Перевод с английского: N/A
© Фриденсштимме 1990
Серия: По Следам Веры 8
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14
Еще одно прощание
- Беппо, - спросила как-то своего друга Магдалина, - ты мне никогда ничего не рассказывал о своем детстве. Разве ты всегда жил с этой труппой?
- Нет, но свои первые годы я помню мало. Я смутно помню, что жил на узкой темной улице большого города. Это был грязный и бедный район. У меня было много маленьких товарищей, таких же оборванных и невежественных, как я. Мы играли целыми днями на внутреннем дворе нашего дома.
- Разве у тебя не было матери?
- Нет, - грустно ответил Беппо, - я даже не знаю имени своих родителей.
- Бедный Беппо! - воскликнула Магдалина, тронутая круглым сиротством своего друга. - С кем же ты жил?
- Я жил у одной старухи, которая воспитала меня и многих других детей. Она посылала просить нас милостыню в лучшие кварталы города, а когда мы приносили недостаточно, то она била нас.
- А как назывался тот город? Немного подумав, Беппо ответил:
- Я не могу вспомнить, знаю только, что там говорили по-французски, хотя я уже забыл свой родной язык. Там была гавань. Я помню, что любил смотреть на паруса судов, сверкавших на солнце. Там были также красивые церкви. Иногда воздух был прохладный, а иногда такой горячий, что я спал на белых мраморных ступеньках.
- Так, значит, это было в Италии, - убежденно сказала Магдалина.
- Может быть, думаю, что да.
- А как же ты попал сюда?
- Однажды к нам во двор пришел наш теперешний хозяин. Он долго разговаривал со старухой. Потом она подозвала нас - четверо или пятеро детей - и представила ему. Он тщательно осмотрел нас, приказал побегать и поскакать. Наконец, отсчитав старухе несколько монет, он взял меня за руку и увел, сказав, что отныне я принадлежу ему. Так как он не бил меня, мне было все равно, и я пошел с ним.
- Сколько тебе было тогда лет?
- Приблизительно пять или шесть.
В эту минуту повелительный голос позвал детей: был час репетиции. Беппо поторопился к пони и привел их в цирк. Когда два часа спустя он пришел забрать пони, с которых от усталости уже валил пар, он сказал хозяину, собирая в руки поводья:
- Хозяин, могу ли я показать Биричино, как ухаживать за лошадьми? Я думаю, что он будет это делать добросовестно.
Хозяин вздрогнул и нахмурил брови.
- Что это значит, негодник? Опять на тебя напала лень?
Беппо взглянул на хозяина своими большими честными глазами, сделавшимися еще больше с тех пор, как лицо его вытянулось и похудело от болезни.
- Вы же знаете, что это не так, хозяин, - ответил он спокойно, - но... долго этого мне исполнять больше не придется. У меня не хватает сил.
- Хорошо, - проговорил нетерпеливо хозяин, - позови Биричино и делай что хочешь.
И, повернувшись на каблуках, он удалился, насвистывая, чтобы придать себе важность, потому что в сущности он хорошо знал, что бедный Беппо не был лентяем и что удары кнута не могут вернуть ему сил.
Биричино был молодой клоун, удивительно ловкий и гибкий. Никто не знал, откуда он был родом. Его сложение, лицо, даже звук голоса - все вместе взятое, придавало ему вид прирожденного шута. И когда он появлялся на сцене - все равно как, на голове или на ногах- тотчас раздавался оглушительный смех. Хозяин ценил его способности и почти никогда не обращался с ним грубо.
Что же касается его товарищей, то они любили его за шутливый и в то же время кроткий характер. Он был весел от природы, уживчив и не способен причинить кому-либо зла. Беппо нежно любил своих лошадей. Уже в течение многих недель он мучился вопросом, кому оставить их на попечение. Он боялся, что они достанутся какому-нибудь грубому и, быть может, злому человеку и наконец пришел к заключению, что только один Биричино заслуживал доверия. Собравшись с духом, он переговорил теперь об этом с Каспаро.
На призыв Беппо клоун, спокойно лежавший в тени, ответил ему голосом Полишинеля:
- Что тебе надо, голубчик?
-Подойди сюда, пожалуйста.
После долгого кряхтения, которое должно было показать, как трудно ему подняться, клоун, переваливаясь с ноги на ногу, приблизился к Беппо.
- К твоим услугам, - сказал он, прижимая руку к сердцу и гримасничая.
- Послушай, Биричино, - сказал Беппо, глядя ему прямо в глаза, - ты можешь на минуту стать серьезным и выслушать меня?
