Ор. Название: Endangered (Linda Chaikin)
Перевод с английского: Геннадий Нефедов
© Христианская Заря 2004
Глава: 1 - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - 9 - 10 - 11 - 12 - 13 - 14 - 15 - 16 - 17
ЗАВЕСА ПРИОТКРЫВАЕТСЯ
Сезонная дорога через озеро Амбосели оказалась достаточно коварной.
Вообще, это засушливое время года предоставляло любителям дикой природы наилучшую возможность увидеть множество скопившихся вокруг нескольких небольших озер зверей. Территория заповедника Амбосели (особенно эта часть, которую называли «Старый Тукай») считалась в Африке наиболее примечательным местом по концентрации большого количества разнообразных животных. Там можно было увидеть не только носорогов, но и слонов, бизонов, львов, гепардов, жирафов, бабуинов*‚ обезьян и других животных саванны. Для туристов-новичков, отправляющихся к горе Килиманджаро (в этот рай для фотографов) и взволнованных экзотической перспективой лицезреть блуждающих по желтой траве бескрайней равнины диких животных, дорога через озеро могла показаться вполне безопасной, но, как известно, первое впечатление нередко обманчиво, тем более в Африке.
«Но я ведь не турист, — бормотала сама себе Сэйбл. — Как я могла застрять, зная эти места, как свои пять пальцев!»
В наиболее засушливые дни высохшее озеро превращалось в огромное, сверкающее белой пылью пространство. Но в этот день воздух был сырой, и под треснувшим слоем подсохшего грунта оказалась такая грязь, что колеса «джипа» безнадежно увязли. «Я слишком много думала о Кэше, вот и поплатилась за свое легкомыслие».
Сэйбл сидела за рулем и рассеянным взглядом смотрела на необъятное скопление клейкой грязи. Несмотря на все ее незавидное положение, девушка была намного больше смущена неприятной встречей с Кэшем. «Бабушка должна была предупредить меня, что он вернулся в Кению». Сэйбл похлопала носовым платком по шее и, открыв дверь, со вздохом обреченной покорности сделала шаг навстречу вязкой массе. Под сапогами раздался характерный засасывающий звук, и девушка вздрогнула. Вытерев вспотевшие руки с брюки и поправив шляпу, она огляделась вокруг. Хотя Сэйбл и была расстроена этим нелепым происшествием, ее утешало то, что эта грязь все же служила и некоторым благим целям: беге- моты и слоны любили поваляться в ней в жаркую погоду. Кроме того, грязь защищала кожу животных от всех ужасных «кусающих и жалящих» насекомых и от безжалостного яркого солнца. Во всем, что создано Творцом, ощущались законченность и совершенство. Та же грязь, в которой застрял ее «джип» (в результате чего положение было удручающим), была бесценным благословением для зверей.
Сэйбл посмотрела на глубоко утонувшие в болоте колеса. Нет, ей не выбраться из такого месива! Отодвинув назад шляпу и еще раз осмотревшись, она задумалась о том, что делать дальше? До Кениаты еще целые мили... Ей сейчас был бы очень кстати прирученный слон —— уж он-то вытащил бы ее «джип» . Сэйбл вспомнила о Моффет, и ее охватила новая волна печали. Африканские слоны, в Отличие от индийских, не отличались большой любезностью, но Моффет была особенной, достаточно одомашненной, чтобы позволить запрячь себя крепкими веревками. Сэйбл еще раз подумала о том, о чем прекрасно были осведомлены работники заповедников: приручить дикое животное — значит подвергнуть его серьезному риску. Вновь возвращаясь на волю, такие звери становятся уязвимыми и слишком доверчивыми. К сожалению, немало людей злоупотребляют этим, вместо того, чтобы выполнять данное Богом поручение — беречь природу и разумно властвовать над ней.
Опасность, однако, была двусторонней: люди тоже рисковали пострадать от животных, позволяя себе в этих диких краях застрять под вечер в каком-нибудь болоте. Это было не очень мудро, особенно в Старом Тукае — юго-восточном уголке заповедника Амбосели. Обычно туристам рекомендовалось иметь при себе проводника, который помог бы разобраться в замысловатой сети дорог среди этой лесистой и заболоченной местности. Но Сэйбл — не какой-нибудь недотепа-турист. Она, как и ее бабушка Хирам Дунсмур, родилась и выросла в Кении, в области, известной как Британская Восточная Африка. Не удивительно, что девушка знала Амбосели не хуже аборигенов племени масаи, которое сотрудничало с Региональным Советом города Каджиадо по управлению заповедником.
Сэйбл сняла очки и, приставив ко лбу ладонь, начала всматриваться в бескрайние дали африканской саванны.
...Может‚ бабушка уже забеспокоилась и послала кого-нибудь на ее поиски? Зенобия (так звали бабушку) знала, что Сэйбл должен был встретить в Наманге доктор Адлер и теперь, вероятно, переживает, ведь уже темнеет, а внучки все еще нет...
