Ор. Название: The Mystery of Pheasant Cottage (Patricia St. John)
Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1990
Серия: По Следам Веры 7
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16
ТАЙНЫЙ ПЛАН
Дни бежали быстро, и начало семестра положило конец обществу Дона. Ясным весенним вечером мы простились в лесу, полном колокольчиков. Дон сидел на упавшем дереве и, болтая ногами, высказал мне пагубное предложение: — Будь я на твоем месте, Люси, то есть, если бы мой отец был в тюрьме, — проговорил он задумчиво, — я бы убежал и нашел его. Почему ты не сделаешь этого, Люси? Ты ведь знаешь, где находится его тюрьма. Это не очень далеко. Ты могла бы за один день съездить туда и обратно, если бы была быстрой, сообразительной и решительной. Ко всем заключенным имеют право приходить посетители. Я спрашивал у отца.
До этого мы с ним не раз говорили о моем отце, потому что такая ситуация разжигала фантазию Дона. Он постоянно воображал себе, что бы он сделал, если бы его отец был в тюрьме.
— Я не могу, — ответила я довольно сердито. — Бабушка ни за что мне не разрешит, ты же знаешь.
— Тебе и не надо ей об этом говорить, глупенькая, — убежденно сказал Дон. — Если тебе куда-нибудь надо будет ехать, не езжай туда, а езжай в тюрьму. Придумай какую-нибудь отговорку. Он же, в конце концов, твой отец, правда? Если бы это был мой отец, меня бы ничто не остановило.
— Но ведь я никогда никуда не выезжаю, — возразила я. — Кроме того, у меня нет столько денег, и вообще, это неприлично — говорить неправду. И как я узнаю дорогу?
Дон пожал плечами.
— Все это можно устроить. Подумай. Я посещу тебя через три недели, когда приеду домой на выходные. Пока, Люси. Желаю успеха в новом семестре.
Он тепло и ободряюще улыбнулся мне и умчался под сводами леса, а я осталась стоять, пытаясь забыть взволновавший меня разговор. Но семя было посеяно, и ни страх, ни совесть не могли остановить его рост.
Сначала как будто все забылось, потому что возвращение в школу всегда волнующее событие. В первую же неделю на конференции были объявлены результаты конкурса на лучший рассказ о каникулах. К моему изумлению, премию присудили мне, хотя я никуда не ездила. Мне надо было выйти вперед и получить призовой билет на покупку книги, стоимостью в семь шиллингов, шесть пенсов. А позже мисс Берд прочитала вслух мое сочинение в классе. Я была глубоко тронута, мои дедушка и бабушка тоже. С трудом я дождалась субботы, чтобы показать мой призовой билет мистеру Смит.
По субботам я навещала его, чтобы показать то, что я написала в течение недели, а он давал мне новые книги и стихотворения. Он часто критиковал и редко хвалил, но на этот раз он, казалось, был очень доволен. Он дважды прочитал мой рассказ и улыбнулся:
— Так и пиши, Люси, — сказал он. — Ты это действительно пережила? "Напиши, что видел и слышал", — так, кажется, написано в Библии, но не знаю, в каком месте. А что ты собираешься купить на свой билет?
— Не знаю, — ответила я. — Бабушка сказала, чтобы я спросила у вас.
— А что, если купить хорошую антологию для юношества? — немного подумав, спросил мистер Смит. — Мне хотелось бы познакомить тебя с более современными поэтами. На днях я еду в город, чтобы купить кое-какие книги. Как ты думаешь, твои дедушка и бабушка разрешат тебе поехать со мной?
— Конечно, разрешат, — восторженно заявила я. — Я спрошу у них. Большое спасибо, мистер Смит, я с удовольствием поеду.
Семя, брошенное Доном, дало ростки и начало полностью завладевать моими мыслями. Днем я была занята уроками и другими делами, но с того момента, когда бабушка выключала свет в моей комнате, мои мысли неизменно возвращались к предложению Дона. Иногда я до полуночи не могла уснуть и беспокойно ворочалась, строя планы. Эта идея почему-то не казалась мне больше невыполнимой.
Накануне праздника Троицы намечался поход с ночевкой в Кли-Хил. Мы должны были в субботу рано утром отправиться туда пешком, раскинуть палатки, провести экскурсию, переночевать, затем утром в воскресенье побывать в церкви и потом вернуться домой. Стоимость этого похода составляла 12 шиллингов, 6 пенсов на человека. Мне безусловно дадут эту сумму, но этого недостаточно, чтобы купить билет. У меня было мало карманных денег. Также беспокоил вопрос, где провести ночь. Эти два затруднения казались мне совсем непреодолимыми, поэтому я облегченно вздохнула и постаралась выбросить это из головы. С легким сердцем я записала свое имя в список желающих ехать в Кли-Хил.