- Серьезным? Вот тебе и на! Нет никого серьезнее, чем я, - вскричал клоун, кувыркаясь, - говори, я слушаю тебя.
Беппо знал его уже давно. Не обращая внимания на его шутки, он передал ему приказание хозяина ухаживать с ним вместе за лошадьми, пока...
Тут Беппо остановился. Клоун вдруг перестал кувыркаться.
- Я?! - воскликнул он, - чтобы я сделался конюхом? Это занятие мне не подходит. Как тебе пришло в голову мне это предложить? Я и чистить-то их буду против шерсти и привяжу их хвостом к яслям, так что они смогут смотреть на свой корм, не трогая его! Вот так штука будет!
И, держась за бока от смеха, клоун сел на землю, пока Беппо наконец не потерял терпение.
- Послушай, Биричино, будь же благоразумным. Посмотри на бедных животных: с них пот льет градом, нельзя их заставлять так долго ждать. Пойдем в фургон. Ты поможешь мне обтереть их, и я тебе все покажу.
В тоне Беппо было что-то кроткое и в то же время твердое, не допускающее противоречия. Биричино замолчал и последовал за ним. Когда они пришли в походную конюшню, Беппо принялся за дело, но он так дрожал от слабости, что едва мог справиться с работой. Его короткое быстрое дыхание и холодный пот, струившийся по вискам, свидетельствовали об упадке сил. Биричино молча смотрел на него минуту, затем, взяв горсть соломы, легонько отстранил своего товарища, сказав ему уже совсем другим тоном:
- Уходи, малыш. Ты слишком слаб для этой работы. Предоставь ее мне, уж поверь: твои любимцы никогда не были так хорошо вытерты, как их вытер я.
- Теперь ты видишь, - отвечал Беппо, слабо улыбаясь, - что я был прав, взяв тебя заместителем. Я ведь знал, что мои лошади попадут в хорошие руки.
Биричино продолжал свою работу с энергией, какой в нем никто и не подозревал, видя его лениво растянувшимся под деревом.
Он пересыпал свою работу замечаниями то дружескими, то комическими, обращаясь с ними поочередно то к Беппо, то к лошадям, которые смотрели на него, подрагивая под незнакомой рукой.
- Эти кони - премилые животные, - сказал клоун, удостоверившись, что никаких следов сырости не осталось на их шелковистой и тонкой шерсти. - А что, они никогда не лягаются?
- Этого нечего опасаться, они никогда не сердятся, если с ними ласково обходятся. Но если к ним относиться грубо и небрежно, я за них не ручаюсь: они гордые животные. Бедняжки мои, - прибавил Беппо, поглаживая своими исхудалыми руками длинную холеную гриву черного пони, - они меня так хорошо знали. Мы любили друг друга... Вы будете умниками с Биричино, не правда ли? Он очень добрый, и, когда меня не станет, он будет хорошо о вас заботиться.
Непрошенная слеза блеснула в глазах клоуна. Но он скрыл ее очередной гримасой. Маленькая же лошадка, к которой обращался Беппо, навострила свои тонкие уши, как бы стараясь лучше вслушаться в слова своего друга, расширяя ноздри и издавая сдержанное ржание.
- Эти животные, - сказал Биричино, - чувствуют совсем как мы. Их не следует ни презирать, ни мучить. Я понимаю, что к ним можно привязаться.
- Да, - ответил Беппо, - у тебя доброе сердце, Биричино, поэтому я и хотел перед своим уходом передать их именно тебе.
- Перед своим уходом? Что ты хочешь сказать этим? - И клоун, наполнявший сеном ясли, вдруг остановился.
- Ты это хорошо знаешь, - спокойно ответил Беппо. - Разве у меня здоровый вид?
- Не особенно здоровый, конечно, это верно. Но... со временем и при хорошем уходе...- тут Биричино в смущении остановился.
- Время не принесет мне никакой пользы; уход... - на этом слове Беппо сделал особое ударение, - ухода здесь ждать нечего... Нет, Биричино, я себя не убаюкиваю надеждами, скоро я уйду из этого мира, и я рад этому, - прибавил он.
- Преоригинально! - воскликнул клоун. - Он рад этому! Слыханное ли дело!
- Разве ты думаешь, что я был счастлив? - спросил Беппо. - Жизнь мне ничего не дала: ни радостей, ни привязанностей, и я теперь был бы в отчаянии, если б Бог не сжалился надо мной. Он дал мне узнать об Иисусе и о небе, и я верю, что попаду туда, - продолжал он с кроткой улыбкой.
Клоун стал совсем серьезным.