Сэйбл даже понятия не имела, что случилось с Винсом, поэтому не исключала и другой вариант: бабушка предположила, что она отправилась с доктором навестить Кэйт и посмотреть на работу медицинского лагеря для масаи. Кэйт руководила этой фамильной, основанной их матерью миссией по оказанию врачебной помощи африканцам, и временно расположенной в нескольких милях от Кениаты в восточной части Старого Тукая (вскоре они должны были переместиться на север в сторону Самбуру).
Так как недалеко от Самбуру вновь возникла угроза возникновения межплеменной войны, вопрос последующего снабжения медицинской миссии вызывал у Сэйбл и Кэйт серьезную обеспокоенность. Но отчаянное положение тысяч людей лишь усилило решение Сэйбл во имя Христа достичь поставленной цели. Она должна была помочь тем, кого любит Иисус. Если Он любит этих африканцев, она тоже будет их любить.
Девушка вспомнила историю об ухаживающей за прокаженными индийцами матери Терезе. Когда один из посетителей увидел, как она очищает вызывающую тошноту кожу больных, то в ужасе воскликнул:
— Я не согласился бы делать это ни за какие деньги!
— И я тоже, — сказала ему на это мать Тереза. — Я делаю это бесплатно ради Иисуса.
В отличие от своей сестры, Сэйбл была активно вовлечена в распространение Библии и евангелизм и горела желанием показывать фильм «Иисус» племенам Кении на их родном наречии. Все необходимые для евангелизации материалы находились пока в Момбасе, — а также продукты, Библии и велосипеды для тяжело работающих с масаи миссионеров. Их доставка в труднодоступные районы Самбуру зависела от того, сможет ли Сэйбл нанять проводника-охотника. Разговаривая с бабушкой по телефону, девушка узнала, что такого проводника пока не нашли, так как никто не хотел идти на риск за предложенную медицинской миссией невысокую плату.
Но Сэйбл ожидало и другое испытание: Марсабит (район в СПС) был последним пристанищем для слонов с гигантскими бивнями — вернее того, что от них осталось. Для тех, кто пытался их спасти, браконьеры превратились в настоящий кошмар. Но сейчас она была нужна людям масаи. Они — также Божье творение, и несравненно более ценное. Их сердца нуждались в свете Евангелия.
Сэйбл обернулась и посмотрела назад. До Наманги расстояние было приличным и чуть-чуть ближе — до грязного лагеря «Браунинга и Смита» . Даже если бы она и решилась вернуться туда пешком (чего все равно бы не сделала, не желая еще одной встречи с Кэшем), в ночной темноте с ней могло случиться что угодно. Девушка открыла дверцу «джипа» и, достав револьвер, сунула его за кожаный масайский пояс на талии - дорогой подарок одного евангелиста. Этот миссионер был одним из тех замечательных молодых людей, которым она отвсего сердца хотела подарить велосипед в помощь для распространения Библий.
Сэйбл закрыла глаза и стала молиться о своем незавидном положении, исповедуя свой грех: гнев на Кэша и мистера Браунинга. Не успела она закончить молитву, как услышала звук мотора и с надеждой обернулась. О, это же «лэнд-ровер»!* Наверное, бабушка послала на ее поиски Мак-Киббера, дядю Кэша!
Сэйбл всматривалась вдаль, пока ясно не различила мчащийся на всех парах грузовик. Девушка закричала и энергично замахала шляпой, но с такого расстояния водитель вряд ли мог ее услышать. Тогда она мгновенно просунулась в кабину «джипа» и нажала на середину баранки. Раздался громкий, наполненный печалью, зовущий на помощь гудок.
Грузовик замедлил ход. Водитель, по-видемому, догадался, что случилось, и, сдав назад, свернул на узкую сезонную дорогу в сторону озера.
«Спасибо Тебе, Господи», пробормотала Сэйбл и, схватив с заднего сиденья сумку, улыбаясь, приготовилась выскочить из машины. В этот момент она глянула в боковое зеркало и увидела, как водитель обходит кабину грузовика. У девушки перехватило дыхание, и ее глаза сузились. «Каш!»
Сэйбл продолжала сидеть и смотреть в зеркало, решая: выходить ей из «джипа» или нет (как будто у нее был выбор). А у Кэша, казалось, была в распоряжении целая вечность, поэтому он терпеливо ждал ее, прислонившись к «лэнд-роверу» и скрестив на груди руки.
Наконец, Сэйбл вылезла из машины и стала рядом с сумкой в руках, не зная точно, чего она ожидает от Кэша, и желает ли она вообще быть обязанной ему какой-либо услугой. А Кэш улыбался. После той эмоциональной конфронтации в лагере охотников это было последнее, что она ожидала от него.
