Ор. Название: Endangered (Linda Chaikin)
Перевод с английского: Геннадий Нефедов
© Христианская Заря 2004
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17
ШОКИРУЮЩИЕ ИЗВЕСТИЕ
Заповедник Амбосели был одним из самых обширных живописных районов Кении и представлял собой долину, полностью «подчиненную» величавой власти сияющей и покрытой снегом горы Килиманджаро, конус которой со стороны северной Танзании разительно возвышался на фоне сожженной солнцем саванны Серенгети. Одна из ее вершин, Кибо, является самой высокой точкой Африки. Ее высота — свыше 19 тысяч футов высоты над уровнем моря и шестнадцать тысяч над плоской, сухой долиной заповедника. Усесться в ясную ночь у костра рядом с палаткой, когда далеко вверху луна освещает величественную ледяную шапку горы и слушать раздающийся совсем рядом львиный рев — было для Сэйбл дорогим воспоминанием о тех далеких днях, когда она работала вместе с отцом, Кэшем и Сэтом.
«Лэнд-ровэр» выскочил из огромной тени Килиманджаро и промчался мимо нескольких воинов масаи, каждый из которых держал в руке добротное копье. Их обмазанные каким-то вязким веществом тела отливали красным золотом, волосы были тщательно заплетены в косы. А мрачные, резко очерченные орлиные черты лица напомнили Сэйбл утонченные скулы эфиопских мужчин. Узнав, по-видимому, «лэнд-ровэр» и его водителя, туземцы важно махнули ему в знак приветствия, вежливо, но сохраняя дистанцию, как это принято у них.
Сэйбл с любопытством посмотрела на Кэша, на красивый профиль его лица, чуть затемненный неизменно скощенной набок шляпой.
— Тебя не было в этих краях уже два года. Я удивлена, что они знают тебя.
Кэш умышленно промолчал, и это лишь разожгло ее любопытство. А что. если он вообще никуда не уезжал? Но это предположение было лишено каких-либо оснований. Сама мысль, что он оставался все это время здесь, не желая никому сообщать о себе, казалась невероятной и вместе с тем интригующей. Почему же тогда он скрыл это от нее?
Сэйбл набралась храбрости и продолжила «наступление»:
— Как так может быть, что они узнали тебя? Откуда они тебя знают?
— Я работаю с Советом Каджиадо, — признался, наконец, Кэш.
Известие, что Совет Каджиадо сотрудничал с местными масаи по контролю за заповедником Амбосели, застало Сэйбл врасплох.
— И как долго ты работаешь в Совете?
— Где-то около года.
— А как так получилось, что об этом не знает бабушка?
— Она знает. Возможно, она посчитала, что тебе не обязательно сообщать об этом.
Зенобия высоко ценила все, что бы ни делал Кэш. Бабушка всегда была хорошего мнения о нем и его брате, Сэте. Во время пребывания Сэйбл в Торонто Зенобия в письмах и телефонных звонках всегда информировала ее о всем происходящем в семье и заповеднике. Но если Кэш уже год как вернулся в Кению и работал в этом же заповеднике, то почему бабушка ни разу не упомянула о нем? Все это казалось очень странным. Сэйбл была уверена, что он все это время находился в Южной Африке и работал в качестве охотника-проводника в знаменитом международном сафари-бизнесе.
И еще, если Кэш действительно весь этот год сотрудничая с Советом Каджиадо и местными масаи, то, возможно, именно бабушка и сообщила ему о намерениях Сэйбл и Винса обручиться и отправиться на работу в Самбуру. Что же, тогда не удивительно, что он знал о причинах ее возвращения.
Но еще оставались неразгаданными таинственные обстоятельства, касающиеся ее отца и сотрудничества Кэша с «ассоциацией» Смита и Браунинга. Одно было ясно: сейчас она не добьется от Кэша вразумительных ответов на все свои вопросы.
— Тогда, выходит, ты вернулся в Кению намного раньше, чем я? — спросила Сэйбл.
— Да. Я тут уже около года.
— Я не знала, что ты решил вернуться...
— Да, не знала. Потому что когда я вернулся, ты укатила в Торонто с Винсом.
