Перевод с английского: Галина Гура
© «Библия для всех» 2002
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11
ЕЩЕ ВЫШЕ В ГОРАХ
В конце третьей недели пребывания Винзи в доме родственников к ним пришел друг его отца. Он направлялся по делам в долину зашел повидать Винзи и передать ему привет от родителей. Они интересовались, как ему здесь живется, а также хотели узнать у родственников, не раздражает ли он их своим поведением. Дядя и тетя сами должны решить, отправить ли мальчика домой с кем-нибудь идущим в том направлении или сообщить в Леук, чтобы родители сами нашли ему провожатого. Мужчина очень торопился и обещал зайти на обратном пути, чтобы расспросить обо всем поподробнее.
Прошло уже пять дней, как этот человек должен был вернуться, но его все не было.
Когда Лоренц вошел в комнату жена его накрывала стол к ужину
— Человек из Леука не придет сегодня, — сообщил он. — Я думаю, он появится завтра утром. Мы должны дать знать брату и его жене, как сильно мы привязались к Винзи.
— Конечно же сообщим, — согласилась жена. — Я только не пойму почему они послали его сюда? Отсылают обычно тех, кого нужно перевоспитать, у кого ветер в голове, чтобы они попали в другую обстановку которая изменила бы их. Но таких мальчиков, как Винзи, встретишь нечасто. С тех пор как он пришел к нам, я не узнаю своих ребят. Возьми хоть Рассли, к примеру Каждое утро его силой нужно было тащить к воде, и пока его мыли, он визжал как ненормальный. Теперь же малыш бежит к реке, как только встает с постели. Он говорит, что любит мыться, потому что так делает Винзи. Рассли хочет быть похожим на него. Да и домой он уже не приходит в слезах, как это бывало раньше. А то ведь можно было подумать, его там убивали, так орал. Когда я спросила, что происходит, он сказал, что Фаз теперь не колотит его, потому что Винзи за него заступается. Я спросила об этом Фаза и он ответил, что Винзи присматривает за Рассли и тот уже не нуждается в воспитании с помощью кулаков. А потом добавил, что хотел бы, чтобы Винзи навсегда остался с нами. Фаз не сказал бы таких слов раньше, ведь ему доставляло удовольствие почесать кулаки. Только Джос никогда не причинял нам много забот.
— Я думаю, что старшие сыновья в материнских глазах всегда —- образцы.
— Да, конечно, Джос тоже может показать себя, — продолжала жена, — но я не встречала мальчика лучше, чем Винзи. Джос тоже понял это и стал подражать ему Винзи бы шляпу да красивый плащ — и его не отличишь от джентльмена.
— Ну это не обязательно, — прервал ее муж.
— И мы бы никогда не узнали, что у Джоса такой красивый голос, — продолжала рассуждать она. — А подумай только о наших музыкальных вечерах. Нас больше не беспокоят наши мальчишки, они не возятся под столом и не ломают стулья, катаясь на них верхом. Я думаю, что музыка как-то смирила их. Они совсем не похожи на прежних. И все же меня очень интересует, почему твой брат Винзенс прислал мальчика сюда, а не стал удерживать его дома? Уверена, что мама не хотела отпускать его, по крайней мере, я так думаю. А как ты считаешь?
— Ну ты можешь быть уверена, что у Винзенса были добрые намерения, — ответил муж. — Я задавал себе этот вопрос, но не в состоянии найти ответ. Мне кажется, он упоминал что-то о сыне. Когда мужчина из Леука спросил, не раздражает ли мальчик нас своим поведением, я вспомнил, что Винзенс считал наших ребят более веселыми и шустрыми в работе. Он, наверное, хотел, чтобы его сын был таким же, и решил, что новая обстановка поможет ему измениться. Со своей стороны он прав.
Послышались крики ребят. Отец вышел во двор помочь им, а мать вернулась к кухонным делам. Настало время выставлять еду на стол, чтобы нетерпеливые галчата не обожгли себе рты.
На следующий день пришел тот, кого они ждали. Усадив гостя и налив ему стакан холодного кваса, Лоренц сел рядом.