«Значит, он настроен на перемирие?» Неизвестно почему, но эта мысль принесла ей огромное облегчение. Честно говоря, ей никак не хотелось, чтобы после двух лет разлуки их первая встреча оказалось такой напряженной. Эта ссора заставила ее подумать о том, как они стали далеки друг от друга из-за терний непонимания и разочарований.
— Вот это картина! Будет что вспомнить! — крикнул Кэш. — Независимая Сэйбл Дунсмур, дочь всемирно известного защитника дикой природы Скайлера Дунсмура оказалась такой глупышкой, что забралась в болото и застряла! И это после того как я, когда мы еще росли вместе, как минимум раз десять предупреждал ни в коем случае не лезть на «джипе» в сухие русла.
Сэйбл вздрогнула: в его типичном мужском самодовольстве, в сочетании с неподдельным изумлением, чувствовались кое-какие другие нотки. Приятный голос Кэша вновь всколыхнул в ее душе давние и болезненные воспоминания.
— Ты что, так и будешь стоять и злорадствовать?
— А почему бы и нет? — Кэш продолжал улыбаться. — Какая польза, если мы оба окажемся по уши в грязи?
— Как хочешь, — ответила Сэйбл с искусственным равнодушием. — Обойдусь без чьей-либо помощи.
— 0! Как здорово сказано, «миз» Дунсмур!
— Так! Еще одно такое «миз» и я...
— Двигайся, не спеша, в мою сторону. Я помогу тебе.
— Но мне нужно к бабушке.
— А я и не думал оставлять тебя на съедение гиппопотамам, — Кэш просунулся в кабину своего грузовика и достал лежащий на сидении фотоаппарат.
— Что ты делаешь?!
— Извини, не могу удержаться. Я должен запечатлеть, как ты будешь барахтаться в грязи. В последний раз ты с ней возилась еще маленькой девочкой. Помнишь, как ты слепила пирожки для меня и Сэта?
Сэйбл вспыхнула. Конечно, она помнила (Сэт был братом Кэша, лет на пять старше). Девушка стала медленно пробираться по клейкому месиву, а Кэш, прислонившись к «лэнд-роверу», демонстративно навел на нее фотоаппарат.
— Ты хоть рассказывал кому-нибудь, какая ты подлая гиена? — воскликнула Сэйбл.
— О, сотни раз. Хотя, насколько я помню, ты называла меня словами понежнее...
В какой-то момент девушка не сумела вовремя вытащить ногу из вязкой грязи, в результате чего потеряла равновесие и шлепнулась вперед, издав крик бессильной злости и унижения.
— Отлично! - сказал Кэш, нажимая на кнопку. И не один, а несколько раз. Сэйбл слышала его смех и то, как он бросил фотоаппарат на сиденье. — Это для шантажа, — и опять улыбнулся.
Сэйбл было не по себе. Сам факт его возвращения почти до основания разрушил эмоциональный барьер, который она так тщательно выстроила вокруг своей жизни. Но сейчас девушка была еще и до крайности смущена.
— Ах, какая жалость, — продолжал Кэш. — Вот уж не везет, так не везет. Не правда ли, сейчас тебе еще хуже, чем в лагере, когда ты была так возмущена?
«Да, и главную роль в этом сыграл ты», - хотела сказать Сэйбл, но подумала, что подобные реплики с Кэшем не «работают». Только поставит себя в глупое положение плаксы. Хватит, что она уже «взорвалась» во время первой встречи, — накинулась на него со своими обвинениями, как судья и присяжные вместе взятые.
— Могу ли я проявить сострадание и спасти Вас? — донеслось до нее мягкое предложение Кэша. — Иначе, боюсь, что Вам придется торчать здесь до следующих дождей.
— Иди сюда! С каким удовольствием я бы вываляла тебя в этой грязи!
— О, это сладкая месть!.. Меня это так заинтриговало! Трудно отказаться от такого предложения.
— Я не шучу!
— А я и не сомневаюсь... Вот была бы умора!
— Я думала, у тебя мигрень!
— Так может быть, эта чудесная грязевая процедура облегчит мои страдания? Как ты считаешь?
— Отойди от меня!
— Ну что ж, — пожал плечами Кэш, - если попавшая в беду дама так грубо отказывается от помощи, я не буду строить из себя галантного рыцаря... Вперед! Пробуй сама. Ты всегда упорно все хотела делать сама.
«Всегда упорно хотела все делать сама? Это действительно так?»
Кэш опять оперся о кабину «лэнд-ровера».
— Нужно было взять еще пленку. Интересно, сколько бы заплатил за эти фотографии наш многоуважаемый доктор Адлер?
— Все, что угодно, за деньги, да? —- тихо, но многозначительно спросила Сэйбл.
— Что? — вдруг посерьезнел Кэш. — Я думал, ты знаешь меня лучше. Нет, не «что угодно», я не убивал Моффет.