Сэйбл с неловкостью посмотрела на Кэша. Ей показалось, что в его небрежном тоне кроется упрек, как будто она специально запланировала с Винсом заокеанское турне, вместо того чтобы предпочесть более важные дела. Но, учитывая негативное отношение Кэша к профессору, девушка решила, что не стоит сейчас обсуждать это. Как ему объяснить, что целью ее поездки в Канаду было что угодно, но только не «романтическое путешествие»? Сэйбл вдруг задала себе вопрос, а знал ли он о том, что случилось с ее матерью.
— Бабушка говорила тебе о моей матери?
— Да, она мне все рассказала, — ответил Кэш, задумчиво повернувшись к ней.
« ...Это все, что он хотел сказать? Но если бабушка объяснила ему, что она повезла в Торонто свою больную мать, то он должен был понять, почему она не могла быть в Кениате, когда он передумал и вернулся в Кению. С Винсом она отправилась лишь потому, что он нашел для них отличного врача-онколога. И в то время, когда Кэш исчез, профессор стал для нее существенной моральной поддержкой, хотя и нельзя сказать, что она умышленно к этому стремилась. Как раз наоборот: Сэйбл не особо на него полагалась. Как там сказано в книге Псалмов? — «Лучше возложить свое упование на Господа, нежели на человека». Ведь Иисус может помочь в любых ситуациях, даже когда женщине не оказывает достаточной эмоциональной поддержки ее собственный муж. Мать очень много говорила ей об этом еще там, в Торонто. Хотя она, Сэйбл, однажды в сердцах воскликнула: «Почему же папа не с нами?!» »
Сейчас, когда она вспомнила истощенное тело матери, слезы выступили у нее на глазах. Сэйбл и теперь буквально слышала ее слабый голос: «Мужья — всего лишь люди. Я не ропщу, что Скайлера нет с нами. И ты тоже не ропщи. Там, в заповеднике, наверное... что-то случилось... Я чувствую его молитвы...».
Мать часто говорила ей и Кэйт:
— Сумейте достичь глубочайших взаимоотношений с Господом, и это станет для вас главной в жизни духовной поддержкой. Кто знает нас лучше, чем Он? Мы — Его дочери.
Сэйбл была уверена: мать знала, о чем говорила. На протяжении многих лет она одиноко работала сиделкой в племени масаи, поэтому на собственном нелегком опыте познала верность Божьих обетований. Она изведала, что значит остаться обделенной так называемыми «радостями юности» и проводить год за годом в одиночестве, без всякой перспективы на перемены. И хотя страх остаться «старой девой» точил ее сердце, мама все же сохранила уверенность, что Господь удовлетворит все ее эмоциональные потребности так же легко, как легко расцветает среди колючих шипов роза. поэтому даже в одиночестве ее не покидало мужество и оптимизм.
Джулия Дунсмур прошла сквозь тернии молитвенной борьбы с сатаной, который строил козни миссионерам — верным Божьим слугам, работающим в жестоких и диких местах Африки. И все это время рядом не было ни одного хоть сколько-нибудь близкого человека, который мог бы раз- делить ее глубочайшие эмоциональные нужды. Испытания и горькие разочарования научили мать Сэйбл взывать к своему небесному Другу и достигать близкого с Ним единения. И, в соответствии с верностью Божьих обетований, она нашла в Нем абсолютную все достаточность. Только после длительного служения в одиночестве Господь привел в ее жизнь Скайлера, а затем подарил радость супружества и материнства. Да, ее мать была особенной женщиной.
«...Мне тоже хотелось бы познать Христа, как моя мать, но готова ли я заплатить за это необходимую цену? Смогу ли я не только наслаждаться «живыми», наполняющими душу водами, но и оставаться стойкой во времена духовной «засухи»?..»
— Бог никогда не спешит, — говорила ей мать. — В Его распоряжении целая вечность, и Он рано или поздно сформирует тебя, слепит из тебя ученицу, готовую стать на путь уподобления Христу. Господь знает, какие вещи в твоей жизни следует удалить, а какие, наоборот — оставить, что поможет достичь тебе желанной пристани покоя и благословений.
Сэйбл «вспомнила», наконец, о присутствии Кэша, который сбавил скорость и наблюдал за ней со сдержанным интересом.
