Ор. Название: Christie, the King's Servant (O.F. Walton)
Перевод с английского: N/A
© Христианское просвещение 2002
Серия: Семя веры 5
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12
НОЧНАЯ БУРЯ
Было уже поздно, когда я вернулся домой. Я шёл как во сне. Полли открыла дверь, и мне показалось, что она обеспокоена состоянием своего малыша. Несомненно, маленький Джон заболел, потому что, поднимаясь вверх по лестнице, я услышал, как он стонет.
— Полли, я бы позвал доктора, — сказал я.
— Дункан говорит то же самое, сэр; утром нам придётся послать за ним, если малышу не станет лучше.
Я спал спокойно и мирно и, проснувшись, почувствовал, что у меня начинается совершенно новая жизнь. С этих пор я был уже не один. Я стоял по ту сторону черты, которая была ближе к небесам, и занимал своё место среди тех, кто служит Христу. Никогда я не чувствовал себя таким счастливым.
Ещё до того как я спустился утром вниз, Дункан послал за доктором. Маленькому Джону было лучше, но Полли сказала, что у него по-прежнему сильный жар, и он ничего не ест. Прежде чем я ушёл работать над картиной, она принесла его вниз, завернув в плед. Я подумал, что он выглядит очень больным, но мне не хотелось говорить об этом.
В этот момент вошёл Дункан, и малыш протянул ручки к своему отцу. Тот усадил его к себе на колени, сев поближе к камину. Когда я пришёл домой обедать, они всё ещё были там.
— Доктор уже приходил? — спросил я.
— Нет, сэр; когда я ходил за ним сегодня утром, его не было дома. Сказали, что он уехал к тяжелобольному в десяти милях отсюда, но я оставил ему записку. Надеюсь, что он приедет до того, как я уйду в море сегодня вечером. Тогда мне будет гораздо спокойнее.
Но наступил вечер, товарищи Дункана свистнули ему с берега, а доктора всё не было. Мальчик всё ещё лежал на руках у отца, и, чтобы успокоить его, Дункан ходил по кухне.
— Так тяжело уходить от него, сэр, — сказал он, услышав свист, — но мне кажется, что после обеда ему стало немного лучше. Он не плачет так сильно, правда, Полли?
Но когда он передавал мальчика маме, я увидел слёзы в его глазах.
— Дункан, я пойду вместе с вами на берег, — сказал я, потому что видел, что бедняга был очень подавлен.
— Большое спасибо, сэр, — ответил он. Я стоял на берегу, пока все рыболовные принадлежности грузили в лодку. Потом он тихо сказал:
— Меня утешает, сэр, что вы будете рядом с моей бедной женой этой ночью. Мне так больно оставлять её. Что она будет делать, если что-нибудь случится с маленьким Джоном! Но Господь знает об этом, сэр. Он знает, — повторил он и вытер слезу, которая упала на мою руку, когда он стряхнул её.
Я вернулся в дом Дункана и увидел, что пришёл доктор. Он сказал, что у малыша был грипп и пневмония, и ему следовало находиться в тёплой, сухой комнате. Это был немногословный человек, и я не мог понять, был мальчик серьёзно болен или нет.
Я решил не ложиться спать этой ночью, а сидеть в своей комнате на тот случай, если понадобится какая-нибудь помощь. Я был очень рад тому, что у меня есть время спокойно подумать и помолиться.
Мне стыдно было признаться в том, что я не привёз с собой Библию в бухту Рансвик. Я не открывал Библию много лет. Но когда всё в доме утихло, я тихонько прокрался вниз и взял Библию Дункана, которая лежала на дубовом шкафу. Было видно, что эту Библию часто читали! Интересно, была ли Библия моей мамы похожа на эту? На титульной странице было написано его имя:
«Джону Дункану от его любящего отца». Вероятно, он получил её в подарок, когда был ещё мальчиком. Под его именем был написан этот стих:
«Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего». Прежде чем начать читать, я произнёс эту небольшую молитву, и с тех пор я произношу её каждый раз, перед тем как открыть Библию.
Ближе к полуночи всё вокруг стало предвещать бурю. Внезапно начался шторм, и вскоре море бушевало. Я никогда не слышал, чтобы ветер дул так сильно, как в ту ночь, как будто кто-то пронзительно выл и стонал. В доме грохотали все окна и двери, и иногда мне казалось, что рушится весь дом.