Сэйбл поймала себя на том, что ужасно хочет поверить ему, возможно, даже чересчур сильно. Казалось, внутри нее сидит какой-то «червячок» и пытается заставить ее надеяться, что тот Кэш Халлет, которого она хорошо знала, все еще существует. А затем ее сердце пронзила сильная боль, так как до ее слуха донеслось, как Кэш тоскливым голосом задумчиво произнес:
— Я любил слониху... Моффет, эту глупышку с ее наполовину оторванным ухом.
Сэйбл прищурила глаза. Этот голос, тембр... были как открытая книга его души. Да, он действительно помнил те светлые дни юности -— их проекты по защите дикой природы, когда они, тесно связанные одной работой и целью, отправлялись с ее отцом и дядей Мак-Киббером в долгие путешествия. А еще она вспомнила костры у палатки, луну над Кенией
«Нет, нет», — усилием воли девушка вырвалась из вихря сладостных воспоминаний.
Кэш опять принялся щелкать фотоаппаратом.
— Надеюсь, Винс по достоинству оценит такие редкостные фотографии своей невесты, — сказал он с иронией.
Сэйбл ничего не могла прочесть в его голосе. «Значит, он знает, что мы намерены обручиться? Но почему в лагере охотников он так негативно отзывался о характере Винса? Скажем, он всегда недолюбливал его. Но тогда почему Каш так беспокоится, за кого я выйду замуж? Нет... он не беспокоится. Просто решил сменить тему разговора и не думать о слонихе».
Сэйбл подняла свою грязную сумку. «Да, точно, он занялся своим фотоаппаратом, чтобы отвлечься и забыть о Моффет». С одной стороны она вроде бы и знала Кэша достаточно хорошо, но он все равно оставался для нее загадкой.
Девушка вернулась, вытащила из багажника «джипа» чемодан и на этот раз более осторожно направилась к дороге. Когда она добралась до «лэнд-ровера», Кэш мягко заметил:
— Ты вымажешь все мое сиденье.
Это было уже слишком! Швырнув чемодан на землю, Сэйбл резко повернулась к нему. Слова были готовы сорваться с ее губ, но сразу же замерли. Кэш снял свои солнцезащитные очки, и она оказалась абсолютно не готовой к тому, что произошло: прямо на нее смотрели синевато-кобальтовые глаза. У девушки от стремительно наполнивших ее чувств чуть не закружилась голова. Все напускное равнодушие как рукой сняло.
А Каш протянул руку и нежно погладил на затылке Сэйбл прядь завитых волос. Это ласковое прикосновение полностью застало ее врасплох, так как меньше всего она ожидала от него такого выражения эмоций.
- Сэйбл...
Замотав головой, она резко отвернулась. На лице девушки отразилось страдание, пальцы изо всех сил сжали сумку. Она закрыла глаза и едва слышно произнесла:
— О, Кэш, зачем ты вернулся? Почему ты не остался там?
У мужчины перехватило дыхание. Как будто покоряясь ее отвержению, он вновь прислонился к грузовику... посмотрел на небо. Наступило молчание, и оба оказались пленниками тишины дикой равнины. Где-то хрипло закричали птицы, а затем издалека донесся протяжный трубный звук слона.
— В отличие от Винса, — сказал, наконец, Кэш, — я родился и вырос здесь, как ты помнишь.
— Да, помню, — в голосе Сэйбл появились обвиняющие нотки. — Я также помню, как ты все бросил, от всего сбежал.
— Нет, не от всего, — Кэш чуть наклонился, взял руку Сэйбл и, осторожно разжав ее ладонь, раскрыл спрятавшееся там жирное пятно подсохшей грязи. — В отличие от Винса, — которому Кения, честно говоря, «до лампочки», — Мы оба с тобой соединили свои судьбы с этой землей. Мы оба родились и выросли здесь, и мы принадлежим этому краю, — тут он улыбнулся. — Но сейчас для нас, британцев, наступили нелегкие времена. Все изменилось. Да, наши семьи могут похвастаться двухсотлетней историей пребывания в этом уголке восточной Африки. Но теперь мы узнали, что значит быть отверженной расой, нежеланными пришельцами. Мы полюбили чужую страну. Здесь все чужое! Странно до безумия, не правда ли? Теперь мы тут не господа, а «странники и пришельцы». И не имеем никакого права хозяйничать на этой земле.
Слова Кэша болью отзывались в ее сердце, наверное, потому, что он был прав. И Сэйбл понимала его. Она вспомнила о ранчо Дунсмуров, которое перестало существовать еще во времена молодости ее дедушки, и о земле Халлетов, которой теперь владели работающие на правительство люди из племени кикуйю.
Мужчина тер своим пальцем по ладони Сэйбл в том месте, где грязь ссохлась и затвердела. В то время как девушка «остро» осознавала, что делает Кэш, было не вполне ясно, осознает ли это он. Казалось, Кэш полностью сконцентрировался на ее грязной ладони, сдирая землю чуть ли не со страстной настойчивостью.
