Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1990
Серия: По Следам Веры 8
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14
Сира
В один чудный сентябрьский вечер по пыльной дороге, ведущей из города А в местечко Б, катились фургоны. Солнце уже почти исчезло за мрачным хребтом Юры, но оно еще бросало последние лучи на лазурные воды озера, при этом далекие снежные вершины гор оделись в пурпур и золото. Деревня притихла, как бы утомясь от сильной дневной жары, необыкновенной для осенней поры. Слышалась лишь мерная поступь лошадей, тащившихся по дорожной пыли с опущенными головами, да изредка раздавалось щелканье кнута.
Магдалина и Сира одиноко плелись пешком за фургонами. Даже не будучи уроженкой Швейцарии, девочка не могла налюбоваться чудной картиной, развернувшейся перед ней. Она наслаждалась ее прелестью, с радостью вдыхая освежающее веяние ветерка, пропитанное запахом скошенной травы и сосен. Она смотрела на озеро, на еще зеленевшие не смотря на зной луга, на дубовый лес, стоявший справа и манивший к себе своею тенью и таинственностью. Она не могла оторвать глаз от сверкающей снегами горной цепи, окружившей озеро как бы бриллиантовым поясом и еще более подчеркивающий его магическую красоту.
Сама того не сознавая, Магдалина обладала художественной натурой. Она страстно любила природу и всегда чувствовала себя счастливее и спокойнее в ее окружении. Лошади с трудом продвигались вперед вдоль дороги, окаймленной вишневыми деревьями. Становилось темно, дорога шла незаметно в гору. Вдруг среди зелени показались коричневые и красные крыши нескольких домиков.
- Вот и деревня, - сказал хозяин, шедший во главе маленького каравана, - здесь, конечно, большой выгоды нам не будет, но ввиду позднего времени мы расположимся здесь на ночь.
Еще несколько оборотов колес и фургоны въехали в деревню, разделенную широкой улицей. Они проехали мимо фруктового сада, примыкавшего к господской усадьбе, ворота которой они тоже вскоре миновали. Затем хозяин увидел липу, посаженную посреди перекрестка и образовавшую там таким образом нечто вроде площади перед гостиницей, привлекавшей внимание путешественников своей белой лицевой стороной и зелеными ставнями. Здесь хозяин остановился и пошел узнать, где ему можно будет расположиться. Не особенно любезно ему указали на луг, расположенный у выхода из деревни около озера, смежный с красивой поляной, обсаженной чудными ореховыми деревьями. Почва была гладкая и удобная для походного цирка. Вскоре труппа устроилась на ночлег.
Пока Юдифь варила суп, к группе цыган подошел добродушный на вид господин среднего роста и с любопытством стал их разглядывать.
Магдалина села в сторонке. Она играла с Сиром, бросая ему маленькие сломанные веточки, камни и все, что ей попадало под руку, заставляя его все это приносить ей. Умное животное, прыгая, возвращалось к Магде с брошенными предметами.
Незнакомец, по-видимому, заинтересовался этой игрой: он следил за каждым движением собаки, явно любуясь ею.
Между тем, хозяин налаживал цирк. Распряженные лошади свободно паслись на короткой и жесткой траве. Биричино с серьезным видом чистил своих пони. Принес им воды и постлал на ночь солому. Несколько мальчиков под предлогом оказания помощи толкались возле Юдифи, надеясь получить что-нибудь. Она развела большой огонь, над которым повесила на двух вбитых в землю кольях большой котел, туда вылила содержимое нескольких горшков и принялась всю эту смесь размешивать деревянной ложкой. Вечер проходил как сотни других, пережитых Магдой с труппой.
Наконец наступила ночь, чудная осенняя ночь, прохладная, прозрачная, тихая. Цыганский табор представлял из себя живописное зрелище. Поддерживаемый все время маленькими помощниками Юдифи огонь разгорался все ярче и ярче в темной ночи. Подобно фантастическим теням, мужчины и женщины ходили взад и вперед перед огнем, освещавшим неровным светом их загорелые лица.
Господин, наблюдавший за цыганами, сидел все на том же месте. Однако теперь он был не один; все дети деревни - а их оказалось немало в местечке Б., собрались вокруг него.
Они с удивлением смотрели на цыган, подталкивая друг друга локтями и смеясь всякий раз, когда Юдифь, поднимая вверх ложку, произносила, обращаясь к своим спутникам, отрывистые слова на незнакомом языке, или же когда хозяин отдавал какое-либо приказание своим звонким и решительным голосом.