— Когда я вернулся в Кениату, ища тебя, и Зенобия сообщила мне о болезни Джулии, я написал тебе в Торонто, — вдруг сказал он.
Девушка повернулась к нему, стараясь не выдать внутреннего удивления. Неужели он писал ей?
А Кэш вновь устремил взгляд на дорогу, нажал на газ, и стрелка спидометра быстро поползла вверх.
— В письме я спрашивал тебя, хочешь ли ты, чтобы я приехал к вам?
Сердце Сэйбл как-то странно встрепенулось.
— И ты не ответила.
Девушка хотела заверить его, что не получала никаких писем, но подумала, что будет мудрее, если она постарается скрыть свои эмоции, которые вот-вот могли бесконтрольно обрушиться на Кэша. Она чувствовала, как ее сердце отчаянно хватается за чуть пробившийся, первый за эти два года росток его интереса к ней.
— Поэтому я подумал, что Винс полностью удовлетворил все твои нужды, — сделал вывод Кэш, чуть толкнув ее при этом в плечо.
Это прикосновение принесло ей миг глубокого наслаждения. Оно напомнило, как Кэш таким способом иногда, проверял ее внимание. Сэйбл частенько провоцировала его на это, подливая «масло в огонь» и заставляя его проявлять больше страсти и чувств.
Теперь она как-то неловко взглянула на спидометр и, подумав, что «ожившая» стрелка лучше соответствует ее взвинченным эмоциям, выдохнула:
— Твое присутствие также было бы... оценено мною.
Последовало молчание.
— Тогда почему ты не побеспокоилась написать мне? — спросил Кэш, как бы между прочим.
« ...Где же делось письмо? Неужели она так была обеспокоена матерью, что даже не обратила внимания, как оно выпало сквозь щель почтового ящика? Или оно просто затерялось среди кипы других писем? Их ведь было множество и отовсюду: от семьи, друзей, церковных ассоциаций и т.д.» — напряженно думала Сэйбл.
В любом случае, она не должна предполагать самое худшее и спешить с выводами. А что она имеет в виду под «самым худшим»? Что кое-кто — а именно, Винс (он один был постоянно рядом), умышленно спрятал от нее письмо.
Но это глупо. Адлер никогда не давал повода не доверять ему. И единственной его слабостью было складывать на кофейном столике пришедшие на протяжении нескольких дней письма, оставляя их «на закуску», чтобы прочитать, когда будет больше времени. И к тому моменту, как он вскрывал их, весь столик уже был покрыт конвертами.
Но даже если Кэш и написал одно письмо, как это может «компенсировать» его внезапное исчезновение в Южную Африку? Ведь он даже не попрощался с ней. С другой стороны, если он так был обеспокоен ее молчанием, то почему не написал еще? В крайнем случае, мог бы спросить у бабушки или Кэйт, почему для него нет писем из Торонто. Да, он знал, что она уехала с Винсом. Но если он действительно не хотел, чтобы у нее с доктором начался роман, то все, что ему нужно было сделать, — просто приехать к ней и дать почувствовать свое присутствие. Она нуждалась только в нем, ждала, чтобы кинуться в его объятья. Но вместо этого он, как выяснилось, целый год проторчал здесь, в заповеднике Амбосели.
Сэйбл решила пока обойти этот неприятный для нее вопрос. Конечно же, у Кэша полно поклонниц и лучше дать понять ему, что она отвергает его вновь пробудившиеся романтические поползновения. Возможно, все, чего он хочет, — просто насолить Винсу, которого всегда недолюбливал.
Равнодушие Сэйбл, казалось, передалось Кэшу, и стрелка спидометра постепенно значительно опустилась вниз.
— Вообще-то, в моем присутствии не было никакой необходимости, — сказал, наконец, он. — Мы оба знаем, какие недюжинные способности проявляет Винс, когда нужно кому нибудь помочь.
Сэйбл бросила на Каша быстрый взгляд, но натолкнулась на обезоруживающую улыбку.
— Он даже «облачился» в Красный Крест, стал милосердным самарянином, — добавил он.
— Но почему у меня складывается впечатление, что каждый раз, когда ты говоришь о Винсе хорошо, то просто иронизируешь?
