© Фриденсштимме 1990
Серия: По Следам Веры 2
Розповідь: Под могучим дубом - Василь и его знакомство с Иисусом - Павел Смоленый - Кукольная швея
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8
В МОШНОГОРСКОМ ВОЗНЕСЕНСКОМ МОНАСТЫРЕ
Отец Митрофан как-то изменился после посещения его в больнице монахом, который оставил ему Новый Завет. Он начал усердно читать полученную книгу и его нередко видели плачущим. Однажды сердобольная сестра милосердия поинтересовалась и спросила его о причине слез, на что он с печалью ответил:
— Больно мне, моя дорогая, очень больно душе моей! Только подумать, сколько зла натворил я, окаянный изверг! Вот так и стоят пред лицом моим бедные баптисты. Вот Лясоцкий, вот Федкевич, вот Орлюк и все другие. А вот и доброе лицо с кроткими серыми глазами сухорукого пастуха Семена... Ох, драгоценнейший Искупитель, Господь наш Иисус Христос, помилуй меня, окаянного злодея! — И он опять залился горькими слезами.
Но кто здесь в больнице мог понять страдание его души и муку от пробудившейся совести? Целыми днями он оставался один со своими размышлениями и находил себе утешение лишь в горячей молитве к милостивому и безмерно любящему Господу Иисусу Христу.
По выходе из больницы отец Митрофан свою первую службу служил как-то совсем по-новому: благочинно и умилительно. Возгласы говорил с чувством, торжественно. Даже хриплый дьячков бас, казалось, гремел лучше прежнего. После богослужения батюшка благоговейно благословил молящихся и вошел в алтарь, а Никита, церковный сторож, вынес на амвон аналой, что давало понять, что батюшка будет говорить поучение. Зная слабый голос батюшки и желая расслышать, что будет сказано, все стали тесниться к амвону, так что произошла даже небольшая давка. Отец Митрофан снял свои ризы и остался только в рясе с епитрахилью и большим наперсным крестом. Выходя из алтаря, он осенил себя крестным знамением и сказал: "Во имя Отца и Сына и Святого Духа!"
Батюшка выглядел совсем стареньким, но все же довольно живым. Реденькие седые волосы его были гладко зачесаны назад, бородка тоже расчесана. Глаза обежали всех собравшихся, как бы подыскивая, что говорить и с чего начинать. Минуты две он постоял, как бы что-то соображая, а затем, вынув из кармана небольшую в черном переплете книжечку и подняв ее над своею головою, закричал во весь свой немощный голос:
— Дорогие мои! Вы думаете, что врачи вылечили меня от болезни? Нет, нет, не врачи! Врачи только порезали мое тело и выбросили из него некоторые части — одну почку, часть желудка и еще что-то, пока я, несчастный, маялся от невыносимой боли. А вот, когда пришел посетить меня один монашек из братского монастыря, отец Елпидифор, с которым мы были знакомы еще в семинарии, то он подарил мне сие сокровище — святое Евангелие и убедил меня читать оное. И вот, читая сию поистине книгу Божию, я стал здоров!
Трудно мне было начать ее читать: горька она была в устах моих, но во чреве стала сладка, как мед! Гордыня, гордыня человеческая противится Духу Господню! Аминь! Истина! Оторваться от чтения ее не могу! Слава Богу! — И слезы градом полились из его глаз.
— Когда я впервые прочитал заглавие: "Евангелие Господа нашего Иисуса Христа", то почувствовал обиду на дерзкого монаха. Да разве ты не знаешь, что мы еще в духовном училище это зубрили? Даже по-гречески в семинарии учили? А он опять заставляет меня читать! Но все же я обещал. Когда стал читать первую главу — родословие Господа Иисуса Христа, — то вначале было скучновато; но когда я дошел до обетования рождения Спасителя, где ангел говорит Иосифу: "Родит же Сына и наречешь Ему имя: Иисус. Ибо Он спасет людей Своих от грехов их...", тогда я начал вникать в слова Евангелия. От грехов их Он спасет людей Своих? А я кто же? Почему ж Он меня не спас? Стало быть, я не из Его людей! И сразу же в моей душе поднялась буря. Мне вспомнились семинарские годы, когда мы, изучая Священное Писание, насмехались над Ним, считали глупыми тех, которые верили в сотворенные Господом чудеса. Христовы притчи мы повторяли с насмешками, а самого Господа ставили на одну ступень с различными древними мудрецами.
