Ор. Название: The Tanglewood’s Secret (Patricia St. John)
Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1993
Серия: По Следам Веры 6
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20
ВИГВАМ
Наконец мы в лесу! Свернув с тропинки, мы вскоре пришли на какую-то поляну. Филипп растянулся на мягком мху, а я присела рядом.
— Руфь, мы построим наш штаб здесь! — заявил он, осмотревшись. — Видишь вот это дерево? Оно будет опорой. Насобираем веток, поставим их наклонно к центру и свяжем все вместе. С одной стороны оставим небольшое отверстие, чтобы можно было пролезать. А внутри застелем папоротником и мхом, будет мягко и удобно. Снаружи, у задней стенки, выкопаем яму, обложим ее камнями, и будем хранить в ней свои запасы и сокровища. Это будет обыкновенный шалаш. У чернокожих он называется вигвамом.
— Вставай, Фил! — нетерпеливо тормошила я брата. — Давай быстрее строить наш вигвам!
Мы с увлечением принялись за дело. Вскоре каркас шалаша был прочно укреплен, но, чтобы закончить постройку, понадобилось еще несколько дней.
Каждое утро я быстро наводила порядок в гостиной, и мы мчались в лес. Куча мусора под ковром становилась все больше и больше, но мое небрежное отношение к делу пока еще не было замечено.
Какими чудесными были эти утренние часы в лесу! Мы уходили в разные стороны и через некоторое время возвращались к вигваму с охапками папоротника или каких-нибудь веток. Каждый раз мы обнаруживали что-нибудь интересное и при встрече, рассказывая об этом друг другу, захлебывались от восторга.
Однажды я переплетала ветки одной из стен нашего вигвама и услышала шум летящей птицы. Мимо пронеслась бурая сова, едва не задев меня крыльями. Я оставила работу, залезла на дерево и, как белка, поднимаясь все выше и выше, искала гнездо. На самой верхней развилке, среди пушистых бурых перьев, словно в соломенной колыбели, лежало единственное белоснежное яичко. Я спустилась немного пониже, уселась на ветку и, раскачивая ногами, посмотрела вокруг. Горные склоны казались туманными от голубых колокольчиков, среди которых лишь изредка виднелись желтые огоньки лютиков. Вдруг я заметила Филиппа. Он медленно шел по лесу с охапкой папоротника. — Филипп! Скорее поднимайся сюда! — позвала я.
Через несколько минут он был уже на дереве, и мы вместе рассматривали гнездо. Вскоре мы заметили сову. Она сидела на соседнем буке и сердито хлопала желтыми глазами. Мы решили, что лучше спуститься вниз, и как только спрыгнули на землю, птица расправила свои большие крылья и устремилась к гнезду, где лежало ее "сокровище".
Всю неделю мы незаметно убегали из дому, и все шло благополучно. Тетя Маргарет, казалось, не была против того, что мы проводили время по своему усмотрению. Иногда я видела ее уставшей, но успокаивала себя тем, что это не мое дело. Ведь я на каникулах и могу проводить время, как мне нравится!
Как-то утром тетя Маргарет остановила меня как раз в тот момент, когда я собиралась выскользнуть из дома.
— Ты куда, Руфь? — поинтересовалась она.
— В лес. С Филиппом, — нехотя ответила я. — Я ведь все сделала: и посуду перемыла, и в гостиной убрала... Фил ждет меня, — кивнула я, намереваясь уйти, но тетя крепко схватила меня за руку.
— Я думаю, что Филипп сегодня обойдется и без тебя. Ты нужна мне. Я буду стирать, а ты последишь за машиной и поможешь повесить белье. Пора уже привыкать к домашней работе, ты уже достаточно выросла для этого!
— Но сегодня мне обязательно надо быть в лесу! — упрямо произнесла я, глядя на тетю исподлобья и сердито ковыряя носком землю.
Мне так хотелось освободиться от ее руки!
— Прежде всего, нужно слушаться старших, — строго сказала тетя, не отпуская меня. — После стирки пойдешь в лес, а если будешь упрямиться, я накажу тебя, и ты весь день будешь сидеть дома. Нельзя быть такой ленивой и эгоистичной!