— Наверное, мы оба предназначены любить то, что нам не принадлежит, — тихо продолжил он, хотя сердце девушки в эти мгновения занимало нечто большее, чем судьба Кении. И в то время как темная шевелюра мужчины склонилась к ней, ее глаза затуманились, наблюдая за красиво очерченной линией его подбородка. Внезапно она вспомнила, что дала себе слово забыть... забыть прикосновения его теплых губ, силу его объятий. Эта мысль вдруг так пронзила ее, что Сэйбл почувствовала в ногах слабость. А Кэш продолжал:
— Слишком много Халлетов было убито, чтобы их так просто забыть. Подобно Авелю, их кровь вопиет с земли. Моих дедушку с бабушкой убили люди из племени мау-мау, дядю — во время войны, а...
Кэш не мог дальше продолжать. Он взглянул на Сэйбл, и в его глазах сразу потух огонь возмущения. Вместо этого появилась тихая решимость, которая усиливалась по мере того, как Кэш все больше погружался в размышления. Он освободил руку девушки и, делая это, как будто отказывался от какого-либо притязания на ее душу, оставляя Сэйбл неожиданно отстраненной.
— Я вернулся сюда на несколько сезонов. Я принадлежу этому краю и останусь здесь... так или иначе.
Сэйбл растерянно смотрела на свою руку, и ей казалось, что с этим физическим разъединением ее ладонь ощутила такую же пустоту и боль, как и ее сердце.
«Да, — подумала она с той же оцепенелой покорностью, что и Кэш. — Он принадлежит Африке... никому и ничему другому. Он свободен, подобно этой великой долине Серенгети и бродящим по ней животным. Свободен и постоянно в опасности от засухи, голода, диких зверей, огня, ветра и бурь».
Сэйбл обернулась и посмотрела на гору Килиманджаро. Ей показалось, что золотое солнце короновало ее вершину никому не подвластной таинственной славой.
Последовало еще несколько минут молчания, прежде чем Кэш открыл дверь грузовика.
— Не думай о грязи, — сказал он с оттенком юмора в голосе.
Сэйбл скользнула на кожаное сиденье и почувствовала себя уставшей и измученной от разыгравшейся в душе бури.
— Я пришлю кого-нибудь вытащить «джип», — сказал Кэш, бросив ее чемодан на полку за сиденьем. Затем, открыв дверь с другой стороны, влез в кабину и завел двигатель.
Заметив на его лице гримасу, Сэйбл подумала, что мигрень, должно быть, все еще причиняет ему немалую боль.
— Аспирин помог? - спросила она мягко и почувствовала вину, вспомнив, какими мотивами руководствовалась, когда сунула таблетки мистеру Браунингу.
Кэш лишь поднял голову и взглянул на нее.
Конечно же, аспирина было маловато, чтобы утишить боль. Отвернувшись, Сэйбл предложила:
— Ты извини, но... может быть, я сяду за руль?
— Чтобы он тоже застрял в болоте, как и твой «джип»?
Сэйбл возмущенно повернулась, чтобы возразить, но Каш, улыбаясь, уже тронулся с места.
Спустя некоторое время они оставили позади себя озеро Амбосели и уже мчались по дороге к гостинице-заповеднику.
— Ты несправедлив к Винсу, — сказала Сэйбл, но уже без укоризны в голосе, а скорее, из любопытства: в чем причина его столь нелестного отношения к доктору?
— Он использует тебя как эксперта.
Сэйбл почувствовала, что Кэш чего-то не договаривает.
— Я знаю его лучше, чем ты, Кэш. И в той области, которая интересует доктора Адлера, экспертов нет.
— Ну конечно, всем известно, что он — глубокий мыслитель. Куда нам до него, с простым смертным».
Сэйбл решила проигнорировать его небрежную реплику.
— Но почему ты так уверена, что его благородные порывы — не более чем вызванный философией «Нового Века» интерес? — спросил Кэш, внимательно посмотрев на нее.
— Что? «Новый Век»? — шокировано взглянула на Кэша Сэйбл. — Нет, он — христианин. Винс будет помогать моему отцу изучать слонов в лагере Самбуру. И мне бы не хотелось, чтобы ты плохо отзывался о нем. Как-никак, я собираюсь за него замуж, — последние слова она произнесла неестественно твердо, как бы пытаясь убедить в этом саму себя.
Кэш посмотрел на Сэйбл, и уголков его губ едва коснулась улыбка.
— Да неужели?
От этих слов девушка нервно вздрогнула и, резко отвернувшись, уставилась на дорогу.
— Мне все-таки интересно, в чем причина такой внезапной сердечной привязанности к доктору Адлеру?
— Это не было случайным, — уверенно ответила Сэйбл.
— Два года назад ты была влюблена в меня, а теперь ты собираешься за него замуж. Я считаю это внезапным.