— Что же я должен передать родителям Винзи? — спросил гость.
— Скажите моему брату Винзенсу что у его сына все нормально, — начал Лоренц. — Он здесь счастлив. Он поет и свистит, как птичка весной, и мы вместе с ним.
— И что мы любим его так же, как и своих детей, — добавила жена. — Мы хотим, чтобы он был с нами до конца осени.
— Да, еще скажите брату — продолжал Лоренц, — что мы с удовольствием оставим его и на зиму если он не возражает. Он никого не раздражает, напротив, сделал всех счастливыми.
— Винзенс будет рад слышать это. Я постараюсь дословно передать ему ваши пожелания. Госпожа Лесо также хотела знать, как выглядит ее мальчик. Она просила меня, чтобы я точно описал его, но не думаю, что я его увижу.
— Нет, увидеть его вы не сможете, потому что мальчики на пастбище с утра и до вечера. Они там поют, свистят, и лучшего развлечения для них не придумаешь, — сказал Лоренц. — Мой брат будет доволен этим, я уверен.
— Скажите также госпоже Лесо, чтобы она не беспокоилась, — продолжала жена, — ее мальчик выглядит очень хорошо, он живой, как сверчок. А если заболеет, то я буду ухаживать за ним, как за своим сыном.
— Ну, этого достаточно, — сказал путник. Он был удовлетворен вестью, которую принесет госпоже Лесо.
Винзи сдержал свое слово и вырезал Джосу и Фазу по дудочке, и оба теперь часами практиковались. Казалось, что игра на дудочке стала их единственно важным занятием, они очень хотели подражать Винзи во всем и научиться играть к, как он. Братья понимали, что у Винзи это получается значительно лучше, но это их не смущало. Как только утром они приходили на пастбище, начинались занятия, и пока коровы спокоино паслись, мальчики посвящали себя музыке. Джос и Фаз обычно были заводилами среди остальных ребят. Но с тех пор как они увлеклись игрой на дудочке, ребята заскучали. Некоторые из них приходили, и скоро вышло так, что все заразились музыкой. Каждый старался показать свое мастерство. Но им пришлось признать, что Винзи играет лучше всех, и единогласно объявили его «мастером».
Когда мальчикам надоедало слушать, как их дудочки хрипят, скулят и завывают, они просили поиграть Винзи. Ребята внимательно смотрели, как он это делает, и Винзи всегда был рад возможности поделиться своим умением с другими. Он играл, а мальчики стояли толпой вокруг него и жадно наблюдали за его пальцами. Мелодии, казалось, появлялись сами. Но легко смотреть со стороны, как пальцы перебирают отверстия, и появляются звуки. Им казалось, что теперь они смогут повторить то же, и каждый из них хотел попробовать первым. Но дудочка была только одна, и, немного поиграв, ее надо было передать следующему.
Ребята один за другим Просили Винзи:
— Не мог бы ты вырезать для меня дудочку, Винзи, я тебе что-нибудь за это дам.
Винзи всегда отвечал с любезной улыбкой:
— Я вырежу для тебя дудочку, и не обязательно мне что-то давать. Только придется подождать, потому что я уже пообещал другим раньше.
У Винзи было много работы, ведь каждый день приносил ему новые просьбы, но Рассли при этом совсем не собирался уступать его кому бы то ни было, и ни на шаг от него не отходил. Но Винзи был счастлив. Он делал дудочки, и это приносило удовольствие ему и радость другим.
Дядя был доволен, зная, как ребята теперь проводят время на пастбище. Ему нравились их занятия музыкой, было приятно и то, что другие мальчики, которые жили выше в горах, приходили учиться играть. Вырезая каждый день по несколько дудочек, Винзи обеспечил ими почти всех окрестных пастушков.
