Ор. Название: The Mystery of Pheasant Cottage (Patricia St. John)
Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1990
Серия: По Следам Веры 7
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16
В БОЛЬНИЦЕ
Следующий день тянулся очень долго; к отцу можно было идти только в пять часов вечера. Но я не особенно волновалась о нем, потому что ему; стало лучше, а раз так, то я считала, что он выздоровеет. И сиделка ведь сказала: "Завтра он лучше", а она должна знать.
Кроме того, если бы не его болезнь, я бы не получила ответ на свою молитву. А теперь исполнится все, что я желала. Приедет дедушка. Он и отец поговорят по-дружески, и они станут друзьями. В этом я нисколько не сомневалась. Все любили дедушку, и он бы сразу установил, что папа хороший человек... Да и разве можно считать иначе, когда папа едва не умер, спасая Кончиту? А потом... папа, конечно, приедет к нам домой, в Фазан коттедж, и мы, наконец, станем одной счастливой семьей!
Я просто не знала, куда себя деть, ожидая телеграмму от дедушки. А что, если она затерялась? Или дедушка, который не знает языка и никогда не был в Испании, испугался? Или вдруг у него бронхит, и бабушка не отпустит его?
Наша маленькая квартира казалась одинокой и пустой без папы, и мне не хотелось туда идти. Вчера я спала с Розитой; а кухня казалась слишком шумной для моего беспокойного состояния, поэтому я взяла Кончиту и Франциско и пошла с ними к морю. Но с коляской было трудно идти по жаре, а толстушка Кончита так медленно двигалась. Мне очень захотелось поговорить с кем-нибудь, и мысли мои направлялись к той старой женщине. Я еще не была у нее после этого случая с папой и знала, что она разделит мое горе. Я дождалась наступления сиесты (полуденный отдых) и незаметно вышла из дому, перешла через главную дорогу и вступила под тень кипарисовых деревьев.
Как всегда, аромат хвойных деревьев успокоил меня. Я специально шла медленно, думая, что к моему возвращению, может, придет телеграмма. Я думала, что женщина тоже спит, но она не спала. Она была возле оливковой рощи и пасла козу на выгоревшей траве. Ее морщинистое лицо просияло при виде меня, как будто я была дорогим для нее человеком. Она быстро начала говорить, и хотя я не понимала, но чувствовала, что это были слова любви. Я взглянула на нее.
— Mi padre, — произнесла я. — miу malo.
На берегу и в больнице я много раз слышала эти слова "отец сильно болен". Они вызвали у нее бурный поток сочувственных слов, среди которых я уловила "pan" и "leche". Я знала, что это означает хлеб и молоко. Почувствовав голод, я кивнула головой и, вложив свою руку в ее, вместе с ней направилась к хижине. Коза скакала за нами и время от времени дружески бодала меня в спину.
В доме было, как и прежде, пусто и чисто. Я была рада побыть наедине с этой женщиной, которая знала моего Друга. Вначале она молчала, потому что была занята приготовлением еды: нарезала хлеб и наливала из кувшина козье молоко. Я с наслаждением ела и пила, осматривая аккуратно застеленную кровать, старенький коврик, стульчик для доения козы и немудреную кухонную утварь. На комоде лежала Библия, наша единственная точка контакта. Она любящим взглядом наблюдала за мной, пока я ела, и я удивлялась, почему она меня так любит. Я ведь обыкновенный ребенок и ни чем не отличалась от других испанских детей. Но какова бы ни была причина ее расположения ко мне, я чувствовала себя у нее, как дома. Закончив есть, я подошла к комоду, положила руку на Библию и повторила медленно и отчетливо те слова, которые она сказала мне при первом моем посещении:
— Jesus mi amigo. — Иисус мой Друг. Она была в восхищении, закивала головой, и лицо ее не только улыбалось, но стало сияющим. Потом она одной рукой указала вверх, другую приложила к сердцу и сказала:
— Jesus en mi corazon.
Я пристально смотрела на нее — я поняла. "Corazon" значит сердце. За последние несколько часов я много раз слышала это слово. Люди на берегу шептали его, прикладывая руку к сердцу и качая головой; Лола со слезами на глазах произносила его накануне, и старая сиделка упоминала его, с умным видом кивая головой. У моего отца был сердечный приступ.
Однажды я спросила отца, почему он глотает так много таблеток и почему он не плавает, и почему ходит так медленно. Он ответил, что у него больное сердце, и поэтому ему надо быть осторожным. Но когда он увидел Кончиту в лодке, уносимой в открытое море, он не проявил осторожность. Поэтому он теперь в больнице, поэтому приезжает дедушка...
