Ор. Название: Das Blumenkörbchen (Christoph von Schmid)
Перевод с английского: N/A
© Христианское просвещение 2002
Серия: Семя Веры 1
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19 - 20 - 21 - 22 - 23
УЖИН В ЧЕСТЬ МАРИИ
Графиня велела накрывать на стол и пригласила пастора остаться на ужин. А Мария всё никак не могла успокоиться из-за всего случившегося в этот день.
— Мой Бог, — удивлялась она, — как горько мне было, и как пала я духом, когда после трудного рабочего дня голодную на ночь глядя меня выгнали из Елового двора. Могла ли я когда-нибудь думать, что после такого горького часа мне будет приготовлен ужин в этом дворце, среди добрых людей? Благодарю Тебя, Отец Небесный, за Твою заботу. Прости мою слабость, малодушие и укрепи мою веру, чтобы я больше никогда не усомнилась в надежде на Тебя.
Марию пригласили сесть между женой графа и Амалией. Она, со свойственной ей застенчивостью, наконец осмелилась занять предложенное ей почётное место. Графиня приветливо сказала:
— Мы снова обрели тебя, нашу изгнанную дочь, и в честь этого события устроим радостный пир. Тебе по праву принадлежит лучшее место.
Во время ужина ни о чём другом не шёл разговор, как только об истории с Марией. За столом прислуживал старый Антон. В этот вечер он почти не отходил от кресла Марии, время от времени вытирая набегающие слёзы. Его пожилой возраст давал ему право высказывать своё мнение:
— Кто надеется на Бога, того Он не оставит. Жаль только, что нет с нами моего старого друга, отца Марии. О, если бы он мог дожить до этого счастливого дня! Добрый Яков, как бы он обрадовался, увидев свою дочь в таком почёте. Мария после смерти жены оставалась его единственным утешением на земле. Если бы Бог продлил его жизнь на несколько месяцев...
— Разделяю ваше мнение, — согласился пастор, — но не забывайте, что жизнь здесь, на земле, является ничтожной частицей нашего существования вообще, она — всего лишь приготовление к лучшей жизни. Если мы обращаем свой взор к небу, то открываем её новый смысл, умиротворяющий нас. Мария уже получила вознаграждение за перенесённые страдания, а бедный Яков вынужден был оставить в большой бедности своё дитя, самое дорогое его отцовскому сердцу существо. Но если бы не было другой жизни, тогда бы все невзгоды и страдания, перенесённые на бренной земле, воспринимались как вопиющая несправедливость. Блажен тот, кто живёт светлой надеждой на встречу с близким человеком на небе. О, счастье нам, людям, что есть место, где отец Марии, я уверен, будет награждён во много раз больше, чем его дочь на скорбной земле!
Видя здесь, за столом, любящих господ, довольных таким исходом дела, я должен ещё кое-что рассказать, что сохранил бы в тайне при других обстоятельствах, — продолжал свою речь пастор.
— Однажды я находился у постели Якова. Как ни велико было его упование на Бога, всё же он не мог подавить тревоги о будущей судьбе своей дочери. Но в то утро я нашёл его в приподнятом настроении. Весело улыбаясь, он протянул мне руку и сказал:
"Господин пастор, последний камень снят с моего сердца: это забота о моей дочери. Теперь я совершенно спокоен. В эту ночь я молился так, как никогда в моей жизни, и никогда прежде неизведанное состояние удовлетворения овладело мною. Я верю, что Бог услышал мою молитву! Теперь я спокойно сомкну очи, потому что знаю: придёт время, когда невиновность моей дочери станет очевидной и благородный граф возьмёт на себя заботу о Марии, а добрая графиня заменит ей мать". Так говорил верующий Яков.
Вся история в целом, — завершил свою речь пастор, — кажется Божьим испытанием. Не случайно Бог привёл нас всех сюда. Он направил меня, совсем чужого человека, чтобы рассказать вам о большой вере умирающего отца. Бог вложил в сердца отцов и матерей нежную любовь к детям. Но Его любовь к нам превышает родительскую, ведь все мы — Его дети. О, если бы мы могли жить с твёрдой верой в Него и с ней умереть!
— Вы прочитали мои мысли, дорогой пастор, — сказала графиня. — Но так как мы завтра уезжаем, а сейчас уже поздно, давайте немного отдохнём, чтобы набраться сил на добрые дела. Лучше мы не можем закончить сегодняшний день.
Все, глубоко взволнованные, разошлись по домам.