— Да как тебе даже такое в голову могло прийти? — спросил Кэш с кривой улыбкой.
— Я почему-то считала, что ты должен был бы обрадоваться, узнав, что я прибыла сюда с целой кучей полезных для масаи вещей.
— Ну... в твоей искренности я не сомневаюсь.
— «Спасибо», сэр.
— Не будь такой колючей. За личностью Винса что-то кроется. Если он действительно заботится о масаи, то попроси его построить для них колодец. Им ведь так нужна вода!
Упоминание о воде напомнило Сэйбл об исчезнувших! деньгах, и она нервно заерзала на сиденье. Конечно же, не стоит говорить об этом Кэшу, так как она уже наперед знает, что он скажет.
— А что конкретно ты делаешь, работая с масаи? — спросила она.
— Обучаю их, как правильно заниматься фермерством. Слишком большое Изобилие скота — это главная проблема, с которой столкнулись масаи. В прошлые годы эта проблема решалась сравнительно просто: если скот не помещался на одном пастбище, переходили на другое. Теперь же масаи ограничены в передвижении, и количество их стад становится слишком большим, чтобы земля могла их прокормить. Выпасая скот, они так истощают пастбище, что после травы там остается лишь пыль. И когда наступают дожди, почва полностью размывается.
— Так что, Совет Каджиадо пытается внедрить здесь огороженные ранчо?
— Несколько таких ферм ты уже видела вдоль дороги между Афи-Ривером и Каджиадо.
— Я не знала, что ты так тесно сотрудничаешь с масаи. Кэш, то, что ты делаешь — просто здорово.
— Но давай вернемся к твоему «милому» доктору Адлеру. Я подозреваю, что за его внезапно проснувшимся «альтруизмом» кроется желание реализовать все те преимущества, которые он получит в результате доступа в эти ограниченные для охоты районы. Представь, сколько у него будет возможностей для безнаказанного браконьерства. Что ты на это скажешь?
— Что?! — воскликнула Сэйбл, повернувшись к нему. — Тебе ли с твоими подозрительными связями с Браунингом обвинять доктора в отвратительной скотобойне? Да как ты смеешь?!
— Как быстро ты цепляешь Винсу ангельские крылышки, защищая его! Смотри, как бы твой «добродетельный гуманист» не использовал тебя — и твои деньги — для своих «эволюционистских» раскопок у озера Рудольф.
— «Гуманист», «эволюция»?.. 0 чем это ты?
— Он — коллега доктора Уилларда.
— Неправда! И даже если бы они были знакомы, что из этого? Это вовсе не означает, что он поддерживает его проекты.
Кэш вновь уставился на дорогу — было видно, что аргументы Сэйбл не произвели на него никакого впечатления.
— Я собираюсь доказать, что Винс вовлечен в браконьерство. И сделаю это быстрее, чем ты думаешь. Знаешь, на твоем месте я не был бы в восторге от перспективы выйти за него замуж.
Сэйбл была слишком утомлена, чтобы сейчас обсуждать эту тему. «Конечно же, Кэш не проявил достаточной активности, чтобы покорить мое сердце, и теперь пытается мне внушить, что я просто спешу «выскочить замуж», — думала она. — Но мало того, он еще осмеливается намекать, что Винс — презренный браконьер, да и лицемер, вдобавок» .
— Наверное, мой характер не вызывает у тебя уважения. Правда?
— Ну что ты, твой характер - просто чудо, — возразил Кэш.
От этих слов Сэйбл немного смягчилась.
— Но... но тогда за кого ты меня принимаешь? Из твоих слов выходит, что у Винса есть какие-то темные намерения, и я собираюсь замуж за человека, которого на самом деле даже и не знаю. Так получается?
— Винс был достаточно хитер, чтобы залезть тебе в душу, когда ты нуждалась в моральной поддержке.
Сэйбл издала короткий смешок и притворилась обиженной, хотя в душе сотый раз пыталась проанализировать свои чувства к доктору Адлеру. `
— Абсурд! — выпалила она и, сдернув со своей головы шляпу, замахала ею у своего раскрасневшегося лица. — Ты просто не можешь успокоиться, что не способен больше манипулировать маленькой глупой Сэйбл Дунсмур.