Среди мальчиков, встречавшихся ежедневно, было десять — двенадцать, кого называли «башенные ребята». Винзи не знал, сколько их всего, потому что все они одновременно на пастбище не приходили, некоторые оставались помогать по дому и следить за коровами. Вначале Винзи думал, что они родные братья. Но потом узнал, что они двоюродные, из трех разных семей. Один из них, которого ребята называли Черный Верели, вероятно потому что у него были черные кудрявые волосы и смуглая кожа, очень настойчиво просил сделать ему дудочку Винзи не мог выдержать его мольбы и не только вырезал одну, но отдал еще и готовую. Увидев это, другой мальчик Стал завистливо кричать:
— Да, башенные уже две унесли!
Полный благодарности, Верели быстро убежал со своим драгоценным подарком.
На следующий день он появился опять и направился к Винзи.
— Сегодня я должен пасти коров, а другие могут остаться здесь, - запыхавшись, сказал он. — Но у меня к тебе дело. Я показал дудочку прадедушке, и он попросил меня сыграть. Послушав, он сказал, что я плохо играю, но я ему ответил, что лучше всех это можешь делать ты. Он захотел, чтобы ты как-нибудь пришел и поиграл ему Сможешь прийти, когда я буду там? Например приходи завтра, пожалуйста, — последние слова Верели уже кричал на ходу.
— Сначала я должен отпроситься у дяди. Куда я должен идти, если он мне позволит? — закричал Винзи вслед мальчику.
Но ответа он не получил — мальчик был уже далеко.
— Ты собираешься к башенным ребятам? — спросил Рассли. Он, как обычно, был рядом и слышал весь разговор.
— Я же не знаю, где они живут, — сказал Винзи.
— В башне.
— Поэтому вы зовете их «башенными»?
— Конечно, — невозмутимо ответил Рассли.
Старая серая башня, вызвавшая у него страх, когда он увидел ее впервые, опять всплыла у Винзи перед глазами. Она похожа на тюрьму но в его памяти остались луга с чудесными цветами, окружавшие здание. Теперь же его охватило желание забраться туда, наверх, и посмотреть на яркую красоту лугов.
В этот вечер он повторил слова Верели дяде и спросил его совета.
— Иди завтра в башню, сынок, — ответил дядя. — Прадедушка самый старый человек во всей горной округе, и каждый должен подчиняться его воле.
— Чей же он прадедушка? — спросил Винзи.
— 0, он прадедушка всех так называемых башенных ребят, — ответил дядя, — и, кроме того, многочисленной семьи, живущей в деревне. Мальчикам, которые пасут стада, он приходится прадедушкой, а то и прапрадедушкой. Но так как это слишком мудрено, то все его родственники в-горах зовут его просто дедушка. У него много внуков, правнуков и даже праправнуков.
— Да, и Черный Верели, к твоему сведению, самый худший из всей этой команды, — добавил Фаз.
— Почему это? -- спросил отец. Он не видел никакой связи между тем, что он говорил, и последними словами Фаза.
— Потому что башенные всегда затевают самые худшие проказы, а Черный Верели их выдумывает, — объяснил Фаз. — И Джос всегда на его стороне, потому что с ним весело.
— Да, изобретает он, как никто другой, и я люблю его слушать, — подтвердил Джос. — Сейчас Верели заинтересовался совсем другим делом. Винзи смастерил для него дудку о которой он мечтал, и ему во что бы то ни стало надо научиться играть, так что теперь не до проказ. Он такой, если уж что пришло ему в голову, то он не отстанет, пока не добьется своего.
— Эти дудочки просто благословение нам, я так думаю. Они преображают даже самых плохих ребят, — сказала мать, удобно усаживаясь на свой любимый стул и ожидая звуков дудочки, чтобы начать вечернее пение.
Когда на следующее утро мальчики собрались идти на пастбище, дядя сказал Винзи:
— Иди сразу к башне, дедушка уже наверняка встал. С раннего утра и до вечера он сидит на скамейке перед домом, греясь на солнышке. ТЫ сам поймешь, когда тебе возвращаться. Только не торопись, побудь с ним столько, сколько он захочет.
Мальчики отправились, и Рассли, как обычно, следовал чуть позади Винзи. Он слышал слова отца.
Ты должен вернуться сразу после того, как что-нибудь сыграешь дедушке, — сказал он.
