Ор. Название: The Secret of the Fourth Candle (Patricia St. John)
© Фриденсштимме 1990
Серия: По Следам Веры 3
Розповідь: Сюрприз перед рассветом - Плащ - Тайна четвертой свечи
Глава: 1 - 2 - 3 - 4
Вечер
Городской рынок накануне Рождества представлял собой веселое и яркое зрелище: прилавки и витрины магазинов сияли множеством разноцветных огней рождественских елок. Площадь кишела разным людом: дети состоятельных родителей вышли на прогулку в своих лучших нарядах и вместе с мамами и папами наслаждались великолепным зрелищем; были здесь и бедняки, нищие, слепые и увечные, надеявшиеся, что и им что- либо перепадет от этого изобилия и праздничной расточительности. Да и сам Мустафа, как и его друзья, несомненно, в эту ночь был бы здесь, чтобы повеселиться и, если предоставится возможность, стянуть что-нибудь.
Но сейчас у него важное поручение, и он, не желая встретиться с уличными друзьями, выбрал наиболее пустынные и глухие улицы, торопливо проскочил мимо городского центра и стал подниматься вверх по булыжной мостовой, ведущей к вершине утеса, где находилась больница.
Мустафа опасался, что не застанет доктора. Возможно, как и все, он празднует Рождество или даже может оказаться пьяным. Мальчик от постоянного недоедания в последнее время сильно ослабел, и горячее тельце ребенка казалось ему все тяжелее и тяжелее. Он так надеялся, что совершил этот путь не напрасно. Наконец он оказался на территории больницы и растерянно остановился, не зная куда направиться: вокруг было несколько больших освещенных зданий и множество дверей. В это время мимо проходил человек его расы, и Мустафа, собрав все свое мужество, подошел к нему и робко спросил о докторе.
— Он в доме, — ответил человек, указывая через плечо, — но занят сейчас.
— Но вот эта девочка очень больна, — нерешительно проговорил мальчик. — Я принес ее издалека.
Человек взглянул на нее, услышал затрудненное дыхание и озабоченно сказал:
— Тебе лучше пойти и показать ее доктору. Постучи в дверь.
Мустафа уже едва передвигал ноги. Дверь указанного дома была закрыта, но сквозь шторы на улицу пробивался свет, и изнутри слышалась музыка и смех. Мальчик все еще колебался. Вне всякого сомнения, там уже праздновали и, возможно, были пьяны. Но нет, прислушавшись внимательнее, он понял, что это смеялись и шумели дети. Может быть, здесь не оставят в беде эту маленькую девочку?
Он постучал и настороженно ждал, готовый убежать, если дело обернется плохо. Дверь открыл сам доктор, разгоряченный, но совсем не пьяный. Он только что играл на рояле. На руках он держал раскрасневшегося маленького сына лет трех. Некоторое время доктор ничего не мог различить в темноте. Наконец, он увидел мальчика с бледным усталым и грязным лицом, грустными глазами, худого и бедно одетого. На руках у него был ребенок, завернутый в грязный плащ.
— Она больна, — произнес Мустафа и протянул девочку доктору.
Доктор поставил сына на пол, и тот потопал в комнату к своим друзьям. Потом взял на руки вместо сына другого ребенка, худого, грязного, больного, и внес его в теплый светлый дом.
Много лет спустя, когда Мустафа стал христианином, он часто вспоминал этот момент, как бы воплотивший в себя суть Рождества: отец... сын... снаружи холодная темная ночь, и нуждающиеся приглашаются к свету, миру и теплу.
Доктор принес из кабинета все необходимое и стал прослушивать ребенка через какую-то странную трубку, затем измерил температуру. Девочка стала плакать и, ища помощи, потянулась к Мустафе. Доктор сказал, что она больна, но не опасно: просто сильная простуда и легкий бронхит. Сейчас он отнесет ее в больницу, и сестра сделает укол. Потом ее можно будет отнести домой. Доктор велел Мустафе подождать в приемной, пока не принесут девочку.
