Ор. Название: Christie's Old Organ (O.F. Walton)
Перевод с английского: N/A
© Христианское просвещение 1997
Серия: Семя веры 2
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14
ТЕРФФИ ВСТУПАЕТ В НОВЫЙ ГОРОД
— Кристи, мой мальчик, — сказал в тот вечер Треффи, выслушав рассказ ребёнка об услышанной им проповеди и слова из третьей строфы гимна, — Господу придётся готовить МЕНЯ очень быстро, неимоверно быстро.
— Может, не так быстро, как вы думаете, мистер Треффи, — неуверенно ответил мальчик.
— Месяц почти закончился, Кристи, — сказал старик, — и мне кажется, я уже приближаюсь к небесному городу, к «дому, милому дому». Иногда я почти вижу буквы, сияющие над его воротами.
Кристи, сидящий у огня, ничего не ответил. Он закрыл лицо руками, опуская всё ниже и ниже голову. Наконец, не удержавшись, он громко разрыдался. Старого Треффи тронули слёзы мальчика. Он с нежностью положил руку на голову Кристи, и некоторое время оба молчали. Когда болит и ноет сердце, молчание иногда смягчает боль лучше слов, но такое молчание должно исходить не от пустого сердца, а от сердца, переполненного чувствами. Сердце старого шарманщика переполняла любовь и щемящая жалость к бедному ребёнку.
— Кристи, дорогой, — наконец сказал он, — ты же не будешь держать меня за воротами города?
— Нет-нет, мистер Треффи, — ответил Кристи, — я ни за что на свете не буду вас удерживать, но мне бы так хотелось пойти туда с вами!
— Мне кажется, Кристи, у Господа есть для тебя какая-то работа, которую ты вначале должен сделать для Него. Я бедный бесполезный старик, немощный и больной, поэтому Он собирается забрать меня домой, но впереди тебя целая жизнь, Кристи, не так ли?
— Так, — вздохнув, согласился мальчик. Он подумал о том, как много времени пройдёт, прежде чем он станет таким же старым, как Треффи, и прежде чем жемчужные ворота распахнутся перед ним.
— Ты хотел бы сделать что-то для Господа, Кристи, — спросил старик, — чтобы показать Ему свою любовь?
— Да, мистер Треффи, хотел бы, — прошептал мальчик.
— Ах, Кристи, — сказал старик, внезапно приподнявшись на кровати, — я бы отдал всё, что у меня есть, до самой последней нитки, даже старую шарманку, а ты ведь знаешь, как я люблю её, но я бы отдал даже её и всё остальное, чтобы вернуться на год назад, всего лишь на год. Я бы показал Ему, как я люблю Его. Ты только подумай, — с сожалением сказал старик, — Он отдал Свою жизнь ради меня и принял такую мучительную смерть, а у меня осталась всего лишь жалкая неделя, чтобы показать Ему свою любовь. Ах, мой мальчик! Это так неблагодарно, мне больно даже подумать об этом!
Теперь настала очередь Кристи утешать старика.
— Мистер Треффи, — сказал мальчик, — вы скажите об этом Господу. Я уверен, Он поймёт вас.
Треффи сложил молитвенно руки и искренне произнёс:
— Господь Иисус, я очень люблю Тебя. Я бы очень хотел что-то сделать ради Тебя, но мне осталось жить всего неделю, всего лишь семь дней, но я очень благодарен Тебе, я бы отдал всё, что угодно, чтобы вернуться на какое-то время назад и показать Тебе, как я сильно Тебя люблю. Прошу Тебя, пойми, что я имел в виду. Аминь.
Затем старик повернулся на другой бок и заснул. Кристи ещё немного посидел у огня. Он пытался не думать о том, как скоро он лишится своего старого учителя, но печальные мысли вновь и вновь возвращались к нему. Сердце мальчика было объято печалью и горем. Страшно терять единственного в мире друга. Страшно видеть нависшую над собой тёмную мрачную тучу и знать, что ты должен пройти сквозь неё. Кристи был полон скорби, но, вспомнив слова Треффи, искренне сказал:
— Господь Иисус, помоги мне отдать свою жизнь Тебе. Прошу Тебя, помоги мне прожить без Треффи. Аминь.
Затем, успокоившись, он лёг в постель.
Наутро, взглянув на старика, он заволновался. Треффи выглядел слабее, чем обычно. Кристи не хотел оставлять его одного, но запас денег истощился, к тому же старик, казалось, был настроен, чтобы Кристи шёл, поэтому мальчик взял шарманку и отправился по своему ежедневному маршруту, но на сердце у него лежала тяжесть. Он решил пойти на окраину города, чтобы рассказать Мейбл и её матери, как ухудшилось состояние его дорогого старого учителя. Горе всегда становится меньше, если поделиться им с тем, кто готов тебя выслушать.
Итак, Кристи остановился перед домом с красивым садом. Подснежники уже отцвели, и на их месте желтел первоцвет. Сад выглядел весело и жизнерадостно, но мальчику было не до цветов. Он с волнением смотрел на окно детской комнаты в надежде увидеть личико Мейбл, но девочка не показывалась, поэтому он повернул ручку шарманки и заиграл «Дом, милый дом», её любимую мелодию, чтобы привлечь её внимание. Не прошло и минуты, как он увидел Мейбл, которая, распахнув дверь, выбежала ему навстречу, но она не улыбалась, как прежде. Мальчику показалось, что лицо у неё заплаканное.
— Ах, маленький шарманщик, — сказала она, подбежав к Кристи, — не играй сегодня. Моя мамочка заболела. Она лежит в постели, у неё очень болит голова.
Кристи перестал играть. Песня оборвалась на середине припева. От резкой остановки последняя нота прозвучала как печальный стон.