Магдалина и Сира приблизились к походному лагерю. В ожидании ужина девочка села на одну из ступенек фургона, служившего ей спальней. Она была вне круга, освещенного пламенем костра, и потому оставалась незаметной, но Сира, любивший тепло, улегся у огня и, моргая глазами, с видом философа вглядывался в пламя. Время от времени он, как бы находя, что огонь слишком жаркий, открывал свою красную пасть, глубоко вздыхал и отодвигался от костра, чтобы вскоре опять вернуться на свое место. Хотя все его недолюбливали, но все-таки оставляли в покое, и этим он был обязан своим белым острым зубам. Сидя на пне, хозяин весело разговаривал с Циской, вдруг он услыхал обращенные к нему слова, заставившие его обернуться.
- У вас чудная собака, друг мой, - протяжно произнес незнакомец, о котором мы уже упоминали.
Хозяин встал и недоверчиво, хотя и не без некоторого любопытства, поклонился незнакомцу.
- Вы, вероятно, очень дорого цените вашу собаку.
- Да, сударь, это редкое животное, и оно прекрасно обучено, - развязно ответил хозяин.
- Вы не согласились бы продать ее? Юдифь быстро взглянула на своего сына. Поняв ее многозначительный взгляд и убежденный, что Магдалины нет поблизости, он нагло ответил:
- Почему нет. У меня есть другие собаки, не такие, правда, хорошие, но не менее полезные. Если вы предложите за нее хорошую цену, я не прочь ее вам продать.
- Сколько же вы за нее хотите?
Хозяин назначил высокую цену. Незнакомец немного поторговался для вида, и наконец они сошлись на цене в пятьдесят франков.
- Могу я прямо сейчас взять собаку с собой? - спросил покупатель. - Вы проводите меня до дому, и я заплачу вам деньги.
Хозяин готов был согласиться, но его остановили два о чем-то горячо спорящих голоса. То были Магдалина, в страхе бросившаяся освобождать своего друга, и Циска, перехватившая ее на пути. У молодой цыганки была железная рука. Напрасно порывалась Магда вырваться от нее.
- Отпусти меня - это моя собака! Я не хочу ее продавать!
- Молчи, или я прибью тебя! - кричала Циска. - Это тебя не касается.
Хозяин понял, что следует положить конец этой сцене, чтобы скрыть ее от незнакомца. Он встал так, чтобы заслонить собою споривших девушек, и тихо сказал покупателю:
- Одна маленькая девочка очень привязана к собаке, и так как она в эту минуту здесь, я не хотел бы причинить ей горе. Приходите завтра в восемь часов, и пока она будет занята выполнением своей роли на сцене нашего театра, я передам вам собаку или приведу ее к вам.
- Хорошо, - сказал довольным тоном незнакомец, - я вернусь завтра в восемь часов вечера. Прощайте, мои милые! - С этими словами он удалился тихими шагами, приласкав по дороге Сиру, позволившего себя погладить.
Пока хозяин провожал незнакомца, Магдалине удалось наконец вырваться из рук Циски. Одним прыжком она очутилась между хозяином и собакой. Она была бледна, ее глаза метали молнии.
- Вы не имеете права продавать Сиру, он принадлежит мне! - с твердостью произнесла она.
- А кто тебе говорит, что я хочу его продать? - рассмеялся хозяин. - Разве ты не видишь, что барин ушел?
Магдалина не слышала конца разговора, поэтому она не знала, что и подумать. Ее инстинкт, однако, подсказывал ей не доверяться хозяину. Она в нерешимости посмотрела на него.
- Но вы мне обещаете не продавать его? Он не принадлежит вам.
Хозяин пожал плечами и недружелюбно посмотрел на нее.
- Ты забываешься, девочка, - сказал он свойственным ему резким голосом. - Помни, что вас обоих я взял к себе из милости и что если твое злое животное позволяет себе рычать и кусаться, то я оставляю за собой право избавиться от него, не спрашивая на то твоего разрешения. Теперь убирайся и оставь меня в покое.
- Да, да, - проворчала Юдифь, - и чем дальше, тем лучше.
Злая женщина, она ничего не забывала. Магдалина поняла, что если ее и оставили в покое на несколько дней, это не помешает им впоследствии выместить на ней злобу. Она ушла в сильном огорчении, держа Сиру за ошейник и опасаясь, что его у нее отнимут. "Больше он от меня не отойдет, - говорила она себе, - я ни на минуту не выпущу его из виду".
Несмотря на мучивший ее голод, она предпочла остаться на этот раз без супа. Биричино, проходивший мимо нее со своей порцией ужина, увидел ее сидящей за фургонами и обеими руками обнимающей Сиру. Ее взгляд горел негодованием, губы были сжаты. Он остановился пред ней.