Мустафа тихо сидел, прислушиваясь к шуму в комнате, и удивлялся, откуда пришли эти дети. Конечно же, не все они дети доктора. Ему никогда не приходилось слышать, чтобы дети смеялись так много и были так веселы. Кто-то приоткрыл дверь и Мустафа с любопытством заглянул в комнату. Увиденное весьма поразило его: большинство детей — марокканцы, такие как и он. Маленькие девочки в длинных платьях с черными косичками, и маленькие мальчики в шароварах с обритыми головами с удовольствием уплетали пирог. Он не предполагал, что христиане могут праздновать Рождество вместе с мусульманскими детьми.
Послышались быстрые шаги. Это вернулся доктор с плачущим ребенком. Мустафа поклонился и поцеловал его руку, потом взял свою маленькую ношу. Девочка на его руках успокоилась. Теперь нужно торопиться в обратный путь.
Но доктор не спешил его отпускать. Ежедневно ему приходилось наблюдать нищету, но не часто он встречал что-либо подобное этому исхудалому жалкому мальчику. А был канун Рождества.
— Послушай, — сказал он. — Завтра ей нужно будет сделать еще укол. Где она живет?
— Там внизу, на соляной равнине, по дороге к маяку, — ответил мальчик. — Но принести ее будет некому: ее отец в море.
— А ты кто? — спросил доктор. — Брат? Разве ты не сможешь принести ее снова?
— Я не брат, — объяснил Мустафа скромно. — Я никто, просто уличный мальчик. Ее отец не разрешит мне и притронуться к ней, когда вернется домой. — А мать? — расспрашивал доктор. — Почему она не может принести девочку?
— У нее сегодня родился другой ребенок, — пояснил Мустафа. — Она еще очень слаба.
— Ну что ж, хорошо, — сказал доктор. — Тогда я сам сейчас поеду к ним. Только ты мне покажешь их дом. Все равно мне надо навестить больного за городом, недалеко от соляной равнины. Едем. Мустафа просиял от радости: никогда в жизни он не ездил на машине, и эта приятная неожиданность взволновала его. Он хотел тут же идти, но доктор задержал его вопросом:
— Похоже, ты здорово замерз. — Разве у тебя нет плаща или куртки?
— В мой плащ завернута девочка, — ответил Мустафа.
— Разве не было для этого одеяла?
— В одеяло завернули новорожденного. А другого у них нет.
— Тогда оставим твой плащ на девочке, чтобы ей не было холодно. А для тебя я что-нибудь найду.
Он поспешил наверх, перешагивая сразу через две ступеньки, а Мустафа ожидал в изумлении. Неужели доктор собирается дать ему одежду? Именно так и случилось. Среди рождественских подарков для пациентов больницы был тюк со старой одеждой. Там оказалось теплое пальто и свитер в самый раз на Мустафу, маленькие шерстяные пальто для детей рыбака. Доктор собрал все это и поторопился вниз.
— Посмотри, — сказал он, с улыбкой протягивая вещи. — Надень свитер, пальто и тебе будет тепло.
Мустафа смотрел с недоумением. Он не понимал того, что доктор предлагает ему все это бесплатно.
— У меня нет денег, — прошептал мальчик робко.
— Хорошо, хорошо, — засмеялся доктор. — Это подарок на Рождество, мы все делаем друг другу подарки.
Он подержал ребенка, пока Мустафа надел подаренные вещи. Они были старые и заштопанные, но теплые, и мальчик чувствовал себя в них превосходно. У него никогда раньше не было такой одежды. Потом по-мужски, неловко им удалось надеть кое-что и на ребенка, который снова заплакал.
— Ну вот, теперь поедем, — удовлетворенно сказал доктор и, проходя мимо комнаты, где находились дети, посещавшие воскресную школу, зашел попрощаться с ними. Оттуда он вышел с полной пригоршней орехов и конфет.
