Перевод с немецкого: N/A
© Миссия Вестник Мира 2001
Серия: По Следам Веры
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17 - 18 - 19
В ПРЕДВКУШЕНИИ ПЕРЕСЕЛЕНИЯ
Вскоре умы колонистов взволновала новая тема. Однажды вечером доктор Дерксен вернулся домой и рассказал:
— Кругом много разговоров о переселении в Америку. Но это так далеко!
— А кто хочет переселяться? — спросила его жена.
— В других деревнях только об этом и говорят. Кажется, люди прямо-таки заболели этим, — ответил Дерксен.
Приготовив ужин, Елизавета Дерксен вышла на улицу позвать детей. Тут она услышала, как кто-то из соседей сказал:
— Да, я был в Мариенполе. Там я встретил Генриха Вибе, который сказал мне, что они назначили совещание, чтобы обсудить этот вопрос.
Елизавета позвала детей и вернулась в дом. За столом она рассказала о только что услышанном. Иоганн спросил:
— А когда мы поедем? Мы поедем со всеми лошадьми?
— Нет, их мы оставим здесь; мы поедем на поезде, а потом на корабле.
После еды они продолжали сидеть за столом и говорить о переселении. Наконец Дерксен поднялся и сказал, что пойдет к старосте Петерсу, чтобы выяснить, что во всех этих слухах правда. Ему казалось странным, что именно теперь, когда положение колонистов улучшилось, нужно куда-то переселяться.
Ганса Петерса дома не было; он был в отъезде именно по поводу переселения. Однако на вопрос Дерксена, действительно ли все это так серьезно, его жена ответила:
— Да, об этом много говорят, но для меня лично все это выглядит еще очень туманно.
Петерс вернулся домой лишь поздно вечером. Он рассказал, что проповедники получили официальное приглашение прибыть в Одессу. При этом они должны привезти с собой денежное пожертвование и подать императору прошение. Император Александр находился в это время в Крыму и на обратном пути хотел остановиться в Одессе.
— Что из всего этого получится? — в раздумье проговорил Дерксен.
— Соседняя с нами лютеранская колония тоже получила приглашение,— добавил Петерс и рассказал, что ему удалось узнать.
— С нами, меннонитами, дело обстоит не очень хорошо: мы замечаем, что наша любовь к ближним охладела,— заключил староста,— и это уже давно. Ты, наверно, помнишь, что произошло, когда власти сказали жителям Молочной колонии сдавать землю в аренду безземельным.
— Да, — подтвердил Дерксен, — но за этим ведь стояло правительство, не так ли?
— Нет, нет, — поспешно возразил Петерс, — это было дело рук местных властей. Вместо того чтобы сдавать землю в аренду бедным, они сдавали ее богатым, мотивируя это тем, что за вырученные деньги смогут купить землю для бедных.
— Это было бы не так уж и плохо,— заметил Дерксен ,— если бы они так и сделали.
— Возможно, они бы так и сделали, — пояснил Петерс,— но безземельные крестьяне были недовольны таким положением вещей, так как думали, что и власти, и община хотят поживиться за счет бедных.
— А кто поедет в Одессу? — спросил Дерксен, направляя беседу в другое русло.
— Этого я не знаю, — ответил Петерс,— в пятницу в Шейнфельде будет совещание, и тогда многое прояснится.
Дерксен пошел домой и пересказал своей жене, что он узнал из разговора со старостой. Все это очень взволновало Елизавету. Неужели состоится великое переселение? Не останутся ли на месте ее друзья? Она сомневалась в том, что соседи покинут свои насиженные гнезда.
В следующую пятницу состоялось братское совещание нескольких сел. Пастору Гергарду Вибе, старостам Петерсу и Гиберту было поручено в понедельник ехать в Одессу.
В конце недели посланцы возвратились назад. Сразу же было созвано очередное братское совещание. Пастор Вибе рассказывал:
— Да, братья, мы и не знали, что за прошение должны вручать. Нас пригласили на конференцию меннонитов, где мы, к нашему удивлению, услышали, что должны посылать наших юношей в Москву, чтобы они там учились во славу императора. Эти юноши будут называться стипендиатами. О денежных пожертвованиях речи больше не было. Мы молчали, понимая, что на конференции господствует дух мира. Мы были настолько обескуражены, что никто не осмеливался что-то сказать. Наконец я спросил, для какой цели нужны эти стипендиаты? На это мне ответили, что они будут нашими представителями. Я возразил, что у нас есть представитель — Царь всех царей, Который всегда помогал и Израилю, и отцам нашим, когда они были в нужде. С тяжелым сердцем мы пошли на свою квартиру. Что скажет церковь? Какая мать или какие родители отпустят своих детей в Москву? Что из всего этого будет? Не задумаются ли теперь многие о новой родине? Это были важные вопросы, о которых нужно рассуждать. Когда мы в последний раз предстали перед генералом, староста Петерс сказал ему: «У нас есть с собой немного денег, которые мы хотели бы пожертвовать для раненых солдат, вдов и сирот». Генерал ответил: «Это понравится императору, и он с благодарностью примет ваше пожертвование». После передачи денег нас отпустили, и мы поехали домой.