— Ты же слышал, что сказал твой отец, Рассли? — спросил Винзи. — Я должен делать так, как захочет дедушка.
— Тогда я опять буду щекотать коров, — мрачно заявил Рассли.
— Это очень плохо, Рассли! — воскликнул в негодовании Винзи. — Я всегда думал, что ты хороший парень. Разве я не сидел с тобой все время и не рассказывал разные истории? Разве я не играл тебе столько, сколько ты просил? Я не верил Фазу, когда он называл тебя капризным, а теперь я убеждаюсь, что это так. Ты знаешь, что я теперь буду делать? Я буду проводить все время с Джосом и Фазом ты останешься один, и я больше не подойду к тебе.
— Ладно, я не буду этого делать, — сказал Рассли тоном, в котором слышалось одновременно упрямство и раскаяние.
— Правильно, Рассли, — сказал Винзи примирительным тоном. — И я обещаю вырезать тебе что-нибудь всякий раз, когда буду уходить. Что ты хочешь? Хочешь тросточку?
— Нет! — тут же последовал решительный ответ.
— А палку для флага?
— Нет.
— Тогда что же?
— Дудки
— Но ведь я сделал тебе уже давным-давно! — удивился Винзи.
— Не важно. Я хочу дудку, а потом другую, а потом еще и еще, каждый раз, когда ты захочешь мне что-нибудь сделать, — упрямо пробурчал Рассли.
— Хорошо, я вырежу тебе дудочку, — пообещал Винзи.
Когда мальчики дошли до пастбища, братья остались там, а Винзи пошел дальше. Каждый раз, когда они кричали ему «приходи поскорей», он в ответ махал им шапкой. Он чувствовал себя бодро и радостно подбрасывал шапку высоко вверх и с громким криком ловил ее. Никогда еще Винзи не ощущал себя таким счастливым. Солнце светило с безоблачного неба на зеленые поля, на пастбища, на изрезанные горы с темными елями. Он вспомнил, как шел сюда этим же путем, но насколько иначе все выглядит сейчас! Пейзаж приводил его в восторг. Вершины гор величественно поднимались над верхушками деревьев и мерцали в лучах яркого солнца. Неожиданно, будто свершилось чудо, широкий поток, сверкающий как серебро в раннем утреннем свете, без единого звука разлился прямо посреди горы. Это была не бегущая вода, а мощный широкий ледник. Винзи остановился, любуясь этим великолепием. Он медлил, не в состоянии идти дальше. Как странно, что он не заметил эту красоту раньше.
Пройдя дальше, он услышал шелест листьев и вдали шум бурлящей воды. Его заинтересовало, что бы это могло быть. Перед ним, весь в пене и брызгах, разливался водопад, спадающий по ступенчатым камням, а прямо через дорогу, напротив, он увидел другой. Здесь и там переговаривались горные ручьи, сбегая с каменных уступов. Ветерок овевал его лицо и был настолько свеж, что мальчику захотелось остановиться и глубоко вдохнуть. Но что это за яркое красное поле, расстилающееся впереди в небольшой впадине? Любопытный Винзи бросился бежать туда, и чудесный воздух придавал ему энергии.
Иногда, когда дорога сворачивала в сторону, красное поле исчезало, чтобы опять появиться гораздо ближе. Он услышал хорошо знакомый перезвон колокольчиков, которые, казалось, приветствовали его.
Винзи опять остановился, чтобы осмотреться. Слева от дороги он увидел мирно пасущееся стадо на свежей зелени луга. Коровы были разной масти,
и там же виднелась группа мальчиков. Одни из них лежали на траве, другие стояли или бегали. Посреди долины возвышалась серая каменная башня. Это была та самая старая башня, которую он видел во время пути. Прислонившись спиной к старинной стене и подняв лицо к голубому небу сидел дедушка, яркое солнце освещало каждую его морщинку На его белоснежной голове не было шляпы, пушистая белая борода покоилась на груди. Сидящий на солнышке старик и спокойно пасущиеся вокруг него коровы представляли собою мирную картину. Даже старая башня, так напугавшая Винзи, теперь казалась ему тихим маяком. Ему не терпелось подойти ближе, но прежде он хотел увидеть красный горный склон, который должен быть недалеко.
