Ор. Название: Where the River Begins (Patricia St. John)
Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1994
Серия: По Следам Веры 11
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15
ПОЖАР
Во вторник вечером Фрэнсис осмелился прогуляться недалеко от будки, чтобы посмотреть на содеянное. Стекла были разбиты вдребезги, трубка разломана, кабель перерезан ножницами. Будка выглядела как после боя, и он почувствовал прилив гордости за проделанную работу. Рэм, дом которого был напротив, увидев его, выбежал к Фрэнсису, считая, что он пришел к нему. Его коричневое лицо сияло от радости. Фрэнсису льстило такое отношение, и поэтому он не стал разубеждать Рэма, а последовал за ним в комнату. Отец Рэма был дома, он тоже, казалось, рад был видеть Фрэнсиса. Он вполне прилично говорил по-английски.
— Мы уходим на родительское собрание в школу до полдевятого вечера. Тара уже в постели, и Рэм будет совсем один. Может, ты поиграешь с ним? Можете купить в магазине на углу себе на ужин жареную рыбу с картошкой. Я отвезу тебя часов в девять домой.
Фрэнсису эта идея понравилась. Одновременно он подумал, что и его родители тоже должны быть на собрании, но долго эта мысль его не занимала. Ему нравился Рэм, правда, если ничего интереснее в этот момент не было, и, кроме того, у Рэма были неплохие игрушки, и Фрэнсис охотно ел рыбу с картошкой.
— Я спрошу маму, — сказал Фрэнсис и выскочил на улицу.
Его мать, как он и ожидал, легко отпустила его, зная, где и с кем он будет и что он дома не будет всем действовать на нервы. Он становился все задиристей, и с девчатами тоже было все больше проблем, если он был дома. Кроме того, у нее опять были головные боли.
Когда родители Рэма ушли, они отодвинули софу к камину, выстроили на ковре всех солдатиков Рэма, разделили их на дивизии и начали по очереди сбивать кубиками солдат противника. Поиграв некоторое время, ребята решили пойти в лавку купить рыбу с картофелем.
Лавка была в нескольких минутах ходьбы, но там была очередь и им потребовалось еще несколько минут, чтобы решить, что брать: рыбу или мясо к картофелю. Потом Фрэнсис и Рэм медленно шли домой, болтая и уплетая хрустящий картофель. Подойдя к дому, Рэм открыл дверь, и мальчики в ужасе отпрянули назад. Черные клубы дыма повалили из двери, и волна жара ударила им в лицо. Рэм первый оценил и понял ситуацию.
— Софа! — вскрикнул он, — сильно близко камин. Фрэнсис звонить полиция и пожарный — 999. Мой папа всегда говорить: 999. Я принесу Тара!
Он хотел подняться по лестнице, но был отброшен жарой. Рэм ничего не видел, и ему не хватало воздуха. Он сделал три попытки пробраться через комнату, но потом понял, что это невозможно, и, выскочив, посмотрел наверх, на окно в спальне Тары. Огня там еще не было видно. Только дым. Рэм решил, что надо звать на помощь соседей. Пожарные с минуту на минуту должны были подъехать. Он в возбуждении оглянулся, и ему в голову ударило, что телефон разбит, и почтовая служба ничего так и не предприняла для его ремонта.
Фрэнсис тоже вспомнил о телефонной будке. Эта мысль, как молния, обожгла его: вот, значит, цена разбитых телефонных будок! Может, даже жизнь маленькой Тары в этой цене. А он так гордился тем, что тоже участвовал в этом деле. Но эта мысль не задержалась у него, ему нельзя было терять ни минуты. Он постучал к ближайшим соседям, но никого не было дома. В следующем доме не оказалось телефона, но хозяева поспешили к пожару, чтобы помочь. Может, на этой улице ни у кого вообще не было телефона. Будет лучше, если он побежит домой. Его мама решит, что надо делать. Никогда Фрэнсис не бегал так быстро, как сейчас. Когда он последний раз бежал, за ним наблюдал Тик, но теперь дело шло на жизнь или смерть. Он пробежал под тем же фонарем на улице, под которым стоял в воскресенье, но теперь свет фонаря не казался ему таким торжественным, как тогда.
Запыхавшись, он вбежал в дом. Мать сразу почувствовала запах дыма от его одежды, и едва он выдохнул несколько слов, бросилась к телефону.
— Пожарную и скорую на Дрепер Стрит, 75, — произнесла она в трубку. — Ребенок на втором этаже в спальне, к нему нельзя пробраться.
Неожиданно для Фрэнсиса мать оказалась удивительно сообразительной, ловкой и решительной, и он невольно подумал, что не знал ее до этого вечера.
— Лестницу, Фрэнсис, — распорядилась мать, — она в гараже. Возьми за один конец, а я за другой. Не болтай, бегом! Нет, Венди, ты не можешь пойти. Сейчас же в постель!