Теперь же на меня напал непреодолимый страх, и я стал в душе тихо молиться. И как это мы, настоящее духовенство, прозевали истинное содержание Слова Божия, Святого Евангелия! Учились, как вести богослужения и подчиняться своему начальству; как вести себя в обществе; изучали математику — как обсчитывать мужика; зубрили каноны вселенских соборов; долбили жития святых отцов, но без того, чтобы следовать учению и жизни отца всех отцов, Иисуса Христа, Господа господствующих и Начальника всей нашей жизни! Вот где кроется самая главная ошибка в нашем вероисповедании!
"Он спасет людей Своих!" Что мы знаем о спасении людей Его? Какой же мы Его народ, питаемся от Его стола, а о Нем не проповедуем? Да мы просто наемники, торгаши! Мы едим незаслуженный хлеб! Вот меня кормили так жирно, что я еле двигался, а что же я давал взамен за это? Чем, например, я вам послужил? Кто из вас был человеком порочным, тот таким и остался; пьяница — пьяницей, вор — вором, драчун — драчуном! Я даже не старался помирить тех из вас, которые между собою ссорились и такими же шли к святому причастию! А Христос сказал: "Блаженны миротворцы, ибо они сынами Божиими нарекутся". Когда я прочел в 3-ей главе Евангелия от Матфея: "Сей есть Сын мой Возлюбленный, в котором Мое благоволение", я почувствовал, как у меня стали млеть руки и ноги и начала кружиться голова. Отец Небесный называет Его Сыном Своим и заставляет Его слушаться, а мы то этого не делаем, да и не хотим делать! Хотя Сыном Божиим и считаем Его, но лишь насколько нам это удобно. Читая теперь впервые святое Евангелие не на славянском, а на своем родном языке, я все удивлялся, как это я прежде не понимал Его силы, действующей на душу. Наверное, это было потому, что читал я его на непонятном языке. Ум работал, а сердце оставалось пустым.
В ужас пришел я, как прочел в последней главе Евангелия от Матфея повеление Господа Своим ученикам: "Идите, научите все народы, крестя их во Имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что я повелел вам". Идите, научите, крестите и учите соблюдать — а мы? Как это делаем мы? Да кто из нас старался научить Слову Божию того, кого он собирался крестить? Принесут несмысленного ребенка и крести его! А о том, что и после крещения его надо учить христианскому образу жизни — пусть уже заботятся поручители: кум и кума! Какой грех! Мороз у меня по спине пробегает, когда я думаю про такое церковное злодейство!...
В это время к отцу Митрофану подошел отец Александр Боголюбященский, который заменял его во время болезни, шепнул ему что-то на ухо и скрылся в алтаре. Тут только спохватился отец Митрофан, что он слишком сильно увлекся своими переживаниями и зашел чересчур далеко, но было уже поздно. Теперь не миновать беды! Боголюбященский уже строчил в алтаре донесение на еретика.
На следующее воскресенье появился в церкви какой-то незнакомый человек. Он стал у самого клироса и особенно во время поучения внимательно прислушивался к каждому слову, сказанному отцом Митрофаном. Напуганный батюшка говорил свое второе поучение гораздо сдержаннее, но и того было вполне достаточно, чтобы подтвердилось донесение отца Боголюбященского, который за время своего служения в этом приходе так его полюбил, что уже ни под каким видом не хотел с ним расстаться. Это и толкнуло его опять заглянуть сюда в прошлое воскресенье.
В это воскресенье отец Митрофан говорил о том, что всякий истинный христианин и всякая истинная христианка должны уподобляться во всем образу нашего Начальника и Совершителя веры Господа Иисуса Христа.
