Ор. Название: Endangered (Linda Chaikin)
Перевод с английского: Геннадий Нефедов
© Христианская Заря 2004
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17
КОНФЛИКТ
Столкнуться с Кэшем — это то, чего Сэйбл меньше всего ожидала по возвращении в Африку. Она решила никогда больше этого человека не видеть, даже не разговаривать с ним. Теперь же, смутившись, она никак не могла себя заставить повернуться и взглянуть на того, кого несколько минут назад так настойчиво требовала привести. Девушка боялась подспудных чаяний своей души.
Да, конечно, она больше не любила его (по крайней мере, так она себе твердила). Да и какая то была «любовь»... так... страстное увлечение, физиологическая потребность, пусть даже такая же глубокая и наполненная негой, как экзотическая африканская ночь! Но вся эта душещипательная чушь уже позади. Окончательном бесповоротно!
Конечно, тогда она была моложе и, хотя это и неприятно осознавать, эмоционально неустойчива. Но за последние два года она уже набралась ума-разума. Трагически окончившаяся смертельная схватка матери с раком была использована Богом, чтобы очень многому научить ее, — хотя бы тому, что такое подлинная, глубокая любовь, строящаяся на внутреннем союзе двух заботливых сердец и ценностях более долговечных, чем искры юношеской страсти, К тому же, теперь она любила доктора Винса, который воплотил в себе сам дух самопожертвования и заботы о страждущих. То, что привлекало в нем Сэйбл, слишком превосходило чувственную сферу, чтобы основываться только на ней. Впрочем, она тоже не исключалась, — в этом Сэйбл была уверена.
С Кэшем же было все по-другому. Его броская внешность затмила собой все. Но как она была слепа и не замечала его духовной близорукости, эгоизма, жадности к деньгам, ради которых он был готов пойти на все, даже на то, что бы заняться прибыльным браконьерским дельцем!
Да, когда-то Кэш владел ее сердцем, но это было еще до того, как она поняла его истинную сущность. Прошлое не вернуть — пламя любви угасло, и она во чтобы то ни стало сохранит прошлые чувства погребенными под остывшим пепелищем.
Приведя свои мысли и чувства хоть немного в порядок, Сэйбл тихо, во всеоружии равнодушия повернулась и приготовилась дать отпор человеку, который некогда бросил ее даже без взгляда сожаления.
Кэш Халлет стоял в нескольких шагах от нее, и глаза Сэйбл скользнули по его статной фигуре. Его броскую красоту чуть портило явное страдание от головной боли, хотя он и пытался скрыть это солнцезащитными очками. Грубая хлопчатобумажная рубашка была не застегнута — должно быть, он второпях просто накинул ее на свои порядком поношенные джинсы фирмы «Льюис». Этот темноволосый дикарь, однако, скрывал в себе недюжинную силу, символом которой были кожаные сапоги и сделанный масайскими умельцами широкий кожаный пояс (который, возможно, частенько рекламировали для любителей жесткого сафари). Он почти не изменился за два года, разве что в его взгляде появилось еще больше авантюризма. Сэйбл же изменилась. Хотя ее сердце бешено стучало, она смогла убедить себя, что не нуждается в его любви, больше не хочет тех чувств, которые сводили ее когда-то с ума.
— Итак, Кэш Халлет вернулся в Кению? — прозвучал ее обвиняющий голос.
— Я никогда и не удалялся от нее далеко. А вот Вы сбежали в Канаду... со своим доктором Адлером.
Кэшу не были видны ее глаза, и Сэйбл успешно проигнорировала «намек».
— Доктор Адлер также здесь. Он самоотверженно занят защитой этого дикого края и его коренных жителей. К сожалению, в этом есть острая необходимость. А Ваше появление здесь, возможно, и объясняет, почему участились случаи браконьерства.
Рот Кэша напряженно сжался, но голос оставался таким же тихим.
— Неужели? Честно говоря, мне больно слышать такие поспешные выводы. Наверное, это часть Вашей миссионерской работы — так осыпать людей обвинениями?