Винзи направился туда, и через несколько минут сверкающее поле развернулось перед ним. Перебравшись через каменистый край дороги, он очутился среди поляны, покрытой ярко-красными альпийскими розами. Они росли по всему склону сколько мог охватить взгляд, и мальчик в восторге произнес: «Как красиво!» Эти слова он повторял снова и снова. Осторожно пробираясь через кусты, Винзи сел среди цветов, стараясь не помять их. В молчаливом восторге он созерцал красоту вокруг себя.
Солнце светило с безоблачного неба, а свежий горный ветерок ласкал его щеки. Ярко-голубое небо было совсем близко над светящимся полем из роз, над серыми грядами гор и зелеными впадинами. Могущественный снежный пик напротив поднимался высоко в небо, громыхающий горный поток разбрызгивал белую пену и капельки воды сверкали в лучах солнца как маленькие радуги.
Винзи замечтался и просидел довольно долго. Он пришел в себя, когда солнце стояло прямо над его головой — значит, скоро полдень. Быстро поднявшись, он бросился большими прыжками через цветущее поле, глядя под ноги и стараясь не сломать ни одной розы. Затем он пересек дорогу и‚ помчался через луг по направлению к старой башне. Подбежав, Винзи остановился перед дедушкой, сидящим на защищенной от ветра лавке. Ему нужно было перевести дух, прежде чем пытаться говорить.
— Что случилось, мальчик? Куда ты так спешишь? — спокойно спросил дедушка.
— Я немного опоздал. Я должен быть здесь раньше, — ответил Винзи, наконец отдышавшись. — Черный Верели послал меня к вам, потому что вы хотели послушать, как я играю на дудочке.
— А, так ты тот самый мальчик, который вырезает дудочки и хорошо на них играет, — сказал старик. — Очень приятно, что ты пришел. Садись рядом со мной на лавку и расскажи, откуда ты и чей будешь.
Усевшись рядом, Винзи рассказал ему о своей семье и что сейчас он живет с дядей Лоренцом Лесо.
— Я знаю его, — сказал дедушка, — он замечательный человек. Он не возражал, что ты сюда идешь?
Винзи ответил, что дядя велел ему пойти и быть столько, сколько дедушка пожелает.
— Ну я рад, тогда ты сможешь что-нибудь сыграть мне. Но, я думаю, что лучше бы нам сначала что-нибудь поесть. — С этими словами старик поднялся, но, передумав, сел на свое место.
— Я думаю, что будет правильно, если молодой принесет обед, пока старый посидит, — сказал он, ласково похлопывая Винзи по плечу — Зайди-ка за угол, открой дверь и подойди к шкафу Ты увидишь кувшин с молоком и остальное, что там приготовлено. Принеси все сюда.
Винзи исчез и через минуту вернулся, неся с собой все, что нашел в шкафу Продукты они положили на лавку дедушка нарезал хлеб и сыр и предложил Винзи приниматься за еду. Но мальчик немного стеснялся. Все утро он занимался чем хотел, вместо того чтобы прийти сразу к дедушке, поэтому его мучила совесть.
— Ешь, мальчик, ешь! В чем же дело? Здесь нам обоим хватит. Почему ты не берешь еду? — спросил старик через некоторое время, глядя на него добрыми глазами, отчего Винзи засмущался еще больше.
— Как тебе нравится здесь, в наших горах? — немного помолчав, опять спросил он.
У Винзи тут же загорелись глаза.
— 0, здесь так красиво! Ничего более прекрасного в своей жизни я не встречал! — воскликнул он, все еще находясь под впечатлением от недавно увиденного.
Дедушка погладил его по спине.
— Я тоже, я тоже не встречал, — сказал он полным удовлетворением. — Ты думаешь так же, как и я. Хотел бы я знать, где могло быть лучше? Где еще можно встретить такое золотое сияние, как у нас здесь, и чистый воздух, наполняющий каждого здоровьем. А какую силу придает этот воздух и солнце! Говорю тебе, потому что немного знаю об этом. Конечно, мои силы слабеют. Я еще чувствую себя хорошо, но молодость ушла.... Как ты думаешь, сколько мне лет?