Он никогда не думал, что его мама может так быстро бегать. Фрэнсис едва поспевал за ней. Это был удивительный кросс вместе с матерью во имя спасения жизни ребенка. Когда они завернули за угол, то увидели, что соседи полным ходом занимались тушением пожара. Их водопроводные шланги были направлены на пламя, но лестницы их были коротки. Кушетка, которая сначала только чадила, стояла в пламени, и огонь уже перекинулся на занавески. Один из соседей, принявший на себя командование, давал указания: "Скорей! Направляйте шланги на огонь! — кричал он. — Крыша может каждое мгновение рухнуть! Дайте мне ваши пояса, надо связать лестницы —- там девочка в передней комнате!"
Все бегали туда-сюда, помогали, подавали, что требовалось. Уже начинали поднимать связанную лестницу, когда подбежали Фрэнсис с матерью. Их лестница была длиннее и надежней, чем эта связанная. Сосед забрался на лестницу, послышался звон разбитого стекла, и на землю посыпались осколки. Он поискал шпингалеты, но из-за дыма ничего не увидел и, очистив раму от осколков, забрался в комнату.
— Я не найду кровать, — крикнул он вниз через мгновение, — где она?
— Я показать вам, — крикнул Рэм и, как обезьяна, взбежал вверх по лестнице и проскользнул через окно в комнату.
Не дыша, с закрытыми глазами повел он соседа к кроватке Тары. Она лежала не шевелясь, глубоко зарывшись в одеяло. Мужчина поднял ее и прижал к себе. Через разбитое окно проникал свежий воздух, и дым немного рассеялся.
— Ее первую надо на воздух, — просипел мужчина, вылезая в окно, — идем, сынок, пойдем и мы. Теперь ты опять можешь дышать.
Казалось, они одновременно соскользнули с лестницы и уже на земле упали обессиленные. Чьи-то заботливые руки подхватили Тару и положили на разостланное прямо на земле одеяло. Рэм был в крови. Вероятно, он порезал лицо и руки, но не обращал внимание на раны. Он сделал несколько глубоких вздохов и стал пробиваться сквозь толпу к месту, где лежала Тара. Небольшая группа женщин окружила девочку. Кто-то делал ей искусственное дыхание.
— Она жить? — прокашлял Рэм.
— Не знаю, милый, — сказала мама Фрэнсиса, обнимая маленькую фигурку Рэма. — Думаю, да; я надеюсь. Где же пожарная и скорая? Они должны быть уже здесь. Конечно, была задержка из-за этого разбитого телефона.
— Это варварство, так разбить телефон, — ругалась другая женщина. — Это может стоить жизни девочки!
В этот момент все услышали пронзительный вой сирен скорой и пожарной машин. Люди расступились, чтобы не мешать им. Фрэнсис едва замечал, что делается вокруг него. Его взгляд был прикован к маленькому тельцу Тары. В тот момент, когда девочку поднимали в скорую, накладывая кислородную маску, показались ее родители, идущие от автобусной остановки.
Мать Фрэнсиса побежала им навстречу и повела маму Тары, которая была как в шоке, к скорой.
— Возьмите и Рэма с собой, — сказала она, — у него много порезов.
Она обернулась к отцу Рэма, который стоял в стороне и плача непрерывно бил себя в грудь.
— У кого есть машина отвезти отца Тары в больницу? — спросила мать Фрэнсиса.
Вызвалось несколько добровольцев. И когда этот совсем уже сбитый с толку человек садился в машину, она положила ему на плечо руку и сказала:
— Когда вы вернетесь, можете прямо отправиться к нам, на улицу Грахама 23. Мы день и ночь готовы принять вас.
— А что скажет отец, когда они приедут к нам? — спросил Фрэнсис, когда они возвращались домой, неся лестницу. — Он не очень-то любит этих иностранцев.
— Он может говорить все, что хочет, — сказала мать решительно. — Рэм очень смелый мальчик. Ты можешь гордиться, что у тебя такой друг.
Они поставили лестницу на место и сели на кухне выпить чаю с бутербродами. Они ждали, пока пожарные потушат пламя, и поэтому было уже довольно поздно. Девочки спали, а отца еще не было дома.
Фрэнсиса глубоко тронуло это происшествие и его причастность к нему. Он ближе придвинулся к матери.
— Как это началось, фрэнеис? — спросила она, прихлебывая чай.
— Не знаю. Мы ходили в рыбную лавку. Я думаю, что Рэм слишком близко придвинул кушетку к камину, так как нам не хватало места для игры. Мама, как ты считаешь. Тара умрет?
— Не думаю, сердце ее еще билось. Моли Бога, чтобы она выжила.
— Ты думаешь, молитва поможет, мама?
— Я не знаю. Я верила когда-то, но похоже, что ничего уже больше не помогает. Я бы желала, чтобы ты ходил в воскресную школу, Фрэнеис, и чтобы вы выросли хорошими людьми. Я уже не знаю, что мне делать.
У нее закапали слезы прямо в чай, и Фрэнеис, обняв ее, крепко прижался к ней. Сам того не сознавая, он много узнал в этот вечер: какую цену надо заплатить за хулиганство; цену разрушения, красоту мужества и ценность жизни. И сейчас находясь в материнских объятиях, он понял, к кому он в действительности принадлежит.
— Я постараюсь быть послушным, — прошептал он, — но Венди всегда начинает первая.
Его преклонение перед великим Тиком начинало ослабевать.