Сэйбл вспыхнула, подумав, что должна жить во Христе, а ее обвинения уже давно вышли из-под контроля Святого Духа.
«Значит, Кэш знает о цели ее возвращения?..»
— Я обнаружила Моффет подстреленную и брошенную умирать, а ее бивни — вырванными, — сказала она, досадуя на свой дрожащий голос. Уголком глаза она заметила, как мускулистый Питер Браунинг подошел чуть ближе и стал прислушиваться к их разговору. Девушка бросила пламенный взгляд в его сторону, а затем опять на Кэша, но на их бронзово-невозмутимых лицах ничего нельзя было прочесть.
Хотя Сэйбл и не приняла бы никаких отговорок, подсознательно она отчаянно ждала, что Кэш станет отрицать ее обвинения. Но... этого не произошло, и Сэйбл пришлось просто проглотить эту горькую пилюлю разочарования. Ее бывший любимый стоял, не двигаясь, все такой же несгибаемый и твердый. Сэйбл еще раз бросила взгляд на Питера, а затем развернулась и пошла прочь.
— Какой смысл еще об этом говорить, и так ясно, кто это сделал! — сказала она, промчавшись мимо Кэша по направлению к «джипу», но на таком расстоянии, чтобы тот не смог схватить ее за руку. Уже не в силах игнорировать вырвавшееся из тайников сердца пламя нестерпимой боли, она объяснила это себе душевной травмой в результате смерти Моффет. Конечно, брошенные обвинения в адрес человека, который когда-то вместе с ней защищал дикую природу, были справедливыми и жестокими, но в тот момент не это занимало сердце Сэйбл. Ее мучило другое: почему, когда два года назад ей пришлось «убить» свою, любовь, и ее сердце истекло кровью, Кэш так спокойно удрал в поисках своей фортуны. Девушку раздирала жажда мести. Еще час назад она была уверена, что это греховное желание давно уже подчинено Христу, но оно вновь, подобно острым иглам, вонзилось в ее сердце. Она ужасно хотела, чтобы он прочувствовал хоть часть ее мучений. Кэш пошел следом за ней (как она и ожидала), и поэтому Сэйбл прибавила ходу.
— Ты, как всегда... опять сбегаешь, — заметил тихо Кэш..
Его ответ удивил ее. Она-то всегда полагала, что Кэш — один из тех мужчин, которые избегают «задушевных разговоров» . Когда Сэйбл не терпелось обсудить с Кэшем их разногласия, чтобы лучше понять друг друга, тот неизменно уклонялся от подобных дискуссий, как будто чувствовал себя в тупике. Как мужчина Кэш не боялся никаких конфликтов, но, чуть дело касалось интимной сферы разума и сердца, он сразу закрывался, словно не мог или не желал говорить о своих чувствах. В таких случаях, он всегда мягко упрекал ее, что она «играет не по правилам». Правила?! Какие правила?! Что же все-таки скрывалось за этими правилами, когда она хотела искренно, от чистого сердца поговорить с ним о том, что думает или чувствует?
Кэш никогда ничего не объяснял. А теперь... он осмелился обвинить ее в том, что откровенного разговора избегает именно она!
А вслед ей продолжались нестись колкости:
— Полагаю, тебе нужно быть мудрее и не слишком доверять такому человеку, как Адлер, или... мне следует его называть «святым Винсом»? Давай, попытайся построить на его «честности» свой новый светлый мир, и ты больно грохнешься вниз, когда эта стена рухнет.
Сэйбл остановилась и, повернувшись, уставившись на него своими влажными от слез глазами по причине разочарования, которое она уже не могла контролировать. Вместо того чтобы убеждать ее в своей непричастности к злодеянию, этот негодяй примешал сюда доктора Адлера.