— Наверное, семьдесят, — предположил Винзи.
— Ого! Ты так думаешь? Семьдесят мне было двадцать лет назад, да еще прибавь несколько. В то время я был еще молодым, без труда мог спускаться с тяжелой ношей на спине в долину и Подниматься с еще большей. Но теперь уж не могу этого делать, да мне и не позволяют. Все, о чем молодые люди просят меня, это следить, чтобы мальчики были в мире между собой, пока летом живут в башне. Целый день они на пастбище, но когда вечером все собираются дома, вот тут-то и нужен порядок. Здесь, на солнышке, я сижу целый день, и у меня достаточно времени вспомнить все благословения, которыми наградил меня наш Небесный Отец за время моей долгой жизни, и я благодарю Его. С тех пор как мне исполнилось девяносто, я больше не считаю года и каждый новый день принимаю как особый подарок, а вечером, поднимая глаза к небу из глубины сердца говорю: благодарю Тебя, мой добрый Небесный Отец, благодарю Тебя! А когда наступит время возвращаться домой, отсюда не так далеко. Это одна из причин, почему я так люблю горы. Здесь близко небо и все так открыто, куда ни посмотри. Здесь мысли сами устремляются вверх и наполняют тебя счастьем.
Винзи слушал эту речь с большим вниманием. Мальчик огорчился, когда дедушка замолчал, ведь ему хотелось узнать больше о его уединенной жизни.
— О чем это ты так задумался? — спросил дедушка после продолжительного молчания.
— Я бы очень хотел, чтобы вы рассказали мне о вашей жизни зимой, когда все мальчики разъезжаются по домам. Мне интересно, неужели вы остаетесь в башне совершенно один, или тоже должны уходить, несмотря на то что так счастливы здесь? — спросил Винзи.
— Я не спускался в долину по крайней мере лет десять, да мне и не хочется туда, — сказал дедушка, глубоко вдыхая свежий горный воздух. — Я не могу переносить ни тяжелый воздух, ни толпы людей, всегда куда-то спешащих... Я не остаюсь здесь один, потому что монахи, живущие выше, — мои хорошие друзья. Ты ведь знаешь, где это?
— Нет, — ответил Винзи, — я не знаю, что это за место;
— Это хорошее место, — сказал старик. — Они зимой принимают путешественников, тех, кто не в состоянии идти дальше из-за холода и снегопадов, и кого они часто находят на пути замерзающими. Добрые монахи, живущие в приюте, укладывают их к огню, дают им горячую пищу поят и отогреванот до тех пор, пока те не смогут продолжить свои путь. Они мои самые лучшие друзья, и когда ребята гонят осенью скот домой, я перебираюсь к ним на всю зиму. Ты, вероятно, видел приют выше в горах?
— О да, теперь я вспомнил! — воскликнул Винзи, и картина большого каменного дома около дороги всплыла у него перед глазами. Он видел его, когда шел сюда, и все казалось тихим и мертвым, как будто не было ни одного живого существа.
— Теплый угол возле печки там всегда готов для меня, — продолжал старик. — Я провожу у монахов всю зиму и слышу от них много добрых слов. Иногда я вижу несчастных замерзших бедняков, которых они находят. После заботливого ухода те опять в состоянии нести свое бремя, но уже с новыми силами. Иногда я слышу о событиях, происходящих в мире, и тогда радуюсь, что я так далеко.
— Да, я хорошо вас понимаю, — ответил Винзи доверчиво.
— А что, если мы теперь немного послушаем музыку? — спросил дедушка, помолчав. Затем он убрал со скамьи пустой кувшин, тарелку и нож, чтобы было больше места.
— Что ты больше всего любишь играть?
Винзи взял дудочку со скамейки и начал выводить мелодию. Это так понравилось слушателю, что он попросил повторить. Когда Винзи закончил играть ее второй раз, дедушка сказал:
— Очень красивая музыка. Это гимн?