— Манипулировать? Наконец-то я узнал все, что ты обо мне думаешь!
— Да, как щенком на поводке. Хочешь, чтобы я с затаенным дыханием стояла у дверей «великого босса» — Кэша.
Халлета в ожидании, когда же он соблаговолит осчастливить меня и крикнет «ко мне»? Нет, я уже не та! Не забывай об этом! — Сэйбл нервно нахлобучила шляпу на голову и скрестила на груди руки. — Меня больше не привлекают подростковые романтические увлечения. Меня уже не интересуют...
«Лэнд-ровэр» резко затормозил у обочины, как бы натолкнувшись на невидимую преграду.
— Что, опять слоны? — Сэйбл нервно поежилась, озираясь вокруг, а Кэш снял свои солнцезащитные очки.
— Нет, — в его голосе чувствовался какой-то вызов.
Девушка повернулась к нему, ожидая объяснений, но увидела горящие теплым голубым огнем глаза. Кэш прищурился, а у Сэйбл почему-то появился в горле комок. Она едва сглотнула.
— Не смотри на меня так.
— Как же ты хочешь, чтобы я на тебя смотрел?
Девушка стала медленно отклоняться.
— Прекрати. Чтобы ты ни делал, я...
Каш потянулся к ней двумя руками. "
— Кэш, нет.
— Нет, да. Ты постоянно обвиняешь меня непонятно в чем... Я не бросал тебя. Да, я оставил тебя на время, но ради тебя, не ради себя. Что я мог тебе дать? Мне нечего было тебе предложить. Кто я был? — сын надзирателя и все. есть еще одна причина, почему я находился так далеко от тебя: боялся, что ты слишком хороша для меня.
Кэш улыбнулся, а по шее Сэйбл прошел ток, когда она, отстраняясь к двери, пыталась отстоять последние бастионы своего сердца.
— Ты и сейчас слишком хороша для меня, — продолжал он, — слишком милая, благородная. Но знаешь, Сэйбл, я решил, что хочу для себя самого лучшего, и будь что будет. И я намерен отобрать тебя у Винса.
— Что? — у женщины перехватило дыхание. — Ты... ты решил?.. — попыталась спорить она.
Кэш наклонился к Сэйбл, чтобы ее поцеловать, а та, загипнотизированная его взглядом, почти не пыталась увернуться, лишь сбила его шляпу, когда тот приблизил к ее лицу свое лицо.
— Нет, — слабо произнесла она. — Мы не должны делать этого. Это... это неправильно.
— Почему неправильно? После всего, что случилось, как раз самое время, не так ли?
— Я... я почти обручена. Ты знаешь это.
— Да, знаю и надеюсь сорвать вашу помолвку, — сказав это, Кэш поднял ее руку. — На твоей ладони я не вижу никакого кольца. Так что никакой клятвы Винсу ты не нарушаешь. Я узнал тебя раньше, чем он. Я хотел, чтобы ты была моей еще до того, как он приехал в Кению. Ничего не изменилось.
— Нет, все изменилось.
— Да, но к лучшему. Мы оба повзрослели, поумнели. И теперь у меня есть деньги.
Упоминание о деньгах произвело на Сэйбл такой эффект, словно на нее вылили ведро холодной воды.
— Я не знаю, где ты взял эти деньги и не хочу их. Они — бесполезны для того, кто предал свое дело духовный характер за деньги не купишь.
— А у Винса, ты думаешь, есть и то, и другое?
— Я скорее буду жить в палатке в заповеднике, чем с человеком, который из-за денег готов отказаться от всех своих духовных принципов!
— И ты думаешь, что я так и сделал? — Кэш приблизил к Сэйбл тлеющие угольки своих глаз.
— Да.
— Ему, проходимцу, ты доверяешь, а меня оскорбляешь. Ну что ж, это твой выбор.
С этими словами Кэш притянул ее к себе. Уклоняясь от него, девушка откинула голову, а он принялся целовать все ее лицо.