Кэш тоже остановился на некотором расстоянии от нее, будто догадался, что она отчаянно нуждается в том, чтобы он не подходил ближе. Сэйбл показалось, что он заметил, в каком смятении она находится под ненадежным стеклом солнцезащитных очков и знает, что, став ближе, заставит ее снова... проиграть, а не выиграть.
«Я не люблю его», — убеждала она себя. И хотя глаза девушки выдавали всю ее внутреннюю борьбу, она, чтобы показаться равнодушной, положила руки на бедра.
Жара и пыль только усиливали накалившееся напряжение, и с минуту их «состязание взглядом» напоминало перетягивание каната — каждый выжидал, кто начнет первым.
Чтобы как-то нарушить невыносимую тишину, Сэйбл крикнула:
— Никогда не упоминай доктора Адлера! Он ни в чем не виноват — он просто наблюдатель. А ты... ты убил Моффет! Как у тебя рука поднялась? У тебя, который когда-то спас ее от браконьеров?! Интересно, как себя чувствует человек, который убивает доверившееся ему животное, расскажи?
Но в выражении лица Кэша она не увидела и тени сожаления или вины — а именно этого она и ожидала, помня его по тем старым добрым временам, когда он был внимательным и заботливым, когда беззаконие еще не охватило стальным обручем его сердце. Она твердила себе вновь и вновь, что никогда больше не вспомнит те годы, иначе, в конце концов, потерпит поражение!
Осознавая, что все происходящее с ней сейчас и неразумно, и нежелательно, Сэйбл вскочила в свой «джип», умостилась за рулем и включила зажигание. Сдав назад полукругом, она нажала на педаль газа и, оставив за собой столп пыли, умчалась прочь.
Момент спустя, когда пыль чуть рассеялась, она бросила в боковое зеркало короткий взгляд, и увидела, что Кэш продолжал смотреть ей вслед, положив одну руку на бедро. Она представила себе, какое разочарование или боль он, должно быть, теперь испытывает и вздрогнула от себя самой. Но какая разница! Он получил то, что заслужил! На все сто!
Но чувство вины не оставляло ее. Проехав некоторое расстояние, она вздохнула и оперлась о спинку сидения. Предупреждающие сигналы с ее недостойном поведении давали о себе знать еще в течение всего конфликта с Кэшем, но лишь теперь, когда вихрь чувств чуть улегся, она обратила на них более пристальное внимание. Каждое биение сердца отдавалось болью. А вдруг не он убил Моффет? А что, если вся эта команда здесь ни при чем? Ей не обязательно восторгаться этим увальнем — мистером Браунингом, чтобы признать, что, может быть, он и не браконьер.
Хотя это было вряд ли возможным, так как в лагерь ее привели следы грузовика, и все, кроме Кэша, вели себя так, будто им было что прятать. Кэш, выходит, просто мастер скрывать свои чувства?!
«Какой актер, подумать только, — злилась Сэйбл. — Можно вручить Оскара за наилучшее исполнение роли».
«О, Господи», — молилась она, обескураженная своими неудачами. Стон души возносился к Богу и передавал то, что не в силах были выразить слова.
Она не понимала себя, своих чувств. Но, так или иначе, не хотела с ними мириться.
По мере продолжения пути она старательно щурилась, пытаясь сосредоточиться исключительно на дороге среди этой дикой африканской степи. Сейчас она направлялась через долину к сезонному озеру Амбосели — так путь домой будет короче. В это время года оно должно быть высохшим. Сейчас больше всего на свете она мечтала оказаться, наконец, дома, в объятьях бабушки, войти в свою старую, такую знакомую комнату. Если она поедет напрямик через озеро, то прибудет в заповедный домик еще до того, как ночные тени сокроют саванну. Только так она избежит неприятной и небезопасной необходимости путешествовать ночью в одиночестве.
«Нет, я не буду думать о Кэше, — твердила она себе. — Завтра они соберут палатки и двинутся к побережью. Все... Хорошо бы увидеть Винса». Воспоминания о приверженности Адлера к научным исследованиям успокоили обостренные нервы Сэйбл. Теперь она была в порядке.