— Да, — ответил Винзи.
— Где же ты научился этому? Мальчики обычно насвистывают совсем другие мелодии. Как ты узнал этот гимн? — заинтересовался старик.
— От мамы. Я играю мелодию так, как слышу. Наша мама каждый вечер пела с нами гимны, — ответил Винзи.
— А знаешь еще что-нибудь подобное? — спросил? дедушка.
— О, да! Много, — заверил Винзи.
— Мне интересно, сможешь ли ты мне сыграть; песню, которую я слышал только один раз за свою. жизнь и очень хотел бы услышать опять. Но все, что у меня осталось в памяти, это то, что там есть повторение в конце каждого стиха. Может быть, ты узнаешь ее по словам?
— Было бы лучше, если бы вы напели ее, — попросил Винзи.
— Нет, нет, мой мальчик, петь я не могу — запротестовал дедушка. — Но я тебе расскажу о чем была песня и как она заканчивалась. Видишь ли, не всегда я был так счастлив, как сейчас. Когда я был молодым, как ты, я был счастлив, потому что у меня была мама. Она присматривала за мной, наверное, как и твоя, которая учит тебя таким хорошим гимнам. Отец мой умер. У меня были друзья, они звали меня с собой искать приключения. Так как мне очень этого хотелось, то я ушел из дома против маминого желания. Мы путешествовали очень далеко. Это была дикая жизнь, но тебе этого еще не понять. Наконец, я не в состоянии был продолжать, уговаривал их вернуться домой, но они даже слышать не хотели, поэтому мне пришлось вернуться одному. Прошло много времени с тех пор, как я последний раз писал своей маме. А письма от нее так и не получил. Когда вернулся домой, я узнал, что она умерла. «Она бы не заболела, если бы ты был дома», — сказал мне сосед. Эти слова прожгли меня насквозь. Я захотел начать новую жизнь, чтобы все искупить, но ни в чем не мог найти утешения. Моя совесть постоянно Жгла меня и не давала покоя, и я понял, что никогда не смогу простить себе ее смерть. Однажды ночью, когда мне в очередной раз не спалось, я в раскаянии громко вскричал: «0, мама, ты всегда была готова помочь мне! Пожалуйста, помоги и сейчас, или я не достоин этого?» Утром, перед тем как проснуться, я ясно услышал мамин голос: «Иди в церковь, Клаус, колокола уже звонят». Она всегда говорила мне эти слова в воскресенье утром, когда мы были вместе. Я вскочил с кровати и понял, что и в самом деле было воскресенье. Давным-давно я не был в церкви, но в этот день пошел. Вначале я никак не мог сосредоточиться на проповеди, но вот неожиданно услышал: «И наш Господь пришел с небес, чтобы принести нам милость и прощение, и избавить нас от наказания и от терзаний. Он предлагает нам Свою радость!» — Эти слова были мне очень понятны, и они пронзили меня, как луч солнца. А потом запели гимн, о котором я тебе говорил. Я понимал каждое слово, потому что в этих словах звучали все мои переживания и чувства в этот момент. А в конце каждого стиха повторялось:
Божий взор на всех взирает,
И где грешник погибает,
Бог к нему в любви спешит.
Я никогда их не забуду. С тех пор я ходил в церковь всякий раз, как звали меня колокола, и там слышал много утешительных слов, принесших мне спокойствие. Может, теперь попробуешь мне его сыграть?
Винзи с удовольствием выполнил бы просьбу дедушки, но он не знал этого гимна.
— Тогда сыграй мне что—нибудь из своих, мне все гимны нравятся, — успокоил его дедушка.
Винзи принялся играть, и одна мелодия следовала за другой, пока громкие крики и смех не послышались издали. Это означало, что мальчики уже возвращаются домой.
Вскочив, Винзи попросил у дедушки разрешения уйти. Тот согласился, что ему пора домой. Они даже не заметили, как быстро прошла вторая половина дня.