Но через три недели приехал Дон, легко разрешивший мои проблемы. Деньги можно достать. Он даст мне свои 50 пенсов из заработанных на велосипед. Он даже сразу сунул мне их в руки. И он был уверен, что если я хорошенько попрошу мистера Смит, он купит мой призовой билет. И так набралась бы нужная сумма, переночевать — тоже не проблема. Он будет дома на праздниках. Все, что мне надо будет сделать, это сесть в поезд, выйти в Истберри, пройти через небольшую рощицу и подождать там. Он будет выходить через каждые полчаса и кричать по-совиному. Он принесет мне одеяло и подушку в сарай за домом. Я прекрасно проведу ночь с лошадью, а на следующий день погуляю по холмам, пока не придет время ехать домой. Он украдкой принесет мне кое-что поесть, и все будет хорошо. Говоря все это, он раскачивался на воротах. Ветер развевал его густые волосы, глаза сияли. от возбуждения. Все казалось исполнимым. И все же... Я вздрогнула от страха и беспокойства. Я буду одна в темной роще... и мне ни разу не приходилось спать рядом с лошадью. Наконец, что я скажу, когда приду домой и дедушка с бабушкой спросят, понравился ли мне поход ?
Даже Дон признал, что последнее было серьезным препятствием.
— Я думаю, Люси, что тебе надо будет рассказать им, — сказал он серьезно. — В конце концов, нет ничего плохого в том, что ты поедешь повидать своего отца. Но лучше не говорить слишком много неправды. Если ты им после расскажешь правду, то эта неправда не будет казаться такой скверной.
— Но я не могу им это сказать, — закричала я в отчаянии.
— Ну, — терпеливо проговорил Дон, — тебе решать, Люси. Я ничего больше не могу сделать для тебя. Я понимаю, что это нелегко, но если бы это был мой отец, я бы попытался.
До Троицы оставалось еще две недели, и воспоминания о них остались довольно смутные. Помню только, как я лежала в постели, снова и снова слышала бой часов; как просыпалась утром с отяжелевшими веками; как пыталась есть, хотя у меня совсем не было аппетита. Праздник Троицы приближался с каждым днем, а я все еще не решила; что делать.
В субботу перед праздником я принесла свой призовой билет мистеру Смит и попросила его купить. Он с удивлением взглянул на меня, и я увидела, что он разочарован.
— Но зачем, Люси? Я думал, что ты хочешь приобрести ту антологию, о которой я тебе говорил. Не следовало бы продавать свою награду.
— Я знаю. — Я почувствовала, как у меня запылало лицо. — Видите ли, мне очень нужны деньги. Пожалуйста, мистер Смит, правда, очень нужны.
— А ты не можешь сказать мне, зачем? Я отчаянно покачала головой.
— А твои дедушка и бабушка знают об этом?
— Нет еще... Они узнают позже.
— Это для тебя или для кого-то другого? Для подарка?
— Ну, не совсем так...
— Люси, может, ты все же скажешь мне?
— Не сейчас... позже. Я расскажу вам в понедельник, мистер Смит, честное слово... Это не каприз.
— А Дон это знает?
— Да, он считает, что я должна это сделать.
— Понятно.
Казалось, мистер Смит очень ценил мнение Дона.
— Да, Дон хороший парень. Я думаю, что ты тоже хорошая девочка, и верю тебе. Помни, что в понедельник ты мне все расскажешь. Вот тебе 12 шиллингов и 6 пенсов, но я сохраню твой билет. Ты не должна его продавать; тебе его дали, чтобы приобрести книгу, а не продавать.
Вздохнув с облегчением, я откинулась на спинку кресла, сжимая деньги в кармане. Мистер Смит начал рассказывать о древней Греции и принялся читать мне "Юнону" Теннисона. Но минут через десять он закрыл книгу.
— Ты совсем не слушаешь меня, Люси, — заметил он мягко. — Ты витаешь где-то далеко. Интересно, что это за большой секрет.
Я и в школе не могла сосредоточить свое внимание, и мои отметки стали падать по всем предметам. Мисс Берд, встретив в четверг мою бабушку в городе, спросила ее, здорова ли я. Они решили, что я волнуюсь перед предстоящими экзаменами, что поход, возможно, принесет мне пользу и что мне надо принимать витамины. Но сама я знала, что мне ничто не поможет и что это все скоро пройдет.