— Что, должно быть, они испытывают сейчас в море! — подумал я.
Я подошёл к окну и, погасив свечу, постарался вглядеться во тьму, но не смог ничего различить — таким тёмным было небо и так сильно шёл дождь. Было где-то около часа ночи, когда я услышал звук шагов на лестнице. Я открыл дверь и вышел из комнаты. Это была Полли.
— Как он, Полли? — спросил я.
— Очень плохо, сэр, очень плохо, — сказала она. — Он уже не узнаёт меня, ничего не ест и не пьёт. И, сэр, вы слышите этот ветер?
Разве можно было его не слышать? С каждой минутой он бушевал всё яростнее, и казалось, что дом качался под натиском бури.
— Давайте я помогу вам, Полли, — сказал я. — Давайте я пойду и посижу вместе с вами около маленького Джона.
— Хорошо, сэр, если бы вы могли только несколько минут побыть около Джона, пока я схожу за Бетти Грин, — сказала она. — Я чувствую, что не могу больше оставаться одна. Я очень сильно переживаю — маленькому Джону так плохо, сэр. И этот ветер дует так сильно. И его папа сейчас в море!
И Полли расплакалась.
— Полли, — сказал я, — Бог пребывает на море, как и на земле. Идите за Бетти, а я посижу около малыша.
Она спустилась вниз и открыла дверь. Ветер ворвался в дом, и я поспешил закрыть дверь в спальню. Потом я услышал, как Полли дёргает ручку входной двери, не в силах затворить её, и мне нужно было спуститься вниз, чтобы помочь ей. Её не будет какое-то время, потому что в такую погоду было очень трудно подняться к дому соседей. Я сидел около малыша, который был без сознания. Он всё время о чём-то говорил, но я мог различить лишь некоторые слова. Казалось, что в основном он вспоминал о своём папе, который был в море. время от времени он громко звал: «Иди сюда, папа, иди сюда, папа, к маленькому Джону».
Когда вернулась Полли с пожилой Бетти, мне пришлось снова спуститься вниз, чтобы помочь им закрыть дверь.
— Как вы думаете, сэр, как он? — спросила Полли. Мне не хотелось говорить ей о том, что я думаю, поэтому я ответил:
— Наверное, было бы лучше ещё раз позвать доктора, чтобы он снова взглянул на него. Если хотите, я схожу за ним.
— Не думаю, что у вас это получится, сэр, — сказала Бетти. — Там невозможно даже стоять. Мы с Полли всё время держались за забор, а там, наверху, будет просто ужасно.
— Может быть, я попытаюсь, Полли? Она с благодарностью взглянула на меня, не сказав ни слова. Две женщины долго объясняли мне путь к дому доктора, часто перебивали друг друга, временами говоря одновременно — так сильно они хотели объяснить мне дорогу, что, в конце концов, ещё больше запутали и сбили меня с толку. Поэтому мне пришлось пойти к мистеру Кристи, перед тем как идти к доктору, чтобы получить от него чёткие и ясные объяснения.
Путь к его дому занял у меня десять минут, и когда я, наконец, туда дошёл, то чувствовал себя так, как будто участвовал в сражении — довольно уставшим и запыхавшимся. На первом этаже я увидел свет и понял, что мистер Кристи, его жена и дети находятся в комнате, в которой я испытал столько всего прошлой ночью. Маргори и маленький Джек сидели в пижамах, укутанные в одеяла. Со стены на меня смотрела фотография моей мамы, и мне показалось, что она улыбнулась мне, как только я вошёл.
— Что за ужасная ночь! — сказала миссис Кристи. — Дети были так сильно напуганы шумом ветра у себя наверху, что мы принесли их сюда.
Я рассказал им о своём поручении, и мистер Кристи сразу же предложил мне пойти со мной к доктору. Сколько бы я ни жил, я никогда не смогу забыть тот путь. Мы могли сказать друг другу лишь несколько необходимых слов — мы просто боролись с бурей. Но, к нашему разочарованию, в конце нашего долгого пути мы узнали о том, что доктора нет дома, и, скорее всего, он будет отсутствовать до утра.
Путь домой был ещё хуже, если это только возможно, потому что, когда мы спускались вниз, ветер дул нам прямо в лицо. За последний час его направление изменилось, и теперь он дул с северо-востока.
— На море сейчас тяжело, — сказал мистер Кристи, когда мы остановились, чтобы перевести дыхание.