— Можешь ли ты еще прийти? — спросил он и добавил: — Скажи своему дяде, что я буду ждать тебя опять. А еще я бы хотел, чтобы ты научил наших мальчиков играть. У меня останутся приятные воспоминания, когда ты уедешь.
Винзи сказал, что он пытался, но, к сожалению, у них пока хорошо не получается. Они гораздо лучше поют и быстро разучивают новые песни.
— Ну ладно, тогда научи их Твоим гимнам, ты их много знаешь.
— Да, некоторые я услыхал от дяди Лоренца. Только не уверен, что знаю все слова, но я их выучу, — ответил Винзи.
— Ну тогда ты, как я, ведь я тоже забыл слова, но ты еще молод, чтобы забывать, — усмехнулся старец.
— Я их никогда не знал, — серьезно сказал Винзи.
— Как же ты говоришь, что знаешь песню, если у нее нет слов? — спросил он.
— Я знаю только несколько слов и как она должна звучать, но это очень трудно — придумать слова к песне, я этого не могу. Когда я сегодня утром сидел среди роз, то слышал песню и мог ее напеть, но только без слов. Если бы кто—нибудь мог написать для меня слова...
Винзи с тоской посмотрел на дедушку
— Наверное, я знаю человека, который сможет это сделать, — ответил старец, польщенный возможностью помочь. — О чем должна быть твоя песня?
— Об альпийских розах и сиянии солнца, о пенящейся воде и всей красоте, которую я видел здесь.
Глаза Винзи сверкали, когда он вдохновенно описывал все это. Мелодия, которую он слышал, продолжала звучать в его голове, и он едва мог удержаться, чтобы громко не запеть ее.
— Я скажу об этом Питеру Силванусу и посмотрим, может быть, он нам чем поможет?
С этими словами дедушка еще раз пожал руку Винзи. Мальчик бросился бежать без остановки, пока впереди не показался дядин дом. Со стороны колонки слышались громкие крики — там братья плескались перед ужином. Все трое тут же бросились к нему с вопросами, чем же он занимался веса, день, и, перебивая друг друга, рассказывали ему о’ своих приключениях. В самый разгар их беседы Рассли уверенно потянул его за пиджак, будто хотел сообщить что-то очень важное. Наконец ему удалось обратить на себя внимание.
— Я ни одной не тронул, ни разу — гордо сказал он.
В награду Винзи вытащил из кармана новую красивую дудочку. Он уже так наловчился их вырезать, что быстро смастерил одну утром, пока сидел среди роз.
Дядя Лоренц и тетя так сердечно приветствовали Винзи, словно не видели его долгое-долгое время. После того как он передал им дедушкины слова, дядя сказал:
— Да, ты можешь ходить туда когда захочешь, только, пожалуйста, к вечеру возвращайся домой.
А тетушка не преминула добавить:
— Я бы желала, чтобы ничего больше не менялось и Винзи мог остаться с нами навсегда.
Вечером Винзи опять примостился на своем порожке, ему многое нужно было обдумать. Благодарность Господу так переполняла его сердце, что хотелось не спать, а молиться здесь всю ночь.
Он все еще был под впечатлением дедушкиной истории. Она сильно потрясла его. Пока он слушал дедушку у него появилась идея, которая становилась все отчетливее и яснее. Казалось, теперь настало время ее исполнить.
Поднеся дудочку к губам, он тихонько заиграл. Иногда он замолкал и обдумывал то, что прозвучало. Затем он снова и снова тихонько играл, пока мелодия не приобрела нужную форму Винзи оглянулся. Все дома вокруг погрузились во мрак, но звездочки сверкали над ним, и он с удивлением посмотрел в мерцающее небо.
— Ой, я знаю теперь! — воскликнул он.
Прислонив дудочку к губам, он, казалось, слился с ней, и она, почувствовав трепет его души, вывела радостную, волнующую мелодию. Удовлетворенный, он закрыл дверь и, счастливый, лег в душистую постель.
Только теперь, казалось, зазвучала настоящая музыка, ему слышались хоры ангелов, поющие в сияющих высотах. Но это было уже во сне, ведь как только Винзи коснулся головой подушки, он тут же уснул.