— Твоя самонадеянность просто несносна! Ты полагаешь, что стоит тебе за все это время только появиться, и мое мнение о докторе Винсе изменится. Мое решение не так опрометчиво, как тебе бы хотелось его представить. Два года без каких-либо известий от человека, который просто ушел из твоей жизни — достаточно большой срок.
— Я не «ушел» из твоей жизни. Я... ждал, просто Ждал, пока ты немного повзрослеешь. Уверен, когда ты узнаешь Адлера получше, твое мнение о нем изменится. А если нет, то... ты сделаешь самую большую ошибку в своей жизни.
— Ну, конечно же, ты «так хорошо» его знаешь...
— По крайней мере, — в голосе Каша чувствовалась мягкая настойчивость, — знаю достаточно, чтобы быть уверенным, что он — не тот, за кого себя выдает.
Девушка вновь напряженно уставилась на дорогу.
— Ты его всегда недолюбливал, — с упреком сказала она.
— Он тебе в отцы годится, — ответил Кэш, резко повернувшись к Сэйбл и прищурившись.
— Ему тридцать восемь, — сухо возразила она, — не так уж он и стар.
Кэш лишь молча поправил свои солнцезащитные очки.
— И пусть тебя не волнуют мои ошибки, — продолжала
Сэйбл, — я уже достаточно взрослая, чтобы принимать свои собственные решения.
— Некоторые ошибки уже невозможно исправить. '
— Да... — Сэйбл как-то неловко заерзала на сиденье. — Я уже знаю, как проведу остальную жизнь, и не собираюсь тратить свои годы на погоню за пустыми мечтами или позволять кому-либо управлять мною. Как и ты, я вернулась сюда, потому что принадлежу этому краю. И я вернулась, чтобы работать с отцом и доктором Винсом в Самбуру.
Она видела, что голова Кэша повернута в ее сторону и чувствовала его пристальный изучающий взгляд. Поэтому, скрестив на груди руки, девушка твердым взглядом смотрела вперед на дорогу, как бы уверенная в завтрашнем дне... по крайней мере, так было еще час назад.
— Ты сказала, что доктор Адлер намерен работать с твоим отцом, изучая слонов в Самбуру? — последовал вопрос Каша, и женщина поразилась внутренней напряженности его слов.
— Да. А что?
Но тот лишь задумчиво вновь уставился на дорогу.
— Почему ты спрашиваешь меня об этом? — еще раз спросила Сэйбл, так и не дождавшись ответа. А если бы я сказал тебе, что Винс работает с коллегами из Торонто у озера Рудольф? Ты бы тогда пересмотрела свое решение ехать в Самбуру?
— Винс работает у озера Рудольф? Что ему там делать?
— Возможно, он хочет найти доказательства, поддерживающие теорию эволюции.
— Ты хочешь сказать, он ищет там окаменелости? Но это невозможно... — начала было Сэйбл, но затем запнулась. — В любом случае, я отправляюсь в Самбуру, чтобы помочь в работе своему отцу и показать там фильм «Иисус». Свидетельство о Христе — это мое личное желание, и надеюсь, я смогу втиснуть его в свое расписание, — девушка продолжала сидеть со скрещенными руками. — Ничто не заставит меня изменить свои планы. Как ты уже сказал еще там, у озера, мы знаем эту землю, животных, местных жителей... Мы любим этот край и принадлежим ему, как и масаи.
Кэш улыбнулся. А Сэйбл резко отвернулась, полагая, что ее такое глубокое посвящение этому краю, которое они многие годы делили вместе, просто забавляет его... может, даже льстит ему. Поэтому она поспешила добавить:
— Пусть доктор Вино и не родился здесь, но он тоже любит животных.
— Ты пытаешься убедить в этом меня или саму себя? Он не понимает Кению и никогда не понимал. Он - фанат эволюционных идей, ищущий с доктором Уиллардом окаменелости у озера Рудольф. К тому же, он одной рукой работает на религию «Нового Века».
— Кэш, это полная ерунда! Он никогда не упоминал озеро Рудольф. Профессор — до мозга костей защитник природы. К тому же, как я тебе уже говорила, он — христианин.
— Неужели? Возможно, он и называет себя христианином, но использует это слово слишком широко. Что же касается животных, то я уверен: Скайлер умрет, но защитит их, а вот Винс... — Кэш остановился, как бы чувствуя, что и так сказал слишком много.
А Сэйбл, слушая его, почувствовала, что этот человек может быть кем угодно, но только не грубым «местным дикарем» (и уж конечно — не главарем неуловимой шайки браконьеров). Девушка с любопытством изучала профиль его лица. Сомнений не было — в голосе Кэша звучало неподдельное и страстное беспокойство о слонах. И все это как-то не вязалось с тем внешним впечатлением, которое он производил.
— Я не понимаю тебя, - тихо начала Сэйбл.