В пятницу, вернувшись из школы, я увидела, что все необходимое для похода аккуратно сложено около рюкзака, даже пакет с конфетами. Пакет я отдам отцу, но что делать со всеми остальными вещами? Очевидно, мне придется носить их на спине, пока я не вернусь домой. Положение ухудшалось.
Я долго не могла уснуть и пыталась придумать, что мне сказать, когда я вернусь домой. Я знала, что самым отвратительным для бабушки был "хитрый ребенок". Никакая взрослая лиса не могла бы быть хитрее и коварнее, чем я. Только одна мысль удерживала меня от того, чтобы не бросить весь план: к тому времени, когда я вернусь домой, я уже кое-что буду знать о моем отце, а все остальное решится...
Я спала неспокойно и просыпалась от странных сновидений: я добралась до тюрьмы, а мой отец отвернулся от меня... Я возвратилась домой, а мой дедушка даже не оторвался от своих французских бобов, чтобы посмотреть на меня...
Я проснулась вся в поту. Всходило солнце, пели птицы.
Отступать нельзя. Чем скорее уйти, тем лучше.
Я одела специальную форму для похода. С рюкзаком за спиной я поспешно проглотила завтрак, объяснив, что договорилась с Мери Блоссом прийти к ней, чтобы вместе отправиться. Продолжая эту несчастную цепь лжи, я почувствовала, что меня тошнит. Я на миг прижалась к бабушке. Ее платье пахло цветами лаванды и нафталином. Она обняла меня, и это было так утешительно и успокаивающе. Но тут я вспомнила, что я "хитрый ребенок", и она, возможно, никогда больше не проявит таких сердечных чувств после моего возвращения. Слезы застилали мне глаза. Я отвернулась и побежала по дороге, ни разу не оглянувшись. Мое рискованное предприятие началось.
Неожиданно я услышала, как меня настойчиво зовут по имени, и обернулась. Дедушка, пыхтя, с трудом бежал за мной. Что ему надо? Я вся дрожала, когда он подбежал ко мне. Он сунул мне в руку монету в 40 пенсов, чтобы не видела бабушка, которая упрекнула бы его за то, что он портит меня.
— На мороженое, Люси, — тяжело дыша, проговорил он. — Или на лимонад, или на что хочешь. Желаю тебе хорошо провести время, дорогая детка.
Для меня это было последней каплей. Я взяла монету, не в силах произнести ни слова. Слезы побежали по щекам. Но отступать нельзя!
Еще одно дело надо сделать, и потом все опасности будут позади. Еще раньше я написала Мери записку, в которой просила сказать руководителю, что нечто непредвиденное помешало мне идти в поход. Я пробралась к двери дома Мери, опустила записку в почтовый ящик и уже направилась к выходу, как неожиданно на крыльце показалась Мери.
— Люси, Люси, подожди меня! — завопила она. — Почему ты убегаешь? Мы ведь хотели вместе идти!
— Я не могу идти! — в отчаянии закричала я в ответ. — Прочитай записку и скажи руководителю группы.
— Не можешь идти? — продолжала она кричать. — Почему, Люси? Ты же говорила, что пойдешь. Тогда, почему ты в форме? Люси, подожди!..
Но мне нечего было сказать в ответ, и я помчалась по дороге, а толстуха Мери стояла у ворот, жалобно причитывая.
"Ну, вот и все! — подумала я. — Она расскажет им, и все поймут, что здесь что-то не то. А может, она даже разузнает у бабушки. Но отступать нельзя".
Автобус остановился, я вскочила и благополучно доехала до вокзала.
Подойдя к кассе, я попросила билет до Гриннинга и обратно. От волнения голос мой стал хриплым и казался чужим.
— Простудилась, милая, — сочувственно произнес кассир. — Не потеряй билет и хорошего тебе отдыха.
На платформе я присела за мусорным ящиком, чтобы меня случайно не увидел кто-нибудь из учителей, возможно, уезжавших на выходные.
Ждать пришлось минут сорок, наконец, я оказалась в купе третьего класса, и к лучшему или к худшему, мы отправились. Я знала, что до Гриннинга поезд идет около двух с половиной часов, но, не имея часов, я смешила своих попутчиков тем, что на каждой остановке схватывала свой рюкзак и спрашивала:
— Простите, это Гриннинг?
— Успокойся, милая, — сказала наконец одна сердобольная дама после того, как это повторилось раза четыре. — Еще далеко, я скажу тебе, когда будет Гриннинг.
После этого я, по-моему, уснула, потому что, когда я открыла глаза, я увидела, что эта дама трясет меня за плечо, а за окном, как мне показалось, была очень большая станция. Она помогла мне надеть рюкзак и проводила меня. Вместе с массой пассажиров я вышла на платформу.