— Христос учил нас любить друг друга, — говорил отец Митрофан, — и поэтому мы должны прекратить взаимную вражду брат против брата, которая иногда длится десятилетиями. Должны жить честно, не обманывать друг друга и не обижать, а во всем помогать друг другу с искренней братской любовью, ибо это угодно нашему Искупителю Христу. Каждая семья должна приобрести себе Новый Завет и читать его ежедневно, особенно же вечерами, когда вся семья дома. Должны иметь общую семейную молитву, которая не только объединяет близких, а особенно угодна Господу. Евангелие воспитывает верных христиан, хороших подданных и примерных родителей. Пусть наши православные христиане перестанут надеяться, что за них кто-то другой помолится Господу, хотя бы и батюшка в церкви. Пусть также перестанут думать о том, что по смерти, если кто попал в ад, панихиды освободят его оттуда. Нет, дорогие мои, этого не будет! Христос в притче о богаче и Лазаре говорит, что между адом и Царствием Небесным утверждена великая пропасть, так что ни туда, ни оттуда перехода нет. Нам здесь, в сей жизни, дана возможность покаяться и во имя Господа Иисуса Христа получить прощение грехов и наследие в Царствии Небесном, а потом уже и за других живых молиться...
Незнакомец не только внимательно прислушивался к каждому сказанному слову, но еще кое-что записывал в свою книжечку. Это был присланный из консистории — чиновник особых поручений, доклад которого решил участь отца Митрофана.
Он был вскоре вызван преосвященным в Киев, где его пытались увещевать. Но вышло не так, как хотелось начальству. Преосвященный по началу принял его милостиво и по-отечески благословил. Говорил с ним, как с сыном, — иначе уж как уговорить еретика? Владыка говорил ему так:
— Отец Митрофан, принимаю во внимание вашу многолетнюю службу, которая продолжается вот уже почти 35 лет, честно и благородно, как и подобает всякому православному священнослужителю. Вы не раз выказывали исключительную стойкость и добрые познания, особенно по борьбе с вредными штундами-баптистами, которые как раз разрушили ваш первый приход, почему мне и пришлось перевести вас в новый, который, вы сами знаете, тоже не из последних в моей епархии. Правда, случившееся потрясение в вашей семье могло ударить и ударило по вашему сердцу, но это не должно вооружать вас против святой православной церкви, которая как истинная мать вскормила и вспоила вас...
Владыка еще хотел что-то сказать, но терпение отца Митрофана истощилось, и он не выдержал. Прямо в глаза владыке ответил он:
— Ваше преосвященство, разрешите, Христа ради, сказать вам открытую правду.
Православная-то церковь нас вскормила и вспоила. Это неоспоримая истина, но зато она же оставила миллионы людей бедного русского народа духовно голодными. Ведь нам, как священникам, не разрешается проповедовать чистое Евангельское учение и учить людей, что вера во Христа, как личного Искупителя, спасает нас от грехов наших, а не обряды, основанные на преданиях. Обратите ваше светлое внимание на наши церковные богослужения, и вы сами согласитесь с тем, что они как десерт после хорошего обеда, а не как та здоровая и нужная пища, от которой дети и растут и крепнут. Поэтому и Господь Иисус Христос сказал своим ученикам:
"Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари. Кто будет веровать и креститься, спасен будет, а кто не будет веровать, осужден будет". А наше-то православие хотя и учит людей, что все мы окаянные грешники и грешницы, но пути спасения и вечной жизни не проповедует. Люди приходят в церковь помолиться Богу, чтобы Господь наш по своему неизреченному милосердию простил им грехи, а выходят из церкви с еще большей тоской в сердце, потому что нам, окаянным грешникам и грешницам, оказывается не Царствие Небесное, а ад уготован...
Этой горячей отповеди в отношении православной церкви владыка не выдержал. Он громко на него крикнул:
— Замолчать, еретик окаянный! — и тут же приказал отправить его в Мошногорский монастырь на исправление.
В этом монастыре игуменом был архимандрит отец Варсонофий, человек умный и высокообразованный; а главное- очень строгий. С этого и началась та история, которая вскоре сделалась известной всему Черкасскому уезду и всех заставила заговорить о новом "вероотступнике".