- Я в этом не много понимаю, - сказал он, качая головой. - Наши лошади в порядке, пойдем под навес фургона, и ты мне там об этом расскажешь. Хорошо?
Мальчики уселись. Один, свесив ноги, поместился на перилах, другой у двери. Затем Беппо рассказал в нескольких словах историю последних недель и поведал клоуну чудное повествование, содержащееся в книге дедушки. Он окончил свой рассказ, повторив, что он счастлив, идя к Иисусу.
Уходя от него, Биричино был задумчив.
- Однако это интересно, - говорил он самому себе. - Жить ему остается, быть может, не более трех недель... И, однако, я охотно поменялся бы с ним. Да, это так... ведь рано или поздно непременно придется сделать этот скачек, и тогда?
Ax, Биричино, бедный клоун, не перед тобой одним встает написанный огненными буквами вопрос: а что тогда? Но если твоя душа жаждет и алчет, Тот, кто ее сотворил бессмертной и чистой, не оставит ее без ответа.
Тихо прошли жаркие летние дни. Труппа уехала из Ниона. С короткими остановками передвигалась она из города в город, из деревни в деревню по берегу Женевского озера, столь часто воспетого поэтами и столь любимого его прибрежными жителями.
Беппо не покидал более своего жалкого помещения. В лошадином фургоне оно занимало узкое пространство, где хранилась солома для подстилки лошадям, служившая ему тюфяком. Свет проникал в этот уголок лишь через маленькое окно и через дверь, которую Беппо оставлял день и ночь открытой, нуждаясь в воздухе. Здесь он проводил долгие часы в одиночестве. Полулежа он провожал взором проходивших мимо него товарищей, маленьких птичек, порхавших с ветки на ветку, а особенно он любовался залитым вечерней зарей пурпурным небом или же сверкавшими на солнце снежными Альпами и прозрачными голубыми водами озера. Все это говорило Беппо о величии, о любви и благости того Отца, к которому он так жаждал уйти.
А что же делала наша маленькая Магдалина? Она, бедняжка, не была весела. У нее было одно желание - находиться около Беппо, но это ей удавалось редко, потому что подстрекаемый Циской хозяин всегда придумывал для нее какое либо дело. Несмотря на это, лишь только выпадала свободная минута, она спешила к своему другу, принося с собой драгоценную книгу.
Однажды в августе, после обеда, было особенно душно и жарко. Чтобы иметь больше воздуха, Беппо сел возле самой двери и, прислонясь спиной к снопу соломы, сидел неподвижно и задумчиво глядел вдаль. Прозрачный цвет его лица, ужасавшая всех худоба, короткое, прерывистое дыхание достаточно ясно свидетельствовали о быстром развитии болезни.
Послышались шаги, и у фургона появилась Магдалина, вся красная и запыхавшаяся.
- О, Беппо! Я на так долго оставила тебя одного, - воскликнула она, - я уже давно хотела прийти к тебе, но пришлось проделывать прыжки бесконечное число раз! Хозяин был недоволен, и я так устала, - прибавила она, опускаясь на пол возле Беппо. - Я больше не люблю ездить верхом: мне всегда страшно, что меня начнут бить, если я не попаду в обруч.
- Послушай, Магда, - тихо сказал Беппо, - хочешь сделать мне удовольствие?
- Даже два, если смогу.
- Так обещай мне, что ты не останешься в труппе, когда меня не будет...
- О, Беппо! - воскликнула девочка, закрывая руками лицо.
- Да, Магда. Поверь мне, я говорю это для твоего же блага. В последнее время я долго думал об этом, и я чувствую, что тебе не следует оставаться с этими людьми. Ты их еще хорошо не знаешь, но чем больше ты их будешь узнавать, тем меньше ты их будешь уважать и тем лучше поймешь меня. Я почти уверен, что твой дедушка не доверил бы тебя им. Когда я не знал его книгу, я был тоже несчастлив здесь, но тогда я не сознавал, как сознаю теперь, что эта жизнь нехорошая, не такая, которую я хотел бы прожить. Для тебя же, как девочки, это еще хуже.
- У меня тоже нет желания с ними оставаться, - в смущении произнесла Магдалина, - но что же мне делать? Куда идти?
- Это я не могу тебе сказать, - ответил Беппо, смутившись, - но, видишь ли, это выяснится. Господь Иисус позаботится о тебе, Он ведь всегда с нами. Обещай мне только, что ты воспользуешься первым удобным случаем, чтобы убежать отсюда. Тогда я буду спокойнее.