— Что же будет с лодками? — спросил я.
— Да, — сказал он почти со стоном, — что же будет с лодками?
Нам было очень плохо видно море, несмотря на то, что начинало светать. Мы решили пойти на берег, чтобы постараться увидеть что-нибудь, что удастся различить. На минуту он зашёл домой, а потом пошёл вместе со мной. Полли и её подруга всё ещё сидели около малыша.
— Сэр, мне кажется, ему немного лучше, — сказала она, — он стал спокойнее. О, мистер Кристи, я так рада видеть вас, сэр! Помолитесь, пожалуйста! Мне кажется, что я буду меньше слышать шум ветра, если вы помолитесь!
Мы склонились на колени возле кроватки малыша. Шум бури почти заглушал его голос. В конце молитвы ребёнок снова начал плакать и звать своего папу — так жалобно, так умоляюще, что я больше не мог выдержать и побежал наверх, чтобы не слышать этот детский голосок. Вскоре ко мне поднялся мистер Кристи, и мы вместе встретили то серое страшное утро.
— Джек, малыш умирает, — сказал он.
— О, не говорите так, мистер Кристи! — воскликнул я. — Умирает как раз перед тем, как возвращается его отец.
— Он, может быть, вернётся, с Божьей помощью! — сказал он. — Посмотрите на море, Джек.
Морские волны яростно разбивались о скалы, и ветер шумел так сильно, что мы почти не слышали своих голосов. Сквозь тусклый свет мы смогли различить на берегу суетящихся людей. Несколько старых рыбаков старались установить на берегу подзорную трубу, чтобы смотреть на море, в надежде увидеть очертание лодки. Там были также матери, жёны и невесты рыбаков, которые ушли в море. Они стояли, повязанные шалями, с обеспокоенными, заплаканными лицами, вглядываясь во мрак того печального утра.
Мы с мистером Кристи стояли около них, и время от времени он ободрял и утешал горевавших женщин. Когда стало ещё светлее, ветер немного утих, и казалось, что буря была уже не такой яростной. Мы с радостью заметили, что, несмотря на то, что море по-прежнему было бурным и обещало быть таким ещё несколько часов, ветер постепенно утихал. Он уже не завывал и не кричал пронзительно, он умирал, как будто жалуясь, как уставший капризный ребёнок плачет перед тем, как уснуть. Но по-прежнему не было видно ни одной лодки.
Женщины на берегу насквозь промокли, и мистер Кристи постарался убедить их пойти домой. Их мужьям, когда они вернутся, понадобится хороший огонь в каминах и горячий чай. Я был рад, увидев, что одна за другой они последовали его совету и стали взбираться вверх к своим домам. Мы тоже повернулись и пошли в дом. Мы пробрались в комнату и увидели, что старая Бетти уснула, сидя на стуле, а Полли держит в своих руках маленькие ручки ребёнка, который крепко спит.
— Сэр, лодки пришли? — спросила она, как только мы вошли.
— Ещё нет, Полли; но, слава Богу, скоро они будут здесь.
Мы немного посидели около неё, но вдруг услышали крики, доносившиеся с берега.
— Слава Богу, — сказала Полли, — он здесь! Казалось, что каким-то образом малыш услышал эти крики, понял, что они означают, открыл свои глазки и сказал: «Папа, иди сюда, иди к маленькому Джону».
Мы поспешили на берег, где уже собралось много людей. Казалось, что все, кто был в бухте Рансвик, собрались вместе за то короткое время. Мы отчётливо могли различить лодки, находящиеся далеко в море, но ветер и прилив были им на пользу, и они быстро приближались к берегу. какую же ночь должно быть они пережили! Как же радостно встречали их на берегу!
— Боб, сколько лодок вышло в море прошлой ночью? — кто-то спросил, когда они подплыли ближе.
— Восемь, Джим, — ответил он. — Первая — «Джейн Энн», вторая — «Леди Хильда», третья — «Сюзанна», четвёртая — «Анна Мария», пятая — «Принцесса Элис», шестая — «Молния», седьмая — «Элиза», восьмая — «Проворная».
— Ты уверен. Боб?
— Вполне уверен, я видел, как они отплывали.
— Джим, одной нет, — сказал он. — Посмотри в трубу и сосчитай.
— Одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь.
Одной лодки не было, и я почувствовал, что знаю, какой именно, прежде чем их стало отчётливо видно.
Не было «Анны Марии».