Сэйбл слышала, как бешено колотится ее сердце. Ее сопротивление было слишком слабым, как и само желание сопротивляться, даже тогда, когда совсем рядом послышался рев мотора и яростный гудок какого-то автомобиля. Кэш отпустил девушку, и та, напуганная чувством вины, быстро отпрянула от него.
Около их грузовика подняли пыль два остановившихся «джипа». По направлению к двери, где сидел Кэш, раздались быстрые шаги, и изумленная Сэйбл увидела невесть откуда появившегося Винса. Его обычно невыразительные глаза горели сейчас, как два раскаленных угля. Прямые черные волосы доктора Адлера заблестели на солнце, когда он с силой открыл со стороны водителя дверь и, схватив Кэша за ворот рубашки, потащил из кабины, хотя, возможно, Кэш и сам поспешил выпрыгнуть из грузовика.
Сэйбл сидела, боясь издать даже звук, но ее пальцы судорожно сжались, когда она услышала быстрые и массивные удары кулаков.
Оба мужчины были здоровяками, но девушка больше боялась за Винса. Внезапно Сэйбл как бы очнулась от летаргического сна и закричала:
— Остановите их! Остановите!
Она быстро выкарабкалась из кабины и, отчаянно озираясь, искала кого-нибудь, чтобы тот разнял дерущихся.
Около своего «джипа» стоял Мак-Киббер и, сложив на широкой груди руки, наблюдал За происходящим.
— Мак-Киббер! Останови их! — закричала Сэйбл.
— О, нет, я уже как-то влез в драку, — сказал тот и, открыв рот, ткнул пальцем в место, где когда-то; был зуб мудрости.
— Мне выбили его три года назад, когда я разнимал Кэша и Сэта. И сейчас никак не хочу терять передний зуб ради доктора Винса. Думаю, он и сам о себе позаботится.
Тут Сэйбл услышала глухой звук сильного удара и, резко развернувшись, увидела, как Винс, ошарашенный и умывшись юшкой из крови, растянулся на заднем багажнике «лэнд-ровера». Девушка вздрогнула от отвращения и злости — два взрослых мужчины ведут себя как дворовые хулиганы!
Кэш поднял с пыльной дороги свою шляпу и встряхнул ею...
С упреком в глазах Сэйбл размашистым шагом направилась к нему, но на его лице прочла лишь уверенность в собственной правоте. Он выдернул из-за ее пояса носовой платок (Сэйбл всегда его там носила) и промочил выступившую в уголках губ кровь.
— Ты не останешься с ним. Пожалуйста, садись в «ланд-ровер».
Оба смотрели друг другу прямо в глаза. Конечно же, она должна ответить на его приглашение отказом. Хотя, в любом случае ей все равно не уйти от выбора между этими двумя мужчинами.
— Я останусь с тем, кого выберу сама, — жестко парировала Сэйбл. — А После всего, что вы здесь устроили, я отказываюсь иметь дело с вами обоими!
На лице Кэша появилась глупая улыбка, от чего все в сердце у женщины отозвалось болью.
— О’кей, — сказал он, — это уже интересно. По крайней мере, Винс и я сейчас в одинаковом положении.
— Ты... ты так уверен в себе... насчет меня... — прошипела она, вконец расстроенная его поведением.
— Нет, я абсолютно уверен насчет Винса, — вдруг стал серьезным Кэш. — В конечном счете ты убедишься, что он — твоя величайшая ошибка. Берегись его, Сэйбл. Не хочу, чтобы он навредил тебе. Я собираюсь довести дело до конца и увидеть его на скамье подсудимых за смерть Сэта!
Смерть Сэта?!
Кэш развернулся и пошел прочь — женщина лишь остолбенело смотрела ему вслед. Его слова эхом звучали в ее мозгу: смерть Сэта, брата Кэша, которого она так любила! Значит, Сэт мертв? Как? Когда? Почему ей не сказали об этом раньше?
Каш влез в кабину «лэнд-ровера» и завел мотор. К нему подошел Мак-Киббер, прислонился к двери и что-то сказал. Кэш лишь кивнул и умчался прочь, оставив позади себя небольшой столб пыли.
А Сэйбл недвижимо стояла на дороге, пораженная услышанным. Сэт... убит.
Дрожь пробежала по ее телу — ведь в смерти брата Кэш обвинял Винса.