— Извините, маленькая мисс, — сказал Кристи.
Минуту или две девочка молча стояла рядом с мальчиком. Кристи с жалостью и нежностью смотрел на неё. Наконец он сказал:
— Ваша мама очень плохо себя чувствует?
— Да, — грустно призналась девочка. — Мне кажется, ей очень плохо, потому что папа слишком печален, а няня не разрешает нам играть. Я слышала, как она говорила повару на кухне, что мама никогда не поправится.
Мейбл всхлипнула. Казалось, её плач раздавался из самой глубины крошечного сердечка.
— Бедная маленькая мисс, — сочувственно произнёс Кристи, — не волнуйтесь, пожалуйста, успокойтесь.
Кристи увидел, как по щёчке Мейбл скатилась огромная слеза и упала на руку девочки.
Внезапно Мейбл подняла голову и взглянула на маленького шарманщика.
— Кристи, — сказала она, — мне кажется, мама собирается в «дом, милый дом». Я тоже туда хочу.
— И я, — ответил со вздохом мальчик, — но ворота ещё не скоро откроются предо мной.
Затем девочку позвала няня, и Кристи с грустью ушёл. Ему казалось, что мир полон печали. Даже небо было хмурым, затянутым облаками, а резкий восточный ветер насквозь пронизывал мальчика, заставляя ёжиться от холода. Весенние цветы поникли, а ветки деревьев с набухшими почками качались при каждом порыве ветра. Кристи был почти рад, что всё вокруг выглядит таким безрадостным. Он чувствовал себя глубоко подавленным, несчастным и жалким. Сердце сжимала тревога. В нём зародилось сомнение в том, что Бог простил его. Мир представлялся ему таким безграничным и одиноким! Его старый учитель умирал, его маленькая подруга Мейбл была в беде. Казалось, всё было охвачено печалью, и ничто не могло утешить Кристи.
Мальчик устало вернулся домой, с трудом поднявшись по крутой лестнице в комнату на чердаке. За дверью он услышал низкий приятный голос, звук которого успокоил его волнение и тревогу. Голос принадлежал миссионеру. Проповедник что-то читал старому Треффи.
Старик сидел в кровати. Его лицо озаряла улыбка, он с жадностью прислушивался к каждому слову. Когда Кристи вошёл в комнату, мистер Уилтон как раз читал стих: «Мир оставляю вам, мир Мой даю вам: не так, как мир даёт, Я даю вам. Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Иоан. 14, 27).
— Этот дорогой стих для вас, Треффи, — сказал миссионер.
— Да, — просветлев, ответил старик, — и для бедного Кристи тоже. Он очень подавлен, сэр.
— Кристи, — обратился миссионер к мальчику, положив руку ему на плечо, — чем озабочено ТВОЁ сердце?
Кристи молчал, он не мог говорить. Внезапно он отвернулся от миссионера, бросился на кровать Треффи и горько расплакался.
Сердце служителя наполнилось жалостью к мальчику. Он встал рядом с ним на колени, обнял его и почти с отцовской нежностью сказал:
— Кристи, давай вместе с тобой обратимся к Господу и расскажем Ему о твоём горе.
Затем простыми и доступными для мальчика словами миссионер попросил Господа обратить внимание на бедного одинокого ребёнка, утешить его и благословить, чтобы тот понял, что у него есть Друг, Который никогда его не покинет.
Позже, когда миссионер ушёл, а в комнате на чердаке воцарилась тишина и старый Треффи заснул, Кристи услышал внутри себя голос, который сказал ему: «Да утешится твоё сердце». Умиротворённый, мальчик закрыл глаза.
Его разбудил голос старого шарманщика.
— Кристи, — позвал его старик, — мой мальчик!
— Сейчас, мистер Треффи, — отозвался Кристи, поспешно вскочив с постели.
— Где старая шарманка? — спросил Треффи.
— Она здесь, в целости и сохранности, — ответил мальчик.
— Сыграй на ней, Кристи, — попросил старик, — сыграй «Дом, милый дом».
— Но сейчас полночь, — возразил Кристи, — что подумают люди?
Треффи не ответил. Кристи на цыпочках подошёл к старику со свечкой в руках и посмотрел на его лицо. Оно очень изменилось и выглядело необычно Глаза старика были закрыты, а в лице появилось какое-то странное выражение, которого мальчик никогда раньше не видел. Кристи не знал, что делать. Он подошёл к окну и выглянул наружу. Небо было довольно тёмным, но сквозь тучи проглядывала яркая звезда, которая заглядывала в комнату, как бы говоря мальчику: «Да утешится твоё сердце». Кристи громко ответил:
— Господи, помоги мне!
Когда он повернулся от окна, Треффи снова заговорил, и мальчик разобрал слова:
— Сыграй, Кристи. Сыграй, мой мальчик. Кристи тотчас послушался. Взяв шарманку, он повернул её ручку, и с чердачной комнаты полились грустные звуки песни «Дом, милый дом». Старик смотрел на мальчика широко открытыми глазами, и когда музыка закончилась, подозвал его, обнял и прошептал:
— Кристи, дорогой мой, ворота раскрываются, чтобы впустить меня. Сыграй ещё раз.
Тяжело было играть оставшиеся три песни. Они казались такими неуместными в комнате, где чувствовалось дыхание смерти.
Треффи, казалось, не слышал их. Он тихо шептал слова молитвы:
— Омой меня, и я стану белее снега. Чище, чем снег. Белее, чем снег.
Когда вновь раздалась мелодия песни «Дом, милый дом», Треффи был уже далеко. Усталыми шагами он входил в ворота небесного города. Наконец он пришёл Домой, а Кристи остался здесь.