- Обещаю это тебе, - серьезно произнесла Магдалина, тронутая заботой своего друга о ней. - К тому же, - продолжала она, - мне очень трудно выносить Циску. Она становится все придирчивей ко мне, и как я ни молюсь, как ни борюсь, чувствую, что я ее не люблю. Я часто сержусь на нее, особенно если она смеется, когда хозяин меня бранит или бьет.
- Разве он бил тебя после того раза?
- Да, - мрачно ответила Магдалина. - Это несправедливо и жестоко!
- Бедная, - сказал Беппо,- ты не вынесешь долго такой жизни. Или ты сделаешься такой же хитрой и злой, как они. Нет, нет, уходи от них, как только представится для этого случай. А теперь не почитаешь ли ты мне из твоей книги то место, где говорится о многих обителях? Я все утро заранее радовался, что это услышу.
Магдалина открыла Евангелие от Иоанна и прочла из него всю четырнадцатую главу. Она читала ее медленно, тихим голосом, который несколько раз прерывался и дрожал при мысли о тех, которые опередили ее, попав в эти обители, представлявшихся ей такими прекрасными, такими светлыми.
Беппо слушал молча. Когда же по окончании главы Магдалина замолчала, он спросил:
- Магда, что передать от тебя твоей матери?
Пораженная этим неожиданным вопросом, девочка залилась слезами.
Беппо взял ее дружески за руку.
- Я не хотел тебя огорчить, - сказал он, - но я ведь скоро уйду. Может быть, Господь придет за мной ночью, и тогда мне не удастся тебя о чем-либо спросить.
- Расскажи маме и дедушке все, - сказала рыдая Магдалина. - Скажи им, что я их не забываю и что... я всегда буду стараться... быть хорошей девочкой...
- Как я их там узнаю? - произнес Беппо задумчиво.-Ведь я их никогда не видел. Магдалина об этом не подумала.
- Это правда, - ответила она, - но, может быть, они нас видят и подойдут к тебе, чтобы справиться обо мне.
- Да, или я могу спросить у Иисуса, - продолжил Беппо. - Он уж, конечно, их знает и укажет мне.
Дети разговаривали, пока солнце не стало спускаться за горизонт. Это напомнило Магдалине, что пора готовиться к вечернему представлению, но она не могла решиться уйти. Она стала на колени возле своего больного друга, не зная, как и чем она еще может помочь ему.
- Я не могу покинуть тебя, Беппо, - прошептала она. - О, если бы хоть раз хозяин освободил меня от выступления на сцене! У меня нет сил играть, когда я знаю, что ты здесь лежишь больной.
- Ведь это не в первый раз, - сказал Беппо с ласковой улыбкой. - Не беспокойся обо мне, Маг да, иди исполнять свою работу, если ты не можешь от нее освободиться, но если ты хочешь доставить мне удовольствие, оставь мне дедушкину книгу.
- Но ведь ты не умеешь читать, - удивилась Магдалина.
- Неважно, я люблю на нее смотреть и просто держать в руках, она говорит мне о Господе, и тогда мне не страшно...
- Не страшно чего?
- Умереть, - прошептал Беппо. - Иногда, вспоминая, каким я был дурным, я начинаю думать, что мне почти немыслимо попасть на небо. Тогда я думаю о разбойнике, ты помнишь? Иисус простил его. Он и меня простит, я чувствую это здесь, - прибавил он, кладя руку на сердце. - Но, глядя на книгу, я вспоминаю, что ты читала, и это помогает мне довериться Иисусу, и мне кажется, что Иисус около меня и говорит мне...
- Что ты тут делаешь, Магдалина? - вскричал Биричино, просунув голову во внутреннюю дверь, ведушую из конюшни пони в помещение Беппо. - Разве ты не слышала, как тебя звали? Я приготовлю лошадей, а ты поторопись накинуть на себя свои юбки. Иди скорее, если не хочешь иметь неприятностей!
- Иду, иду! - ответила испуганная Магдалина. - Прощай, Беппо, или, скорее, до свидания! - сказала она, вставая.
Он улыбнулся ей.
- Прощай. Смотри, не забудь своего обещания!
Магдалина убежала. Дорогой она обернулась и помахала рукой. Грустно было у нее на душе в этот вечер. Какое-то предчувствие несчастья тяготило и давило сердце.
- Ты сильно опоздала, - сказала Циска, заканчивая свой туалет, - откуда это ты, девчонка?