— Для работы у озера Рудольф Винс нанял доктора Катерину Уолш, - выпалил Кэш и нажал на педаль газа.
— Женщина? Кто такая Катерина Уолш?
В ее сознании всколыхнулось тысячи вопросов, но она разу же отбросила их... «Конечно же, Кэш не прав. Он... ошибается. Или специально пытается посеять в моем сердце сомнение. Как бы там ни было, подлинная причина его «лов пока остается неразгаданной. Но рано или поздно я поясню все».
— Откуда ты это все знаешь? — спросила Сэйбл. — Когда ты был в Самбуру? Ты хоть был в последнее время у моего отца и знаешь, что происходит там или у озера Рудольф?
— Я пока не могу тебе всего объяснить, но Винс сейчас в Кении.
— Я знаю. Он звонил мне в Торонто пару недель назад.
— Тогда ответь мне, знает ли он, что ты собираешься показать масаи фильм «Иисус»?
— Нет, — неохотно призналась Сэйбл.
— Вино попросит тебя отправиться с ним в Самбуру, чтобы ты привела его к своему отцу. Но я просил бы тебя не делать этого.
Девушка была удивлена и смущена услышанным. И прежде, чем дать ответ, еще раз прокрутила в голове слова Кэша.
— Не могу понять, что тебя так беспокоит, — сказала она минуту спустя.
— Да, беспокоит. Это все, что могу тебе сейчас сказать.
— Но ведь он не нуждается в том, чтобы я «приводила» его к отцу, — возразила Сэйбл.
— Не нуждается. Но ты нужна ему для «контакта» с твоим отцом. Скайлер сейчас исчез в саванне и не хочет, чтобы кто-нибудь (в том числе и доктор Винс) видел его, пока он сам этого не пожелает.
Все услышанное было настолько неожиданным для Сэйбл, что она даже и не знала, как реагировать на все это.
« ...Почему моему отцу понадобилось исчезать в саванне, да еще и не желать, чтобы его нашли?» — пронеслось в голове у Сэйбл.
— Я ничего не понимаю. Но даже если это и правда, почему ты взял себе в голову, что я смогу помочь Винсу найти отца?
— У Винса есть причины так думать. Ведь ты — дочь Скайлера.
— Кэйт тоже его дочь.
— Но слонами, как и Скайлер, интересуешься именно ты.
— Думаю, для человека, который только что возвратился в Кению, ты знаешь слишком много. Так почему ты не хочешь, чтобы я помогла Винсу добраться до лагеря отца?
— А что, если я скажу тебе, что ему понадобилась слоновая кость?
От этих слов Сэйбл потеряла дар речи и в изумлении уставилась на Кэша. Уж кто-кто, но он был последним, от кого она была готова принять такое наглое обвинение Винса в браконьерстве!
— Нет человека, больше любящего дикую природу, чем доктор Винс, — упрямо произнесла она.
— Возможно. Но лично я глубоко в этом сомневаюсь. Если он и «любит» дикую природу, то несколько иначе, чем мы.
Сэйбл не нашлась, что сказать. Кэш был прав: есть непреодолимая пропасть между Винсом и ними, великими правнуками бывших колонизаторов Кении. Доктор родилон и жил в Торонто. И даже если бы он годами изучал Африку и знал бы ее древнюю историю еще лучше, чем она сама, все это - просто теория, безличная и абстрактная. История, которая объединяет ее с Кэшем — это боль в сердце, полном переживаний об Африке.
«Но как быть с подозрениями насчет Кэша? Как может этот человек убивать и ловить для зоопарков диких животных и в то же время делать вид, что так заботится о них?»
В эти минуты Кэш впал в состояние, которое Сэйбл сочла за угрюмое молчание, хотя это мог быть и его вполне привычный способ размышлять. В любом случае, девушке это принесло огромное облегчение, и она вновь отвернулась, досадуя на то, что в сердце еще слишком сильно привязана к нему.
Она оглянулась на заднее сиденье и заметила там охотничье ружье, географические карты, различный багаж и фотоаппарат, которым Кэш так «бесчеловечно» запечатлел ее, распластавшуюся в грязи. Что он затеял? Чем он занимается тут, на территории заповедника Амбосели? Что у него общего с зоопарком «Смита и Браунинга»?
До «Кениаты» — гостиницы-заповедника — еще было миль двадцать. Позади остался Старый Тукай (часть заповедника Амбосели) с его болотами и лесами, и вскоре они въехали в долину — горячую, засушливую, покрытую колючим кустарником местность. По мере того, как Кэш продолжал гнать грузовик, Сэйбл стала замечать пастухов масаи со своими тощими стадами крупного рогатого скота. Стада напомнили ей о постоянных врагах Африки: засухе и голоде. Здесь, в степях Амбосели, местные жители постоянно кочевали с места на место в поисках пастбищ, сжигая за собой поля, чтобы ускорить рост новой травы. Только в Старом Тукае им было запрещено появляться — необходимо было защитить заповедник и его диких животных.