Тетя Маргарет пошла на кухню, а я, еле сдерживая негодование, скрепя сердцем поплелась за ней. Я была вне себя: сегодня, возможно, вылупится совенок, а я пропущу такой момент! Филипп увидит все без меня, разве это справедливо? Я решила быть как можно непослушнее и капризнее. Пусть тетя пожалеет, что оставила меня!
Я уже стояла возле тети Маргарет, как вдруг дверь с черного входа приоткрылась и показалась голова Филиппа. По-видимому, он очень спешил закончить работу в саду, потому что лицо его было красным, а волосы взъерошенными.
— Руфь, ты идешь? — спросил он.
— Нет, — коротко ответила тетя. — Руфь будет помогать мне. Ты поиграй один, Филипп. Она освободится после обеда, если будет вести себя хорошо.
О, как я была несчастна в это утро! Чтобы как-то отомстить тете, я строила гримасы, вздыхала, зевала, пинала все, что попадалось под ноги. Но тетя Маргарет делала вид, что ничего этого не замечает, и это особенно раздражало меня: какая польза дуться, когда на тебя даже не смотрят!
В конце концов я добилась своего: тетя обратила на меня внимание. Закрывая дверь, я нечаянно уронила миску, и чистые носовые платочки, которые должна была развесить, вывалились на землю. Теперь тетя по-настоящему рассердилась. Она крепко сжала губы и, кажется, готова была наказать меня.
— Как тебе не стыдно, Руфь?! — сдержанно произнесла она. — Я запрещаю тебе ходить в лес. Будешь целую неделю сидеть дома! Может быть, таким образом ты станешь послушнее и аккуратнее. А теперь иди куда хочешь! Мне только жаль твою маму... О, как она расстроится, когда увидит тебя такой неряшливой!
Тетя Маргарет собрала грязные платочки и ушла в дом. Я топнула ногой и, проглотив слезы обиды, направилась к калитке, решив идти навстречу Филиппу, потому что до обеда оставалась еще много времени.
Утро было очень тихое и теплое. Влажная дымка повисла в воздухе. После ночного дождя все дышало свежестью и издавало приятный аромат. А я, крайне расстроенная, с заплаканным лицом и гневными мыслями, словно нарушила прекрасную гармонию окружающего мира. Я невольно остановилась.
Вот деревья, они без шума и крика исполняют свой долг. Каждая раскрывающаяся почка — чудо, каждый листик — совершенство. Ни раздражения, ни спешки — как прекрасно все! Постепенно эта умиротворенность успокоила меня. Уже с сожалением я подумала: какой прекрасной была бы моя жизнь, если бы я смогла стать хорошей. Не часто посещали меня такие мысли и желания, но сейчас я совершенно искренне хотела быть доброй и жить в гармонии с Божьим миром. Я так сильно желала этого, что, подняв руку к небу, воззвала:
— Боже! Я не хочу быть эгоисткой, я так хочу быть хорошей, терпеливой, но у меня ничего не получается!
Я еще никогда не молилась так. Правда, я слышала о Боге, но сердцем своим была так далеко от Него! Мне показалось, что слова молитвы растворились в воздухе и никто не услышал их.
Разочарованно пожав плечами, я пошла дальше.
"Никогда я уже не изменюсь. Так и буду всегда противной и злой, — размышляла я. — Никто никогда не будет любить меня..."
Я лениво брела по тропинке и старалась успокоиться, представляя, что делает в лесу Филипп.
Через некоторое время я увидела его, возбужденного и радостного, бегущего мне навстречу.
— Я видел, как проклевывается яйцо! — приблизившись, сообщил он. — Когда сова улетела, я залез на дерево и заметил, что скорлупа уже треснула, а пленочка под ней движется вверх-вниз, словно дышит. Я долго не мог задерживаться там, потому что яйцо может застыть, если сова не будет сидеть на нем. Сейчас она в гнезде...
Как жаль, что мне нельзя пойти и посмотреть! Я сразу же рассказала Филиппу о всех неприятностях. Как всегда, он утешал меня, и я немного ободрилась, хотя отлично знала, что не заслуживаю и малейшего сострадания. Но все неприятное забывается быстро, и незаметно наш разговор перешел на другую тему. Мы стали обсуждать, чем будем заниматься во второй половине дня.