После этого сообщения последовали взволнованные рассуждения. Наконец все спели заключительную песню и разъехались.
В домах и на улицах только и было разговоров о переселении. В материале для всевозможных дискуссий недостатка не было. Для большинства Америка казалась страной надежды. Дети также говорили о переселении, рисуя в своем воображении радужные картины будущего. Сколько интересного они смогут увидеть! Старики же, напротив, думали о трудностях и лишениях, связанных с переменой места жительства.
Гансу Петерсу вместе с представителями школьного совета пришлось немало поездить. Порой они сталкивались с большими трудностями, однако с Божьей помощью все трудности преодолевались. По прошествии двух лет была созвана церковная конференция. Когда Петерс и Дерксен возвратились оттуда, собрались все односельчане, и Дерксен рассказал о том, что было на конференции. Он сообщил, что один из представителей органов образования выступил с предложением убрать из школ Библии и Новые Заветы. Главным аргументом в защиту этого нововведения он выдвинул то, что дети еще не умеют хорошо читать; к тому же дети могут порвать Библии, а это большой ущерб и грех. Вместо Библий можно купить хорошие книги для чтения.
Жители Хайбодена слушали все это с большим волнением. Это уж слишком: заменить Библию книгами для чтения! И как же конференция восприняла это предложение? Дерксен рассказал о том, как попросил слова пастор Ведель и как он сказал, что Бог на горе Синай дал сынам Израилевым заповеди и закон и повелел, чтобы они завещали этот закон детям своим и детям детей своих. Пастор Ратцлав добавил, что нет греха в том, что дети разорвут бумагу, так как слова Христа пребывают до скончания мира.
Началось оживленное обсуждение услышанного, которое опять свелось к разговорам о переселении. Гардер выразил сожаление о том, что у бедных нет средств для такого большого путешествия. Вибе заметил, что до переселения еще далеко.
— Не нужно прыгать в воду, если еще не подошло время,— заключил он.
После этого прошло еще два года. Вновь была созвана конференция. Когда ее делегаты вернулись домой, они собрали в деревнях совещания. Общины получили подробную информацию о всех тех трудностях, которые могли возникнуть при переселении, но все были единодушно за переселение. Решено было выбрать представителей, которые поехали бы в Америку на разведку. Затем все объединились в молитве, склонившись перед престолом Бога в сознании своей слабости и прося Его о благословении для всех и особенно для братьев, которых нужно было выбрать для предстоящей поездки. Последовали выборы; выбрали Гергарда Вибе и старосту Петерса.
— Я думаю, мы не смогли бы найти лучших братьев, чем эти двое,— заметил как-то вечером Дерксен , придя к Гардерам.
— Да, Петерс может и посмотреть, и поговорить, а Вибе будет для него хорошим помощником. Мне уже не терпится узнать, что они там найдут,— признался Гардер.
— А я переживаю, как все это будет; ведь у многих нет средств для такого путешествия. Нам придется поступать несколько иначе, чем до сих пор: думать не только о себе, но и о своих ближних,— сказал Дукель Вибе, собираясь идти домой.
— Интересно, скоро ли они намерены ехать? Им нужно отправляться как можно скорее, так как наступает весна, а дел еще так много! — заключил Гардер.
Проходя мимо усадьбы Дерксенов, Вибе подумал об Иоганне: «Бедный мальчик, он вынужден расти в постоянном страхе; до каких же пор это будет продолжаться?»
Иоганн действительно снова был вынужден прятаться в своем укрытии, где он оставался до глубокой ночи. Пробравшись окольным путем, через сады, домой, он увидел, что в доме все было темно. Ни один луч не пробивался через закрытые ставни, ни один луч любви не проникал в его наполненное страхом сердце. Шорох со стороны заднего двора испугал его, и он быстро прошмыгнул в дом. В доме царила тишина. Все уже спали. Иоганн тихонько пробрался к своей постели. Никто не проснулся. Вскоре уснул и он.
Наутро за завтраком все только и говорили о переселении. Иоганн внимательно прислушивался. Спросить, возьмут ли и его с собой, он не осмеливался, так как чувствовал, что многие презирают его. Это делало мальчика еще более робким. К кому он мог обратиться, где искать защиты? Иногда он чувствовал себя таким удрученным, что не замечал происходящего вокруг. Так однажды он сидел под толстым деревом, погруженный в свои мысли, как вдруг в страхе вскочил на ноги, когда кто-то из-за дерева спросил его:
— Иоганн, что ты здесь делаешь?
Это был Петя Пеннер, который с заплаканными глазами стоял по другую сторону дерева. Петя пожаловался своему другу, что мачеха его снова выпорола. Через некоторое время, забыв о своих горестях, они начали вместе играть.
День склонялся к вечеру. Пастух со скотом шел по деревне. Дети вышли на улицу и, встав около забора, начали считать коров. Они и не заметили, как к ним подошел пастух и закричал:
— Что вы здесь делаете, свиные олухи? Вы разгоняете скотину! — При этих словах он хлестнул их своим длинным кнутом.
Мальчики быстро убежали на задний двор. Иоганн горько плакал: от удара кнута жгло, как огнем.