Магдалина не ответила. Она оделась так быстро и ловко, что была готова как раз к тому времени, когда подошла ее очередь выйти на сцену. Но, тем не менее, она была рассеяна и не исполнила своей роли с присущей ей точностью. Бедная девочка, она еще не научилась одевать маску и смеяться, когда слезы были готовы хлынуть из глаз. Не раз нахмуренные брови с негодованием следившего за ней Каспаро и незаметные предостережения подходившего к ней иногда клоуна возвращали ее к действительности. Наконец, хорошо ли, плохо ли, она закончила свою роль в маленькой импровизированной комедии. Затем она еще танцевала и исполнила несколько прыжков на черном пони. Представление вскоре кончилось, толпа разошлась, и Магда могла незаметно исчезнуть с площадки. Она поспешила к фургону Беппо прямо в своем костюме наездницы. Приблизившись к нему, она увидела мальчика все в том же полулежачем положении. Его лицо было обращено к небу, исхудалые руки прижимали к груди маленькую книгу.
Грозовые тучи, столь сгустившие днем атмосферу, теперь рассеялись. На чистом небе сияла луна, легкий ветерок ласкал разгоряченные щеки девочки, когда она поднималась по ступенькам фургона.
- Как ты себя чувствуешь, Беппо? Я не могла лечь спать, не пожелав тебе спокойной ночи. Ты не спишь? - прибавила она, наклонившись к нему, но мальчик ничего не отвечал. Магдалина вдруг с криком отшатнулась назад. На ее испуганный возглас прибежал Биричино, только что поставивший пони в фургон.
- Что случилось?
Не говоря ни слова, Магдалина указала на бледное лицо Беппо, казавшееся еще бледнее от падавшего на него серебристого света луны. Биричино тотчас понял, в чем дело.
- Бедный мальчик! - произнес он несвойственным ему тоном. - Все кончено, - прибавил он, тихонько положив руку на пальцы того, который, будучи лишен на земле домашнего очага, несколько минут назад вошел в Отчий дом.
- Разве он умер? - едва слышно прошептала Магдалина.
Прежде чем он успел ответить, раздался повелительный и раздраженный голос возле фургона:
- Что там еще случилось? Неужели этот мальчишка собьет с толку всех моих людей? Что ты тут делаешь, болтунья? - злобно обратился хозяин к Магдалине.
Тут заговорил Биричино.
- Посмотрите, хозяин, - сказал он твердым и вместе с тем почтительным голосом.
Хозяин взглянул. Гнев его улетучился. Что же его так смягчило?
Казалось, что Беппо спал спокойным сном. Его лицо приняло выражение неземного мира. Его уста улыбались. Весь он носил на себе отпечаток такого спокойствия, такого блаженства, что, глядя на него, хозяин проникся чувством невольного и почтительного страха.
Рыдания Магдалины привели его в себя. Он провел рукой по голове.
- Надо будет объявить людям и завтра похоронить его, - сказал он Биричино, который молча продолжал смотреть на своего товарища. - А ты, малышка, иди спать, давно пора, - прибавил он, обратившись к Магдалине.
- О, позвольте мне побыть здесь еще минутку, - умоляюще сказала она.
Он выразил свое согласие движением головы и удалился в задумчивости. Этот грубый и беспечный комедиант думал об улыбке Беппо, улыбке таинственной и блаженной, непонятной ему и против его желания преследовавшей его. Что же сделало мальчика таким счастливым при уходе из этого мира? Его, бедного, заброшенного мальчишку, лишенного семьи, защиты, жившего нищим и умершего в одиночестве? Откуда у него это выражение покоя?.. Смущение овладело хозяином, и ночью во сне он все еще видел пред собою улыбку умершего Беппо.
На другой день к вечеру в отдаленном углу кладбища соседнего маленького городка выкопали могилу. В нее был опущен простой гроб. Мальчик- подросток, небольшая девочка и собака были единственными участниками этой погребальной церемонии. Когда могильщик сравнял последние комья земли, девочка, опустившись на колени возле выросшего маленького бугорка, воскликнула, обливаясь слезами:
- О, Беппо, Беппо! Отчего ты не взял меня с собой? Я была бы так счастлива тоже умереть! - И она еще долго и неутешно рыдала.
- Пойдем, Магдалина, - позвал ее Биричино, смягчив свой голос. - Успокойся, бедняжку нельзя уже вернуть, тебе же, думаю, нисколько не будет легче, если ты потонешь в слезах. Это несчастье, которому мы не можем помочь, приходится только покориться.
Магдалина ничего не ответила. Что она могла сказать? Медленно последовала она за своим спутником к цыганскому табору. Она чувствовала себя очень одинокой. В этот вечер она с еще большей любовью прижала к своему сердцу книгу дедушки, с которой была теперь связана и память о Беппо.