Они проехали посадку горчичного цвета акаций, за которой увидели бегущих по сухой пыльной земле длинноногих страусов и стадо зебр.
Кэш внезапно замедлил ход, и это удивило Сэйбл. «Зачем? » — спросила она его взглядом. «Слоны» ‚ — объяснил тот.
Девушка не видела их, но повсюду виднелись вырванные с корнем деревья, чьи белые как кости сухие ветви образовали причудливое сплетение.
Кэш вдруг свернул с дороги, и Сэйбл от неожиданности вцепилась обеими руками в сиденье.
«Лэнд-ровэр» ринулся в густые заросли колючего кустарника. Девушка не могла понять, что происходит, но через несколько мгновений Кэш снова мрачно сказал:
— Слоны. И я не думаю, что они счастливы.
Сэйбл взглянула в сторону небольшого островка сухих желтых деревьев (не более пятидесяти шагов от них), и ее сердце сразу же забилось от волнения и страха одновременно. Там было пять слонов — огромных, величавых. А затем она увидела тушу другого животного.
— О нет, — прошептала Сэйбл и принялась открывать дверь, чтобы выскочить из машины. Теплая и сильная рука Кэша предупреждающе схватила ее за локоть.
— Не двигайся, — сказал он ей тихо. Сэйбл напряженно ожидала, достаточно мудрая, чтобы понять: где-то рядом невидимо бродит еще одно животное. Наконец, справа из-за деревьев появился шестой слон. Его хобот был поднят.
Собирается издать боевой клич, — с трудом выдавила из себя девушка.
— Нет, он в нерешительности. Видишь его хобот?
Хобот слона скорее вытянулся, чтобы втянуть в себя запах, нежели оборонительно свернулся книзу. Животное с угрожающим видом сделало несколько шагов в сторону и взмахнуло ушами. Затем вернулось к рощице. А за ним — и вся семья слонов. К своей великой радости Сэйбл заметила, как под ногами двух огромных «взрослых» путался маленький слоненок... Животные направились в сторону реки.
Когда слоны удалились и пыль улеглась, Кэш открыл дверь и выскочил из грузовика. Сэйбл — следом за ним.
— Браконьеры, — сказал он уныло.
— Я уже не вынесу этого. Слишком много для меня за один день. Что за животное, Каш?
— Носорог.
Сэйбл отвернулась. От переполнявших ее чувств в горле застрял комок.
— Скорее всего, это произошло в то же самое время, когда была убита Моффет, — сказал Кэш. В его голосе звучала плохо скрытая злость, и это насторожило Сэйбл. Она повернулась и взглянула на него, теперь уже зная, что не он убил слониху. Да, она была не права. От этой мысли в сердце девушки вспыхнуло странное чувство гордости за него и что-то еще... такое глубокое, сильное, что оно заставляло ее вновь и вновь ощущать беспокойство.
— Ты... ты уверен? — спросила она, изо всех сил стараясь не выдать своих чувств.
— Те же самые следы от грузовиков. Я обратил на них внимание еще утром, на том месте, где была Моффет.
— Обратил внимание?.. — удивленно начала Сэйбл. — Значит, ты уже знал об этом, когда я примчалась к вам в лагерь?
— Да.
— Но... я не понимаю. Ты ведь — босс охотников для зоопарка.
— Да, это так. Но сейчас я не могу тебе всего рассказать.
— Эти негодяи, — голос Сэйбл вдруг задрожал, — эти браконьеры — просто звери. Убить прекрасное животное ради одного рога!
Кэш прошелся по пыльной земле, пытаясь изучить почти полностью стертые слонами (и другими дикими животными) следы.
— Деньги, — сказал он просто.
Что-то в голосе Кэша встревожило Сэйбл, и она внимательно посмотрела на него.
А в сумерках появились неровные тени коричневых гиен. Сверху кружились и садились на деревья канюки, застывшие и бесцветные на фоне цвета лаванды неба, отягченного огромными серебристыми облаками.
Сэйбл стояла, смотрела на носорога и думала о Моффет. «Она была такая доверчивая. Это... так несправедливо, так жестоко!»
Кэш был рядом и, хмурясь, смотрел сквозь нее. Затем подошел к девушке, с безмолвным сочувствием положил ей на плечи руки и осторожно привлек к себе. Это казалось таким естественным - так стоять рядом с ним, принимать его утешение... Все как и тогда, в прошлом. Но теперь девушка по-настоящему осознала, как же сильно она соскучилась за этим ощущением после двух долгих лет разлуки. сразу же отскочила от Кэша, как будто между ними прошел электрический разряд.
...А что почувствовал он? .‚
— Пошли, пора выбираться отсюда, — сказал Кэш сиплым голосом и, взяв Сэйбл под руку, повел назад к «лэнд- роверу».