Я собралась с мыслями и пыталась понять, что говорит старая женщина. "Jesus en mi corazon" — это ведь выражало то, что я чувствовала — "Иисус, в моем сердце". Вдруг я вспомнила о своей Библии дома с картинкой на обложке: Иисус стучится у обвитой плющем двери. Я как-то спросила у бабушки, что означает эта дверь и кого Он хочет навестить. Она ответила, что это известная картина нашего Господа, который стучится в сердце каждого человека. Тогда меня Это не очень интересовало, но сейчас как будто свет осиял эту картину.
"Войди, — прошептала я, — о, пожалуйста, войди" . И тут я поняла, что Он вошел в мое сердце уже тогда, когда я просила Его стать моим Другом. Это Он учил меня больше заботиться о других, вызвал во мне новое желание знать больше о Боге, делал меня более счастливой. Он не ждал, пока я выражу это словами. Он вошел в мое сердце сразу же, когда я пожелала Его и воззвала к Нему. Может, желание иметь Его означало то же самое, что открыть дверь, если еще мало понимаешь или не знаешь, как правильно выразиться.
Я вдруг почувствовала себя сильной, счастливой и бодрой, мне захотелось бегать и прыгать, несмотря на жаркий, навевающий дремоту полдень. Но старая женщина что-то говорила по-испански, и хотя я ничего не понимала, это успокаивало и умиротворяло меня. Через некоторое время я поцеловала ее и пошла домой. Вдруг уже пришла телеграмма? И, наверное, скоро пора идти к папе?
Телеграмма действительно пришла, и все дети бегали в поисках меня. Пепито первый заметил меня и бросился навстречу. Он схватил меня за руку и потянул на кухню, где Лола вынула из кармана фартука телеграмму. Все молча стояли вокруг меня, пока я пробегала глазами содержание: "Вылетаю немедленно точка прибываю 10.15 среду Малага дедушка".
Я снова и снова перечитывала ее. Завтра в полдень дедушка будет здесь. Из многочисленных жестов и слов Лола дала мне понять, что у нее в Малаге есть amigo, который встретит дедушку и посадит на автобус, а мы встретим его здесь на автобусной остановке.
Я просто не могла дождаться, чтобы показать телеграмму папе. Лола побывала уже в больнице, и ей сказали, что папе лучше, поэтому я отправилась одна, крепко держа в руке эту драгоценную телеграмму. Я высчитывала часы, когда дедушка будет здесь — ждать осталось приблизительно 19 часов. Из них я буду почти девять часов спать. Значит, десять часов надо бодрствовать. Как же мне их провести? Я медленно поднималась по крутым мощенным булыжникам улицам. Было еще рано: добрая старая сиделка усадила меня в своем кабинете и дала мне испанскую книжку с картинками. Протекли последние минуты, она опять зашла и повела меня в палату к папе.
Папа выглядел лучше, но быстро утомлялся от разговора, поэтому я говорила за двоих. Я рассказала ему, как мне скучно без него, как я спала с Розитой, как ходила к старой женщине и она угостила меня козьим молоком и свежеиспеченым хлебом. Он улыбнулся.
— Ты можешь себя хорошо определять, Люсита, — проговорил он. — Ну, и о чем вы говорили со старой леди на этот раз?
Я застенчиво опустила глаза.
— Расскажи мне, Люси. Я охотно слушаю об этой женщине.
Я взглянула на него.
— Она сказала: Jesus en mi corazon. Я знаю, что это значит, потому что все говорят о твоем corazon. Это значит "сердце", правда?
— Да. Но, может быть, не то же самое сердце... Я хотела спросить, что он имеет в виду, но ему опять стало трудно говорить, и я описала ему тот момент, когда я раскрывала телеграмму, как читала ее, а все стояли и нетерпеливо ждали. Потом я сказала, что дедушка приезжает на следующий день. Папа, казалось, искренне обрадовался, что скоро увидит его. И когда сиделка увела меня из палаты, я радостная, вприпрыжку побежала домой, потому что все так хорошо устраивалось. Но прежде чем пойти домой, я еще побежала к морю и посидела на скале, наблюдая за красками отражавшегося в воде солнца. Я молилась, чтобы папа скоро выздоровел, чтобы он и дедушка стали друзьями, чтобы мы в будущем счастливо жили вместе. Вполне уверенная, что моя молитва услышана, я вернулась домой к ужину и провела приятный вечер с детьми.
Я опять спала с Розитой, но проснулась среди ночи и долго не могла уснуть. Так много было о чем подумать: об отце в больнице; о дедушке, который, возможно, уже в Лондоне; о моем Друге в моем сердце. Подобно маленькой Кончите, я еще так мало понимала и не могла словами выразить то, что хотела сказать, но это было не так важно. Он услышал мой сердечный вопль в темноте и тотчас пришел и укрыл меня в Своей безопасности и любви.
