! Я никогда прежде не видела таких созданий!
Паула, в свою очередь, показала нам свои сокровища. Их было не очень много, но мы видели, что наша деревенская кузина очень ими дорожит. Дрожащими руками она развязала красно-голубой носовой платок и без слов положила на стол портрет, маленькую книгу в чёрном переплёте и несколько выцветших цветов. Я взяла портрет. Это был снимок молодого мужчины с улыбающимися глазами, довольно похожими на глаза Паулы, и с таким же доброжелательным и привлекательным лицом, так что было нетрудно узнать, кто это был.
— Это мой отец, — сказала Паула довольно просто.
В этот момент мне очень хотелось сказать ей что-нибудь утешающее, но я не могла найти ни одного подходящего слова. Всхлипывая, я обняла её и почувствовала, как её горячие слёзы смешались с моими.
— Давай больше не будем плакать, — вскоре сказала она, — мой отец и моя мать с Господом. Однажды мы увидим их в небесах, и мы будем с ними навсегда, не правда ли, Лиза?
— Да, — ответила я, немного встревоженная.
— Посмотри на мои цветы, — она продолжила, — я сорвала их недалеко от нашего дома перед моим отъездом. Разве ты не видишь? Это незабудки, это анютины глазки и маргаритки. Бедняжки! Их трудно узнать, но я буду хранить их всегда и, когда я вернусь в Виллар, заберу их с собой.
— Но ты никогда не вернёшься туда, — сказала я, — ты останешься с нами навсегда. Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь уехала от нас.
— Хорошо, не беспокойся об этом, Лиза. Когда мы вырастем, ты поедешь со мной на мою родину. Дядя Питер и мужчина, который нанял в аренду у отца ферму, пообещали мне не уезжать с того места, пока я не вырасту и не приеду обратно. Так что я торжественно пообещала им, что когда-нибудь вернусь и буду хозяйкой на ферме. Возможно, когда я приеду, коровы, козы и кролики будут другие. Если бы ты только знала, как я плакала, целуя всех их перед отъездом.
Паула со вздохом бережно положила свои цветы обратно в носовой платок и затем передала мне маленькую в чёрном переплёте книгу.
— Это моя Библия, — сказала она. — Много лет она принадлежала моему отцу, а в день своей смерти он отдал её мне. Посмотри, он написал моё имя здесь на первой странице.
Я едва могла различить написанную дрожащей рукой нашего дяди Джона надпись, но наконец прочитала следующее:
«Пауле Джаванел на память от отца».
Это была старая книга со многими выпадающими листами. Много стихов на каждой странице были подчёркнуты карандашом или чернилами, а на полях виднелись аккуратные мелкие пометки.
— Это моё самое ценное сокровище, — сказала Паула. — Отец держал её в своих руках до своего последнего вздоха. Я пообещала ему читать Библию каждый день всю жизнь и просить Бога помочь мне понимать прочитанное. Хотя папы больше здесь нет, я попрежнему послушна ему. Я стараюсь помнить всё, что он мне говорил. Он был замечательный человек, мой дорогой отец, а как он любил Господа! Моё единственное желание быть такой, как он.
— Да, но ты пока ещё только девочка, — сказала я ей.
— Это правда, Лиза, я знаю это, но отец обычно говорил мне: «Ты не настолько мала, чтобы не служить Господу, Паула!» Много раз я читала Библию вместе с ним, а когда у нас не было времени читать её дома, мы брали её с собой в поле и читали во время отдыха. Потом, когда я пасла коров и овец, я читала её одна. А сейчас мы можем читать её вместе с тобой, не правда ли, Лиза? И я знаю. Господь поможет нам сделать счастливыми всех остальных в доме. У меня никогда не было сестры, а теперь ты говоришь, что хочешь быть моей сестрой. Бог ответил на мои молитвы!
Затем после продолжительного молчания она спросила:
— Почему ты не отвечаешь мне, Лиза?
Склонив свою голову мне на плечо, она не сводила с меня больших глаз. Что я могла ответить? У меня было огромное желание раскрыть истинное положение нашей семьи. Все мы очень хотели относиться к ней как можно лучше и делать всё, что ей будет приятно, но нам никогда не разрешили бы читать Библию. Я знала, что отец никогда не даст согласие на это. Но как я ей скажу, что к этой Книге в нашем доме относятся не так, как относились в её доме. Здесь никогда не упоминали Бога! Потом я вспомнила длинный разговор, который разгорелся сегодня утром. Наша старая служанка и мои сёстры обсуждали эту тему, и Тереза закончила спор такими словами: «Так или иначе, она всего лишь маленькая девочка и скоро привыкнет делать всё так, как мы делаем. Кроме того, ваш отец помнит, как она была воспитана, а его сердце слишком доброе, для того чтобы заставить страдать бедное дитя. Несомненно, всё уладиться само собой. Бедняжка! Как бы она мучилась, если бы ей прямо сказали правду, что мы живём в этом доме, как племя дикарей».
В то время как я искала в своей голове ответ, Тереза, не подозревая об этом, пришла мне на помощь, позвав меня в кухню. В другом случае я бы просто спросила, не двигаясь с места: «Что ты хочешь?» Но сейчас я была очень рада сразу же послушаться её и таким образом нашла выход из трудной ситуации.
— Я иду в город, — сказала Тереза, надевая чистый передник. — Возможно, вы с Паулой захотите пойти со мной?
— Как здорово! — воскликнула я и побежала сказать радостную новость Пауле, и спустя две минуты мы были уже готовы.
Тереза осмотрела нас с головы до ног, напомнив, что шнурки на туфлях не были завязаны и что непричёсанные волосы свидетельствовали о признаках поспешного одевания, не говоря уже о лицах и руках. Всё же, наконец мы отправились в город, довольные несущей прохладу тенью лип, тянувшихся далеко вдаль улицы. Какая радость шагать рядом с моей новой подругой. Я смогу открыть ей секреты больших магазинов и общественных учреждений — замечательные места, которые эта простая деревенская девочка прежде никогда в своей жизни не видела. Что может быть больше этого счастья для девочки моих лет!