— Вот, возьмите, — сказал он, протягивая Мустафе угощение. — Разделите радость нашего праздника.
Мустафе иногда начинало казаться, что это сон. Вскоре он оказался в машине, в тепле и уюте, она неслась так быстро, что слышался свист рассекаемого воздуха, а он с наслаждением откусывал маленькими кусочками бисквит, У-у- у-х! Они обогнали автобус... полицейский взмахнул рукой, указывая путь. Они промчались по бульвару в потоке других машин и, набирая скорость, направились к маяку.
О, как это здорово! Машина подкатила прямо к хижине рыбака. Доктор был доволен, что доставил ребенка домой. Обстановка в комнате так сильно напоминала Вифлеемские ясли, что нетрудно было представить Рождество в действительности. Хижина была настолько убогой, что более походила на загон для овец; да там был и осленок, спавший на соломе; и женщина молодая, утомленная, с младенцем у груди — вечный символ Божьей любви.
С тревогой, ожидая Мустафу, она не надеялась на такое скорое возвращение и растерялась, увидев входящего доктора, ведь в доме не было денег, чтобы уплатить за визит. Но она счастливо улыбнулась, когда все заботы и тревоги отступили. Дочь положили рядом, и она убедилась, что малышке ничуть не стало хуже после столь длительного путешествия.
— Ну вот, — сказал доктор, — после укола ей должно стать лучше. Держите ее в тепле и давайте много пить, а завтра я заеду снова. Мы одели ее в теплое пальто, а вот кое-что и для ее маленького братишки.
— Но мне нечем уплатить, — волнуясь, произнесла женщина.
— Все в порядке, — ответил доктор. Встав на колени на глиняный пол, он посмотрел на крошечного сморщенного новорожденного младенца. Он даже не думал о том, что обычно за визит берут гонорар: в Вифлееме не платят.
Мустафа вышел вместе с доктором, намереваясь вернуться с ним в город. Светила луна. Они пересекли долину при свете карманного фонаря. Было уже около девяти часов вечера.
— Ты где проводишь ночь? — спросил доктор, когда из-за поворота показались огни города.
Мальчик не знал, что ответить, потому что сам еще не решил, где будет спать. После этого необычного вечера ему не хотелось идти в кафе. С горечью он сознавал, что ему надо покинуть и забыть этот новый мир, в котором он по воле случая оказался ненадолго, где царит любовь, мир между людьми, внимание, бескорыстие и где дети беззаботно смеются и играют. Завтра он вновь будет вынужден хватать, красть, драться и ругаться; а этот удивительный и необычный вечер покажется ему прекрасным сном.
— Не знаю, — произнес он, наконец, тихим и несчастным голосом, — высадите меня около рынка.
— Я знаю место, где ты можешь переночевать, — доброжелательно предложил доктор. — Около больницы одна женщина содержит комнату для мальчиков, платить ничего не надо — она делает это Из сочувствия к ним и во славу Господа. Тебе дадут место и одеяло.
Но прежде они поехали по вызову, занявшему всего несколько минут, а затем снова мчались по дороге к больнице. Мустафа почти перестал удивляться всему происходившему. Они остановились возле колодца перед небольшим домом на узкой улице. При свете вечерних огней женщины и девушки наполняли свои ведра. Они дружелюбно приветствовали доктора. Оказалось, что он был хорошо всем знаком.