- Разве ты забыла, что пора ужинать? Девочка покачала головой.
- Так чего же ты не идешь за супом? Не мучь себя так из-за собаки, ведь этим ты горю не поможешь.
- Ты уверен, что хозяин не продаст ее старому господину?
Биричино, слышавший весь вышеприведенный разговор, не знал, что сказать. Ему было жаль Магдалину, и в то же время он не хотел ее обманывать.
-- Не думай об этом и ешь суп, - сказал он, наконец, ставя на колени ребенка свою красную глиняную миску. Магдалина с благодарностью посмотрела на него.
- О, благодарю, - сказала она, - а ты, Биричино, останешься без ужина?
В ответ на это Биричино свистнул особым, свойственным ему образом.
- Ну, старуха даст мне еще сколько угодно порций супа. Она ко мне благоволит с тех пор, как я ей сказал, что она очень хорошо сохранилась для своих лет. Конечно, на самом деле я этого не нахожу! - прибавил клоун с комической гримасой, заставившей Магдалину засмеяться.
- Но, - продолжал шутник, - когда хочешь беречь свой желудок, необходимо быть в хороших отношениях с кухаркой. Ты еще не научилась этому, девочка, и поэтому тебе не везет. Это жаль, потому что ты миленькая девочка. Года через три, - прибавил он, выразительно прицокивая, - ты сделаешься достойной соперницей той...
Неизвестно, сколько еще времени продолжал бы говорить Биричино (болтливость Биричино была, несомненно, одним из главных талантов клоуна), если бы Магдалина не кончила свой ужин, не забыв поделиться им по своему обыкновению с Сиром, и не протянула бы Биричино пустую миску, еще раз поблагодарив его.
- Хорошо, хорошо, не благодари столько раз. Я пойду загляну в котел, - сказал Биричино, - а ты, Магда, - продолжал он шепотом, - береги свою собаку особенно завтра вечером. - Затем он ушел, посмотрев на нее выразительным взглядом.
Оставшись одна, Магдалина предалась своим мыслям. Она столько пролила слез в течение своей короткой жизни, что они уже не текли так легко из ее глаз, но беспокойство овладело ее сердцем.
Она многое перенесла от акробатов, пора было положить этому конец. Несправедливое отношение к ней хозяина и Юдифи много раз возмущало ее, но этот удар особенно поразил ее сердце: ей предстояло потерять своего последнего друга. Этого она не могла допустить. Все ее существо протестовало при мысли покинуть верного друга дедушки, своего верного друга, отдав его незнакомому человеку, который, возможно, не будет его любить, не будет о нем заботиться. О нет, собака была для нее единственным сокровищем, для этого же господина она не имела большого значения; значит, Сира был бы несчастен... Да как она будет без него жить? Она даже подумать об этом боялась. Во что бы то ни стало собаку следовало спасти, но как?..
Это был трудный вопрос, который занимал все мысли маленькой Магдалины, но решение не находилось. Девочка ясно сознавала только то, что у нее хотят отнять Сиру, ничего другого не приходило ей на ум. Пришло время ложиться спать. Девочка уложила собаку возле себя, несмотря на насмешки Циски, объявившей, что она не желает спать в соседстве с этим псом. Но когда молодая цыганка, сопровождая слова действием, хотела выгнать собаку из фургона, Магдалина вмиг загородила ей выход.
- Не тронь его, Циска, - сказала она спокойным голосом, в котором слышалась скрытая угроза, - он тебе ничего не сделает, оставь нас в покое только на одну ночь.
Во взгляде ребенка было что-то, что поразило молодую девушку. Она почувствовала, что на этот раз лучше уступить.
- Хорошо, на сегодняя согласна, - проворчала она наконец, - но больще не смей приводить ее в мою комнату.
Магдалина ничего не ответила. Она легла на свой тюфяк и обняла пуделя, прошептав: "Завтра, да, завтра, друг мой, мы не будем больше их стеснять нашим присутствием... Увы, где мы будем? Кто примет нас к себе? " И две крупные слезы скатились на шею Сире, который в знак утешения лизнул своим розовым языком щеку девочки.
Магдалина долго не могла заснуть. Когда сон, наконец, смежил ее веки, кошмары не давали ей всю ночь покоя. Она почти обрадовалась наступлению утра, хотя действительность для нее была не утешительнее снов. Сира смотрел на нее, весело и дружелюбно виляя хвостом.
- Я спасу тебя, непременно спасу, - шепнула девочка ему на ухо, - я ни за что не отдам тебя тому старому господину.