Доктор постучал в дверь этого дома, и она тотчас открылась. Женщина с ребенком на руках приветливо встретила их. Услышав голос доктора, вся семья выбежала навстречу, приглашая войти и поужинать вместе с ними. Все уселись за стол вокруг миски с кашей: отец и мать, взрослые дочери, ребенок и пятеро уличных мальчишек. Мустафа немного знал их. Все они, подобно ему, пришли с гор, изгнанные голодом и сиротством на улицы города. Он не раз интересовался, где же ночуют эти мальчишки, но они держали это в секрете: известие о том, что кто-то пользуется христианским прибежищем, грозило бедой. У всех членов семьи кожа была смуглой. Широкие скулы и сильные мускулы указывали на то, что эти люди родились и выросли в горах. Дом их был небольшим, бедно обставленным, но чистым. Мальчикам отвели отдельную комнату. Семья была очень рада видеть доктора, все приветливо улыбались и Мустафе. Но уличные мальчики смотрели подозрительно. Все вместе они составляли как бы единое целое, а всякий лишний человек служил причиной некоторого неудобства: меньше достанется пищи за ужином или места в комнате.
— Я привез вам рождественский подарок, — сказал доктор, положив руку на плечо Мустафы, — еще одного мальчика.
Мальчишки, разморенные теплом и едой, дремали, но Мустафа слушало необычайным вниманием.
— Добро пожаловать, — произнесла женщина, и все подвинулись, чтобы усадить его поближе к миске. Мустафа робко занял свое место; кто-то разломил кусок хлеба и подал ему половину, другой дал ложку. Это была неприхотливая грубая пища бедняков, но Мустафе она показалась восхитительной.
— А теперь, — торжественно сказала Цора, хозяйка дома, обращаясь к доктору, который, взглянув на часы, собирался уйти, — вы пришли в канун Рождества и должны, как всегда, что-нибудь почитать нам.
Она достала книгу с полки и передала ее доктору. Перевернув несколько страниц, он начал читать. Мальчишки, разморенные теплом и едой, дремали, но женщины внимательно ловили каждое слово. Мустафа тоже слушал с необычайным вниманием. Доктор читал о молодой женщине, только что родившей Младенца, который лежит теперь в яслях, а Мустафе невольно представлялась хижина рыбака. Потом доктор продолжал читать о пастухах (Мустафа когда-то и сам был пастухом) и о песне, которую пели ангелы: "Ныне родился вам Спаситель... Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человеках благоволение..."
Доктор разъяснил, что значат эти слова:
— "Спаситель" — это тот бездомный Младенец, терпеливо ожидающий, чтобы Его приняло каждое простое кающееся сердце. Это Спаситель, которого дал Бог, потому что Он возлюбил всех нас.
"На земле мир" — это мир в том сердце, которое получило прощение всех грехов; мир в той жизни, которая посвящена Спасителю, мир от сознания, что ты больше не одинок и что тебе нечего бояться. "В человеках благоволение" — означает Божью любовь, рождающуюся в сердце, которое принимает Спасителя; благоволение в сердце христианина помогает ему видеть всех людей своими братьями, помогает открыть свое сердце и служить всем нуждающимся: накормить, когда он голоден; напоить, когда он жаждет; одеть, когда он наг; посетить, когда болен.
Скрестив руки, Мустафа сидел на полу, устремив свой пристальный взор на лицо доктора. Он понимал еще очень мало, но это малое объяснило многое. Он знал теперь, почему приняли и позаботились о той больной девочке, почему здесь его одели, накормили и дали кров.
И все это было удивительно и непостижимо. Однако его начинало клонить ко сну. Цора велела мальчикам провести его наверх и дала одеяло. Доктор погладил его по голове и, простившись со всеми, ушел.
...На небе ярко светили звезды, как бы приветствуя рождение Спасителя и этот рождественский праздник. И во всем мире люди всех племен, языков и народов обращали свои мысли и сердца к Богу. Родился Христос, чтобы возвестить Евангелие, благую весть бедным, нищим, исцелить сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, отпускать измученных на свободу.
И теперь один измученный маленький пленник начинал понимать, какой истинный свет даровал миру Его приход. Его рождение.
Но в коморках, лачугах, городских притонах сотни других пленников спали как обычно, не зная и не стараясь узнать о пришедшем в мир в рождественскую ночь Спасителе.
